Генму - Михаэль Драу

— В понедельник заступайте. Жетон получите в кабинете семь пять семь шесть. Форму выдадут в казарме, в хозчасти. Оружие — в арсенале.

— А… Это всё? — спросил Найт, слегка сбитый с толку.

Клерк глянул на него поверх очков, и на костистом высоком лбу собралась гармошка морщин.

— Да. А что?

— Ну… кхм… я думал, будет какая-то проверка…

— Вас только что проверили вдоль и поперёк. Вы вообще понимаете, куда пришли? Это Генеральный Штаб Империи. Если ваши документы и биочип — подделка, значит, вы способны подделать и генетический код господина Канцлера Империи. А теперь ступайте и не мешайте работать.

Найт рассеянно кивнул, но повернулся кругом с похвальной чёткостью. Краем уха успел услышать за своей спиной фырканье: «Провинциалы!»

— Ребята, так это что же, — спрашивал Найт позже, уже в такси, глядя в хмурой задумчивости на новенький жетон, — получается, каждый с улицы может прийти и поступить в «Шершни»?

— Ну ты даёшь! По-твоему, ты «с улицы пришёл»? — засмеялся Штэф.

— Чувак, в этом месте, — Генрих ткнул пальцем за спину, где осталось величественное и суровое здание из стали и стекла, — «пришедший с улицы» застрянет ещё на этапе сканирования штрих-кода. А всё мясо ещё и нейросканированию подвергается, и надо быть реально крутым перцем, чтобы обмануть правительственные нейросканеры!

— Мясо? — переспросил Найт.

— Ну обычные, простые. Люди, у которых вшивки если и есть, то меньше пятнадцати процентов. Сюда же и простая солдатня после Академии приходит контракты подписывать. Да ты, наверное, видел этих неудачников с Армейского Отделения.

— Короче, расслабься, ты принят в наш клуб! — Генрих заулюлюкал. — С понедельника ты в обязательном порядке должен будешь поселиться в казарме и куковать там, пока не дадут офицера. Это пара лет — точно. Но ничего, по выходным увольнительные, будем с тобой встречаться, куролесить. А сегодня гуляем! У нас двое суток всего. Так, теперь срочно в «Вишнёвую пулю»!

— Минутку, мы же договаривались к Майкро Старру его свозить! Успеешь ещё набухаться за выходные! — возмутился Штэф.

Братья немного поскандалили для виду, затем внезапно умолкли, молниеносно придя к перемирию, и забили в автопилот такси новый маршрут.

Глава 40

Резвая машинка плавно перешла на другой монорельс и через четверть часа остановилась перед комплексом зданий, искусно имитирующих старинный стиль, точнее, сразу несколько — от барокко и готики до баухауса и модерна. Колонны, стрельчатые окна, лепнина. От действительно старинных построек эти отличались разве что буйной эклектикой и невероятной высотой. Здания были окружены чудесным садом. По белоснежным гравийным дорожкам неспешно прогуливались элегантно одетые мужчины — в одиночку, под руку друг с другом или с весьма качественно сделанными сучками в длинных обтягивающих платьях. Филигранная вывеска над входом гласила: «Государственный Комплекс Старинного и Современного Искусства».

Сердце Найта сладко встрепенулось в предвкушении. Штэф подмигнул брату, кивнув на альбиноса:

— Ну, что я тебе говорил! А ты — бухать, бухать, алкоголик чёртов, всю жизнь мне испортил, чучело некультурное!

Трое парней вышли из такси, нажали на дверце кнопку «свободно», и машина сразу же заскользила в сторону ближайшего вызова. Посетители комплекса поглядывали на киборгов с интересом и недоумением. В подобных местах редко можно увидеть этих дуболомов.

Найт и близнецы преодолели сад и вошли в тенистую прохладу обширного зала. Он заметно уступал размерами холлу в генштабе, но здесь почти не было народу, и каждый звук взлетал к высоким сводам, обрастая эхом. Так и хотелось вести себя как можно тише. Всё здесь казалось старинным, непривычным, удивительным. Элементы обстановки наверняка сохранились ещё со времён Пыльной Войны, а то и более ранних. Островками современности были лишь лифты, а также плазменные информационные щиты.

