Последняя битва - Кертис Джоблинг

– О, – сказал подошедший к ним Вега и погладил мальчика по непослушным волосам. – Вот вы и встретились с Каспером.

– Встретились? Скорее, случайно столкнулись, – ответила Шах, а мальчик тем временем сделал шаг назад и спрятался за спину графа.

Они повернули, и перед ними открылся залив. У Шах перехватило дыхание, когда она увидела стоявшую у пристани армаду – такие же корабли стояли когда-то в порту Роу-Шен. Тридцать бастийских военных судов, на которых лорды-коты перевозили своих солдат к берегам Омира, она хорошо их запомнила.

Сейчас эти суда стояли под парусами, готовые в любой момент поднять якоря. На палубах тесно от столпившихся солдат. Любопытная это была толпа, надо признать: Фурии из Фелоса стояли плечом к плечу с воинами из Азры и варварами из Стурмланда, которые уже размахивали над головой своими топорами и копьями, рвались в бой. Огромный Белый Волк Микотай махал с палубы «Мальстрема», призывал поторапливаться. Легендарный корабль Принца пиратов не терялся даже в строю окружавших его огромных бастийских военных дредноутов, все равно «Мальстрем» оставался самым красивым и изящным судном на всех морях и океанах.

– Мы приплыли на них вверх по реке, чтобы выиграть время, – пояснил Вега, потрепав по плечу Каспера, который стоял между ним и леди-ястребом. – Все равно эти корабли стояли в устье реки Роббен без дела, и никто ими не пользовался. Пусть теперь они нам послужат.

Он присел на корточки рядом с мальчиком – мимо них продолжали идти люди. Вега взял в одну руку ладонь Каспера, в другую – ладонь Шах и улыбнулся. Шах никогда не видела, чтобы Вега улыбался кому-либо так, как сейчас улыбался Касперу. Улыбка лорда – акулы была нежной. Полной настоящей любви.

– Это та леди, о которой я рассказывал тебе, сынок, – сказал Вега и повернул голову, чтобы снизу вверх взглянуть в лицо Шах. Каспер тоже посмотрел на леди-ястреба, и леди из Виндфелла вновь увидела перед собой его огромные серые удивленные глаза.

– Это твоя мать.

У Шах перехватило дыхание – на этот раз, кажется, очень надолго.

Глава 3

Жесточайший удар

Высокие белые двери тронного зала Айсгардена развалились, не выдержав очередного удара каменного молота Бегемота. Дрю со своими товарищами бросился через порог, раскидывая ногами обломки древесины. Следом за ними брели ходячие мертвецы. Последним в двери – точнее, в то, что от них осталось, – протиснулся лорд-мамонт, лорды-ястребы прикрывали его отход, размахивая мечами и копьями. Вервольф с Мунбрендом в руке за их спинами устремился в глубину тронного зала, Криг и Табу – следом за ним.

Началась кровавая стычка у гранитного подножия трона, где лорд-лев и его Дикие Волки попали в окружение группы ужасных мертвецов с горящими голубым огнем глазами. Дрю замедлил свое движение, когда заметил зловещие фигуры лордов-воронов – они преследовали Льва, который вскарабкался на каменный трон, отбиваясь от Воронов мечом и когтями, пытался удержать их на безопасном для себя расстоянии.

Их было около дюжины – мертвых монстров со свисавшими у них за спиной безжизненными, бесполезными крыльями. Ожившие Вороны пытались хватать когтями, клевать, кусать Диких Волков и их господина. Даже превратившись в оживших мертвецов, Вороны сохранили часть своей силы верлордов, которой их одарил Бренн, и вот уже один из Диких Волков сам стал мертвецом под ударами их когтей и клювов.

По залу разлетелся жуткий потусторонний смех, окатил волной страха каждого из троих прорвавшихся вперед гладиаторов. Дрю показалось, что от этого смеха у него заледенело все внутри. Лорда-носорога стошнило, а Табу ошеломленно оглядывалась по сторонам и злобно шипела на окружающие тени, из которых медленно появлялись все новые ожившие лорды-вороны, блестя в темноте своими горящими глазами. Раздавшийся из стенной ниши женский крик заставил Дрю повернуть голову. Там, вдали, он заметил пляшущий между колоннами свет факела. Лукас тоже услышал этот крик и спрыгнул с трона, а затем стремительно исчез между колоннами.

Дрю и его товарищи обнаружили, что их путь блокирован, четверо оживших трупов медленно приближались к ним. Два Ворона и два воина-угра, и все одинаково жаждавшие живой горячей плоти. Взлетели вверх меч, булава и копье, ударили мертвецов, ломая им руки, ноги и ребра. Отлетела одна оторванная мертвая рука, за ней вторая, но ходячие трупы не отставали, тянулись к верлордам, щелкали в воздухе зубами. Один из мертвецов ухватился за край плаща Дрю, раскрыл свою зловонную пасть. Белый кулак схватил мертвеца за грудь, смял всю правую сторону его тела, но ходячий труп, казалось, даже не заметил этого. Опустился Мунбренд, отсек монстру левую руку по самый локоть, но не успел Дрю оказаться на свободе, как его уже схватил за плащ следующий мертвец.

