Последняя битва - Кертис Джоблинг

– О себе позаботься, старший брат, – прохрипел Редферн, вылавливая из воды свой боевой топор и занимая прежнее место справа от Бергана. – Мы еще наведем здесь сегодня шороху.

Лорд из Брекенхольма улыбнулся. Как хорошо, когда на краю земли, вдали от дома, в последней страшной битве рядом с тобой сражается твой брат. Это дорогого стоит.

– За Дайрвуд!

Словно принесенная приливом, из речного тумана накатила свежая волна воинов из Браги в золотых шлемах. Выставив перед собой щиты и мечи, они бросились на лордов-медведей. Сверкала посеребренная, смертельно опасная для любого верлорда сталь, и очень скоро ее обжигающее прикосновение братья-медведи ощутили своей кожей. Гвардейцы Пантеры налетели на жидкую цепочку защищавших берег Зеленых плащей, и та – что совершенно не удивительно – начала прогибаться под их натиском.

У головы Бергана просвистела еще одна арбалетная стрела, царапнула его коричневое ухо. Вторая стрела тут же впилась Медведю в бедро. Берган продолжал без устали рубить врагов своим топориком, рвать их на куски свободной лапой, успевал даже кусать нападавших за голову мощными челюстями. Улучив момент, он нагнулся, чтобы зачерпнуть пригоршню холодной речной воды и плеснуть ею себе в лицо. А когда Берган уже выпрямлялся, река перед ним будто взорвалась, вскипела, что-то огромное выскочило из-под воды и врезалось в Медведя из Брекенхольма. Редферн попытался броситься на речного монстра сбоку, но его тут же оттеснили маневрировавшие между братьями Золотые шлемы. А герцог вместе с напавшим на него противником ушел под воду, в темную и мутную речную глубину.

Берган почувствовал обжигающую боль в животе, который пропорол то ли рог, то ли клык врага. Лорду-медведю необходимо было вдохнуть, но у него перед глазами плыли лишь кровавые пузыри, а сверху на герцога навалился монстр, выдавливавший из его легких последние капли воздуха, хватавший его за топорик. Берган выпустил топорик, протянул руки, обхватил ими огромную голову противника и изо всей своей медвежьей силы рванулся, стараясь держать распоротый живот как можно дальше от челюстей врага. Повернулся, перевернулся и поднялся на колени в прибрежной воде, из которой вновь выскочил чудовищный бастийский верлорд, теперь уже с топориком Бергана в руке.

– Река наша! – торжествующе взревел лорд-гиппопотам, генерал Джоджо, тряся поднятым к небу топориком Медведя. Каким же громадным и могучим был Джоджо! Его фигура торчала над водой словно гора из кожаных складок и жира, под которым скрывались стальные мускулы. Из широкой дрожащей челюсти лорда-гиппопотама торчали огромные, желтые от старости клыки.

– Река, горы, воздух, которым мы дышим, – сказал Берган, сплевывая кровь, – все это никогда не будет вашим. Семиземелье вечно будет принадлежать лиссийцам. Вам не захватить нашу землю.

– Наслаждайся, поскорее наслаждайся своим воздухом, косолапый, – сказал лорд-гиппопотам, держа топорик обеими руками и готовясь нанести им смертельный удар Бергану. – Это последняя радость в твоей жизни.

Неожиданно раздавшиеся со всех сторон крики бастийцев заставили генерала Джоджо поднять голову. Он посмотрел мимо стоящего на коленях Медведя на реку и увидел, как по воде движется нечто огромное. Берган тоже глянул через плечо. Из тумана выдвигался морской корабль, его корпус скреб по дну – в этом месте река была слишком мелководна для этого гиганта. Со страшным треском судно врезалось в камни. Полетели в воздух обломки древесины, сквозь пробоины в трюм устремилась вода. «Мальстрем» – а это был он – вздрогнул и остановился, его экипаж уже покидал корабль, бойцы спускались через борт по канатам и сеткам, спрыгивали в воду и спешили навстречу неприятелю. Но внимание Бергана было приковано к капитану корабля, который спрыгнул с бушприта и уже летел по воде к месту поединка двух верлордов. Кожа у капитана была серой, рот полон острых, как ножи, зубов, а над головой он раскручивал привязанный к обрывку каната якорь и не сводил своих мертвых, немигающих акульих глаз с Гиппопотама.

Уловив нужный момент, Берган резко отклонился в сторону, и привязанный к обрывку каната якорь на огромной скорости врезался в Джоджо, буквально разорвав генерала пополам. Ошеломленно застывших в воде возле берега солдат-золотошлемников обдало дождем кровавых брызг.

Граф Вега вышел из воды на берег, деловито вытащил якорь из трупа Джоджо, затем вновь взмахнул над головой своим необычным оружием. Удар, мокрый хруст – и еще двое солдат-бастийцев замертво повалились на спину.