Впрочем, братья прекрасно знали, куда им нужно, потому прошагали мимо всех щитов. Они утащили Найта к лифту и набрали сложный код, свойственный не только вертикальным, но и горизонтальным лифтам. Движение с рывками в стороны, вперёд и назад, с закладыванием ушей, с ощущением падений и взлётов продолжалось несколько минут, но вот обитые имитационным деревом створки раздвинулись, и Найт оказался в огромном помещении, полумрак которого нарушал лишь свет, струящийся из коробок бронированного стеклопласта. В коробках стояли совершенно невероятные предметы, большинству из которых Найт не знал названий, но некоторые вспомнил: пианино, арфа, скрипка, виолончель, гитара. Были тут и допотопные синтезаторы с механическими клавишами, без единой чувствительной панели или мнемовыхода, и искусно выполненные скульптуры людей в причудливой одежде, с огромными старинными микрофонами в руках. Среди скульптур попадались и женщины, и странные, непривычные, даже в какой-то степени уродливые люди с тёмно-коричневой кожей, толстыми губами и широкими носами. На полу иногда попадались фиксирующие панели для голограмм, сейчас выключенные и тёмные. На стенах поблескивали огромные плазменные экраны.

Музей спал.

— Извините, экспозиция ещё не готова, там же написано… Ах, всё никак не заблокирую доступ лифтовой кабины, — приближался дребезжащий голос, и вот из полумрака вышел, ковыляя, тощий и сухой, словно мумия, старик в утеплённом комбинезоне. Самый обычный старик, каких много в музеях. Однако вместо глаз у него торчали такие же древние, как он сам, визоры из чёрного пластика. Казалось, будто в морщинистое лицо вплавлены объективы старинных фотоаппаратов. Кожа вокруг визоров чуть воспалилась. Найт уставился на старика, хотя и понимал, что так пялиться невежливо.

— Аааах. Это же мои мальчики! — старик медленно развёл руки в стороны и слабенько обхватил торсы Штэфа и Генриха, те осторожно обняли его в ответ.

— Господин Старр, как вы тут? Без свежего воздуха, без солнца! Вам же вредно!

— Пустяки, — отмахнулся старик и обратил свои жуткие «глаза» к Найту.

— Представьте же мне вашего друга.

— Это Найт. Сын Мастера Ирона, хозяина Броксы.

— Ирон… Да, кажется… кажется припоминаю, — однако по тону его голоса было очевидно, что никого он не припоминает.

— Найт, это Майкро Старр, мы тебе о нём рассказывали… Господин Старр, наш друг просто обожает историю и музыку. И историю музыки. Мы подумали, что вам было бы интересно побеседовать с таким увлечённым человеком.

— О, конечно! Нынешняя молодёжь, увы, забывает истоки. А кто не помнит прошлого, не имеет будущего. Искусство же, искусство вечно, особенно искусство музыкальное. Ведь музыка — это универсальный язык Вселенной, — старик уже настраивался на свою излюбленную волну. Найт пробормотал:

— Музыка? Я думал, математика… — он в растерянности уставился на близнецов, которые потихоньку пятились к лифту.

— Что вы, юноша! Музыка, только музыка! Пойдёмте, я вам всё покажу.

— Ну, вы пообщайтесь, а мы скоро вернёмся. Найт, мы на часок, — с этими словами братья ретировались, и Найт остался один на один с хранителем старины.

Майкро Старр походил на истощённую черепаху или на призрак, который заблудился среди этих стеклянных коробок, сочащихся мягким светом. Но он прекрасно ориентировался среди них. Вскоре Найт забыл о неловкости, с жадностью слушая рассказ старика, почти такой же увлекательный и интересный, как у Дэнкера Миккейна, даже фразы попадались похожие. Кстати, надо бы по возможности сообщить любимому учителю об успехе в столице! Пусть пока маленьком, но успехе…

Майкро Старр удивительно стройно повествовал о развитии музыки от древнейших времён до конца доядерной эпохи, о Тёмном Времени, о первых восстановительных работах, о потерях и обретениях, об удивительных открытиях «хорошо забытого старого».

Он останавливался рядом с некоторыми коробками и нажимал кнопки на специальных панельках — так можно было включить запись того или иного инструмента.

Найт слушал как заворожённый. Майкро Старр тем временем повёл его к панели с целым рядом наушников. Каждый желающий мог послушать музыку давно ушедшей эпохи и самостоятельно провести параллель с современными сетами модных диджеев.

— Вот, юноша, полюбопытствуйте. Это классика. Сейчас такое вряд ли станут играть в клубах.

Найт поспешно надел наушники, но при нажатии кнопки услышал вовсе не что-то похожее на Вивальди или Генделя. Минималистичная, глуховатая электроника. Совсем, как сейчас сказали бы, «плоская». Ровный ритм, никаких модных синкоп, обычный человеческий голос, изменённый вокодером. Молодой киборг слегка скривился и сказал:

— Но ведь это не классика! То есть это как бы современная классика, но не…

— Узнаю, узнаю неугомонного Дэнкера! — тихо усмехнулся старик, покачав головой. На изумлённый взгляд альбиноса он ответил: