Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин

он наконец пришел, осунувшийся, в расстегнутой рубашке и будто постаревший за сутки, стало ясно, что дела плохи.

– Кейти, – пробормотал Питер, переваливаясь через порог.

Он вцепился себе в волосы обеими руками и едва не рухнул на нее.

– Что случилось? – рявкнула она. – Говори. Быстро!

Отец приехал без приглашения. Кейт сидела с детьми на диване, листала энциклопедию животных, которую Фрэнки принес из школы, и притворялась, что они дома втроем, а папа еще на работе. Она старалась держаться как ни в чем не бывало, чтобы малыши не заметили, как бьется ее сердце, как дрожат руки и как ей трудно дышать. Подняв глаза от книги, Кейт увидела за дверью сгорбленный силуэт отца. Должно быть, она ахнула или громко вздохнула, потому что дети посмотрели на нее с удивлением. Пришлось собрать в кулак все оставшиеся силы, чтобы не заплакать. Значит, кто-то из «старичков», любитель совать нос не в свое дело, позвонил своему бывшему лейтенанту, зная, что он родня с Питером Стенхоупом? Или «старички» звонят ему постоянно, отчитываются? Кейт представила, какая сцена разыгралась дома, когда отец сказал матери, что едет на Лонг-Айленд. Да, именно сейчас, на ночь глядя. Фрэнсис вошел в дом такой спокойный, что на секунду Кейт подумала, будто он ничего не знает.

– Вот это сюрприз. – Она старалась, чтобы голос звучал ровно.

Помочь отец ей не мог ничем, и все же, увидев, как Фрэнсис опускается на одно колено и протягивает руки внукам, Кейт почувствовала, как по телу прокатилась волна облегчения.

– Деда, деда! – закричали Фрэнки и Молли, бросаясь к нему.

Уложив детей, Кейт заварила чай, но отец отказался садиться за стол.

– Мы со всем справимся, – сказала она и отхлебнула из чашки, как будто ничего особенного и не происходило, обычный вечер.

– Так где он?

– Тебе не стоило тащиться в такую даль. У Питера был тяжелый день. Он очень устал. Да, он открыл огонь при исполнении. Он и сам ужасно переживает, но никто ведь не пострадал.

– Бог уберег. Или просто повезло. Одно из двух.

Кейт молча кивнула. Весь вечер она воображала альтернативную вселенную, в которой ее муж ранил или даже убил человека.

– Что с ним творится, Кейт?

– Ничего. – Она принялась смахивать крошки со стола в ладонь. – Я не понимаю, из-за чего ты сорвался с места.

Фрэнсис взорвался:

– А если бы он кого-нибудь убил? Что он вытворяет, черт его дери? Ты понимаешь, что, если бы Питер подстрелил человека, завтра его имя было бы во всех газетах на первой полосе? У мэрии мигом собрался бы митинг. Да его бы попросту распяли. И правильно бы сделали. Абсолютно правильно.

– Я знаю, папа. Но он никого не подстрелил.

Кейт зажала руки между колен, чтобы отец не увидел, как они дрожат.

– Где он? Я хочу с ним поговорить.

Поднявшись на второй этаж пожелать внукам спокойной ночи, Фрэнсис заглянул и в спальню. Потом зашел в крохотную гостиную, открыл дверь в гараж, зажег свет и огляделся, ища вход в подвал.

– Оставь его в покое, – велела Кейт.

Она не слишком уверенно попыталась загородить собою дверь, но Фрэнсис протиснулся мимо дочери и начал спускаться по длинной темной лестнице, тяжело опираясь на перила.

– Питер, – позвал он, оказавшись внизу.

В подвале стояла духота, по телевизору был включен канал, где, похоже, всегда крутят бейсбольный чемпионат восемьдесят шестого года, который, по словам Питера, научил его тому, что в жизни нет ничего невозможного. Питер спал с открытым ртом и громко храпел. Между диваном и стулом притулилась пустая бутылка.

Фрэнсис окинул комнату взглядом.

– Сколько это продолжается?

Кейт не ответила.

– Сын Бобби Гилмартина говорит, они давно его покрывают.

Питер перевернулся на бок, не переставая храпеть.

– Это неправда. Не усугубляй.

– Это правда, Кейт. – Отец пристально смотрел на нее единственным глазом. – Поверь мне.

Копы-ветераны были все равно что телефонисты в старые времена. Они все обо всех знали, всегда были на связи и оставались копами, даже если сдали значок много лет назад, как Фрэнсис Глисон. Кейт злилась на отца, злилась на них всех, хотя в глубине души знала: чем дольше будет злиться, тем дольше потом будет оправляться от стыда.

– Он не пьет на работе, – сказала Кейт. – Это вышло случайно. Он выхватил пистолет вместе с остальными и, кажется, споткнулся.

Фрэнсис поправил искусственный глаз ребром ладони.

– В каком состоянии он вчера уехал на работу?

Измотанным, чуть не сказала Кейт. Вчера у Питера была дневная смена, а Кейт всю неделю думала: сегодня он точно никуда не пойдет. Но Питер, как всегда, в последнюю минуту встал и отправился в душ. Побрился, достал чистую рубашку. Налил в термос двадцать унций черного кофе, разозлился, когда она спросила, обязательно ли ему ехать, прошел мимо нее к выходу, сел в полагавшийся ему по статусу черный «эксплорер» и отбыл на работу. Со стороны могло показаться, что с ним и вправду все в порядке. Но войдя в полную пара душевую кабинку, Кейт принюхалась, точно ищейка, и почуяла джин.

– С ним все было в порядке, – сказала Кейт.

– Питер, – грубо окликнул Фрэнсис и потряс зятя за плечо.

Это самонадеянность, заявил он. Преступная самонадеянность. Парень пошел в отца. Именно в отца, а не в мать. У матери, в конце концов, была больная психика. Здесь же налицо больное эго, слепая вера в то, что ему все сойдет с рук.

– Я поручился за него. – Фрэнсис опустил голову. – Сказал, что ему можно доверять.

– Так и есть.

– Теперь я вижу, что нет.

Зазвонил телефон. Кейт помчалась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки – подальше от мучительного разговора. Звонила Лина. Она догадалась, куда поехал Фрэнсис, и стала умолять Кейт уговорить его остаться на ночь.

– У него беда со зрением. Он же просто не доедет до дома. У него троится в глазах от встречных огней. Отец сам это признает. Я и представить не могла, что он способен на такую глупость.

Однако, когда Кейт повесила трубку и посмотрела на отца, поднявшегося наверх вслед за ней, выглядел он так, словно готов гнать хоть до канадской границы.

– Ты не сказал маме, куда едешь. Значит, что случилось, ты ей тоже не сказал.

– Нет, – ответил Фрэнсис. – Это я оставлю на тебя. Я слишком зол. На всех этих мудаков проклятых.

– На каких мудаков?

– На Питера. И всех прочих.

– Кого прочих? Копов? Или его родных? Он не выбирал семью, в которой родился. Мы же давно закрыли эту тему. Или нет?

Фрэнсис посмотрел на нее:

– Видишь, Кейт?