– Беги вперед, парень! – крикнул Криг и, низко наклонив голову, бросился на мертвецов. Взмахнув своей булавой, он буквально расплющил схватившего Дрю монстра. Перед Дрю на секунду освободился проход, и вервольф стремительно нырнул в него, сбросив с плеч разодранный плащ. Боковым зрением Дрю успел заметить Табу, она тоже ввязалась в бой и как раз сейчас протыкала копьем голову одного из ходячих трупов.

Дрю летел вперед, на каждом шагу обнаруживая все новых и новых оживших мертвецов, они медленно выползали из-за колонн и, словно механические куклы, начинали шагать и шевелить руками, явно намереваясь схватить его. Как тогда Гектор назвал их? «Дети Голубого пламени». Ну, что ж, если весь этот выводок ходячих трупов с горящими голубыми глазами – дело рук Гектора, тогда он в последнее время был очень занят, наш лорд-кабан. Интересно, что заставило свернуть такого славного парня на эту темную и опасную тропу? А еще хотелось бы понять, нападают эти мертвецы по приказу Гектора или ими просто движет инстинкт, требующий искать теплой плоти и горячей крови живых? Манфред предупреждал Дрю, рассказывал ему о том, что произошло с лордом-кабаном, но ему ужасно не хотелось поверить в это. Однако сейчас, глядя на то, что происходит в Айсгардене, Дрю вынужден был признать, что лорд-олень оказался прав на все сто.

Петляя между колоннами, перепрыгивая через мертвецов, Дрю добрался до освещенного места. Здесь горели два факела, они были вставлены в стенные кронштейны по обеим сторонам открытой двери, из которой тянуло свежим ветром. Колышущееся на этом ветру пламя факелов освещало лишь несколько первых ступеней видневшейся в дверном проеме винтовой лестницы, дальше она уходила наверх, в непроглядную тьму. А перед дверным проемом стоял громадного роста воин с боевым топориком в каждой руке. На вид он казался статуей, неподвижно стоял, опустив подбородок на грудь, словно уснул стоя. Кожа у воина была бледной, как снег, что покрыл лежащий за стенами этого дворца город. Впрочем, замороженный воин-варвар занимал в эту минуту Дрю меньше всего на свете.

Ведь здесь же был и Лукас! Сейчас он прижимал Гретхен к стене, держа ее за горло и направив ей в живот меч.

Это был клинок Вольфсхед, тот самый, что принадлежал когда-то Дрю. Позднее он потерял этот меч вместе со своей левой рукой во время битвы при Кейп Гала. Как клинок попал в лапы Льва? Рядом с Лукасом стояла Уитли и, подняв руки вверх, умоляла его остановиться. Заметив крадущегося по каменным плитам пола Дрю, она быстро повернулась в его сторону и крикнула:

– Стой! Назад, Дрю!

И вервольф немедленно замер на месте.

– Но он же схватил Гретхен! – крикнул Дрю в ответ.

– И не только схватил, но и прирежу ее, если ты сделаешь еще хоть шаг вперед… братец, – прорычал Лукас, а затем буквально взвыл, задрав голову к потолку: – Покажись, Кабан!

Напрасно. Гектор не появился, только лишь вновь раздался взрыв тошнотворного потустороннего хохота, эхом раскатившегося по всему тронному залу.

Дрю заметил, как в тенях промелькнуло что-то большое и темное, слишком быстро промелькнуло, чтобы быть одним из оживших воронов-тихоходов.

– Отойди от нее, Лукас, – вновь попросила Уитли.

– Она моя невеста, Медвежонок, – отрезал король. – И я имею право делать с ней все, что хочу.

– Я никогда и ни за что не вышла бы за тебя, я не твоя невеста, полоумный маньяк! – крикнула Гретхен. В ее облике начали появляться черты Лисицы, и Лев еще сильнее сжал ей горло.

Гретхен задыхалась, хрипела, пыталась царапаться, но Лукас лишь все глубже погружал ей под ребра кончик Вольфсхеда, угрожая распороть всю грудь. Услышав позади себя приближающееся грозное ворчание и звук царапающих каменный пол когтей, Лукас крикнул, не оборачиваясь:

– Назад, Дрю Ферран, или, клянусь Бренном, увидишь внутренности моей невесты! Я явился сюда, чтобы отомстить. А если мне придется умереть – захвачу Лисицу с собой.

– Я не двигаюсь, стою на месте, Лукас, – ответил Дрю.

Вот теперь Лев повернул голову и увидел за своей спиной приближающегося Дикого Волка. Дрю тоже рассматривал появившегося между колоннами рычащего монстра. В отличие от Диких Волков, которых Дрю видел раньше, этот выглядел свежее, чище и был, как бы это сказать… больше похожим на человека, наверное. Да, лицо и конечности у него были трансформированы, но шерсть, покрывавшая тело, была не грязно-серой, а более светлой, почти золотистой. Карикатурный вервольф повернул голову, взглянул на Дрю, и на его искаженном волчьем лице появилось такое выражение, будто он его узнал.