Дети капитана Гранта - Жюль Верн

«Дункан» мог тотчас же покинуть эту группу африканских островов и продолжать свой путь на восток. Он не снялся с якоря в тот же вечер только потому, что Гленарван отдал приказ всему экипажу заняться охотой на тюленей, несметные полчища которых наводняли берега Фальмутской бухты. Когда-то здесь водились и киты, но их истребляли в таком количестве, что они почти совсем исчезли. Было решено, что экипаж яхты будет охотиться весь следующий день, чтобы пополнить запас жиров. Таким образом, отплытие «Дункана» было назначено на послезавтра, то есть на 20 ноября.

Во время ужина Паганель сообщил некоторые дополнительные сведения об островах Тристан д’Акунья, заинтересовавшие слушателей. Они узнали, что архипелаг был открыт в 1506 году португальцем Тристан д’Акунья и оставался неисследованным в течение целого века. Эти острова не без основания считались «гнездом бурь» и имели такую же дурную славу, как и Бермудские острова. К ним избегали приближаться, и ни одно судно добровольно не бросало тут якоря, если его не вынуждал к этому внезапно разбушевавшийся ураган.

В 1697 году три голландских судна, принадлежавших Индийской компании, пристали к берегам архипелага. Они определили его координаты, предоставив знаменитому астроному Галлею проверить свои вычисления. В период от 1712 до 1767 года с архипелагом познакомились ещё несколько французских мореплавателей, в частности Лаперуз, которого привели сюда научные изыскания во время его знаменитого путешествия в 1785 году.

Эти острова, почти никем не посещаемые, были совершенно пустынны, пока, наконец, американец Джонатан Ламберт не задумал колонизировать их. Он высадился здесь с двумя товарищами в январе 1811 года, и они мужественно принялись за труд. Английский губернатор мыса Доброй Надежды, узнав, что остров колонизирован, предложил Ламберту перейти под протекторат Англии.

Ламберт согласился и поднял над своей хижиной британский флаг. Казалось, он должен был бы мирно властвовать над своими подданными — одним старым итальянцем и одним португальским мулатом, как вдруг однажды во время объезда берегов своих владений он утонул или был утоплен, что доподлинно неизвестно.

Наступил 1816 год. Наполеон был заключён на острове Св. Елены, и чтобы лучше охранять его, Англия поставила гарнизоны на островах Вознесения и Тристан д’Акунья. Гарнизон Тристан д’Акунья состоял из роты артиллеристов с мыса Доброй Надежды и отряда готтентотов. Гарнизон этот оставался здесь до 1821 года, а после смерти Наполеона был переведён обратно на мыс Доброй Надежды.

— Здесь остался только один европеец, — продолжал свой рассказ Паганель, — капрал, шотландец.

— А! Шотландец! — повторил майор, которого всегда особенно интересовали его соотечественники. — Как его звали?

— Его звали Вильям Гласе, — ответил Паганель. — Он поселился на острове со своей женой и двумя готтентотами. Вскоре к шотландцу присоединились два англичанина, один матрос, один рыбак с Темзы и экс-драгун аргентинской армии. Наконец в 1821 году один из потерпевших крушение на «Блен-дон-Голле» вместе со своей молоденькой женой нашёл пристанище на острове. Итак, в 1821 году население острова состояло уже из шести мужчин и двух женщин. В 1829 году там было уже семь мужчин, шесть женщин и четырнадцать детей. В 1835 году цифра эта поднялась до сорока, а теперь она утроилась.

— Таким образом зарождаются целые нации, — сказал Гленарван.

— Я добавляю, чтобы закончить историю Тристан д’Акунья, — продолжал Паганель, — что этот остров кажется мне вполне достойным, подобно острову Хуан-Фернандец, называться островом Робинзонов. И действительно, если на Хуан-Фернандец забросили одного за другим двух моряков, то такая же участь постигла на Тристан д’Акунья двух учёных. В 1793 году один из моих соотечественников, натуралист Обер Дю-Пети-Туар, увлечённый собиранием гербария, заблудился и нашёл своё судно лишь в тот момент, когда капитан уже давал приказ сняться с якоря. В 1824 году один из ваших соотечественников, дорогой Гленарван, искусный рисовальщик Август Ирль, был покинут там на целых восемь месяцев. Капитан судна, забыв, что он остался на берегу, уехал без него на мыс Доброй Надежды.

— Вот это уж действительно рассеянный капитан, — сказал майор. — Без сомнения, это один из ваших родственников, Паганель?

— Нет, майор, он мне не родня, но вполне достоин этой чести!

Ответ географа положил конец разговору.

Всю ночь шла охота; было убито пятьдесят больших тюленей.

Следующий день был посвящён вытапливанию тюленьего жира и обработке шкур.

В этот второй день стоянки пассажиры предприняли ещё одну экскурсию вглубь острова. Гленарван и майор захватили с собой ружья, чтобы поохотиться.

Во время этой прогулки путешественники спустились к самому подножью горы, где вся земля была усеяна бесформенными обломками скал, шлаком, кусками чёрной пористой лавы и прочими продуктами вулканического извержения. Подножье горы представляло собой хаос шатких камней и обломков. Невозможно было ошибиться в происхождении этого огромного конуса, и английский капитан Кармайкель был, несомненно, прав, говоря, что это потухший вулкан.

Охотники встретили на своём пути несколько диких кабанов. Один из них был убит пулей майора. Гленарван подстрелил несколько куропаток, из которых судовой повар приготовил к обеду отличное жаркое. Множество коз резвилось на высоких горных площадках. Что касается диких кошек, смелых, гордых и сильных животных, которых боится даже собака, то они водились здесь в огромном количестве.

В восемь часов все возвратились на борт, и ночью «Дункан» покинул остров Тристан д’Акунья, чтобы больше к нему не возвращаться.

Глава третья

Амстердамские острова

Джон Мангльс намеревался запастись углём на мысе Доброй Надежды. Поэтому он должен был несколько уклониться от тридцать седьмой параллели и подняться на два градуса к северу. «Дункан» находился ниже зоны пассатов и попал в полосу западных попутных ветров. Меньше чем в шесть дней он покрыл тысячу триста миль, отделяющих Тристан д’Акунья от африканского берега.

24 ноября, в три часа утра, с палубы «Дункана» можно было видеть уже Столовую гору, а немного позже яхта поравнялась с Сигнальной горой, указывающей вход в бухту. «Дункан» вошёл в эту бухту к восьми часам и бросил якорь в Капштадтском порту.

Оконечность Африки впервые увидел в 1486 году португальский адмирал Варфоломей Диац, и только в 1497 году знаменитый Васко де Гама обогнул мыс, впоследствии названный мысом Доброй Надежды.