Со стороны озера раздавался, нарастал громкий шум – это все новые и новые корабли ударялись о речной берег и дно, и с них высаживались, бросались в бой солдаты. Громадный Белый Медведь Микотай набросился на окруживших Харкера золотошлемников, часть из них отогнал, часть разорвал и побросал в реку. Над берегом неожиданно раздался жуткий вой Милоки, волной окатил поле боя, сжал ледяными пальцами ужаса сердца неприятельских солдат. Лорд-тигр быстро выдвигался вперед со своими Фуриями, и враги падали перед ними, как срезанные острым серпом колосья. Дрался вместе с ними и бывший работорговец Джоджо, он старался держаться ближе к лорду-тигру, а вот лорд-гепард Чолло все время рвался вперед и двигался так стремительно, что напоминал размытое пятно, состоящее из когтей и клыков.

– Дави их, ребята! – кричал Принц пиратов с островов Кластер, пробираясь по воде в глубину армии лордов-котов. – Ну-ка, посмотрим, чего они стоят в честном бою, эти сопляки!

Глава 5

Кровавые слезы

Они бежали по лесу. Вдвоем. Она бежала впереди, смеялась, подпускала его ближе к себе и вновь убегала – догоняй! На ней был зеленый плащ, но свой лук она с собой не взяла. Оба они были босиком, прогретая солнцем земля ласкала ноги, в воздухе пахло смолой и папоротником. Он протянул руку, успел коснуться пальцами пышных каштановых волос, когда она пробегала мимо. Он рассмеялся, окликнул ее, она оглянулась и тоже улыбнулась в ответ. А затем побежала от него, все быстрее, все дальше, пока не затерялась среди леса. Он вновь позвал ее по имени, просил вернуться, но она исчезла, растаяла в темноте, слилась с лежащими среди деревьев тенями.

Теперь он остался в лесу один. Совсем один…

– Дрю! – пронзительный испуганный крик Гретхен вывел его из глубокой, похожей на сон наяву задумчивости. У него на коленях лежала голова Уитли, глаза девушки были закрыты.

Дрю нежно провел пальцами по ее щеке. Уитли вновь была в человеческом облике, от ее Медведицы не осталось и следа, нежная кожа девушки уже побледнела, но еще не успела остыть. Уитли выглядела просто погрузившейся в крепкий счастливый сон. Как же так получилось? Они столько прошли вместе, столько пережили – и все лишь для того, чтобы смерть навсегда отняла у него любимую? Она пыталась спасти Трента от клинка Лукаса и успела оттолкнуть Дикого Волка в сторону, но сама попала под удар. «Почему ты сделала это, Уитли? Скажи, ради Бренна – зачем?»

– Дрю!

На этот раз Дрю поднял голову и сквозь застилающие глаза слезы увидел размытые, движущиеся в полумраке фигуры, увидел отражающийся от бледной кожи замерзшего воина свет факела. Какое имеет значение то, что он не участвует в этой игре теней, но предпочитает сидеть здесь, на полу, держа на своих коленях голову мертвой девушки из Брекенхольма? Спохватится ли кто-нибудь, если он просто ляжет рядом с ней и будет спокойно ждать своей смерти? Уйдет вслед за всей своей семьей. Мак, Тили, Амелия – их всех уже нет на свете, остался лишь Трент, но на нем лежит проклятие, он перестал быть самим собой, так что, считай, тоже умер. Кто у него остался на этой земле? Никого…

– Дррррррюууу!

Это был не голос, скорее вой, низкий и булькающий, вылетавший из глотки Дикого Волка, лежавшего раненным на полу. Рядом с ним стояла леди-лисица, защищала Трента от ожившего трупа с двумя топориками в руках. Дрю всмотрелся в лежащего Дикого Волка, тряхнул головой. Это же его брат! «Ты правда все еще здесь, Трент?» Дрю увидел глаза Трента – желтые, волчьи, совершенно не похожие на те огромные, васильковые, которыми его брат лишал сна всех девушек в соседнем городке Такборо. И тем не менее, тем не менее… Уитли отдала свою жизнь ради того, чтобы братья могли воссоединиться. Чтобы могла жить Гретхен. Уитли умерла ради того, чтобы остальные могли двигаться дальше.

Дальше.

Дрю опустил Уитли на пол, опустил так осторожно, словно боялся разбудить ее.

Затем подобрал с пола свой меч и поднялся на ноги. Провел по лицу рукавом, стирая слезы. И пошел вперед, вначале неуверенно, пошатываясь, но с каждым шагом трансформируясь и чувствуя закипающий в груди гнев.

Леди-лисица тем временем из последних сил отбивалась от ожившего воина-угра. Мертвец повалил Гретхен на пол, но два боевых топора словно приросли к рукам угра, не отлеплялись, не давали ему схватить Лисицу. Гретхен сцепила руки, не давая угру ударить себя топориком, но мертвец все ближе тянул к ней свою ужасную, зловонную, щелкающую зубами пасть. В воздухе сверкнул молочно-белым светом клинок, и одна рука мертвеца отвалилась от его плеча. Гретхен отпихнула отрубленную руку прочь от себя, а Мунбренд тем временем отсек угру вторую руку.