Дети капитана Гранта - Жюль Верн

После внимательной проверки Амстердамские острова были также отклонены. Ни одного слова не было сказано ни во французском, ни в английском, ни в немецком документах об этом архипелаге, расположенном в Индийском океане.

— Мы достигли теперь Австралии, — снова начал свои объяснения Паганель. — Тридцать седьмая параллель вступает на материк у мыса Бернуили и покидает его в бухте Туфольда. Вы согласитесь со мной, даже не проверяя текста, что английское слово «stra» и французское «austral» могут обозначать Австралию. Это настолько очевидно, что тут не о чем спорить.

Все согласились с заключением Паганеля.

— Продолжайте, — предложил майор.

— Охотно, — согласился географ, — ведь путешествовать таким образом вовсе не трудно. Итак, покинув бухту Туфольда, мы пересекаем пролив, который омывает восточные берега Австралии, и подъезжаем к Новой Зеландии. Прежде всего я должен напомнить вам, что слово «contin» во французском документе обозначает «continent» — континент. Это совершенно неопровержимо. Капитан Грант не мог найти убежища в Новой Зеландии, которая, как известно, не что иное, как остров. А раз это так, то изучайте, сравнивайте, переставляйте слова, как вам угодно, и вы убедитесь, что они не имеют ни малейшего отношения к этой стране.

— Ни в каком случае, — согласился Джон Мангльс после тщательного сличения документов и карты.

— Нет, — подтвердили все слушатели Паганеля и даже сам майор, — нет, капитан Грант не мог потерпеть крушение у берегов Новой Зеландии.

— Вы видите, — снова начал географ, — что на всём огромнейшем пространстве, отделяющем Новую Зеландию от американского берега, тридцать седьмая параллель пересекает лишь один пустынный и бесплодный островок.

— Как он называется? — спросил майор.

— Взгляните на карту. Это Мария-Терезия. Нет никаких следов этого названия ни в одном из трёх документов.

— Никаких, — подтвердил Гленарван.

— Итак, предоставляю вам самим, друзья мои, решить, справедливо ли предположение, что в документе речь идёт об Австралии?

— Безусловно справедливо, — был единодушный ответ пассажиров и капитана «Дункана».

— Джон, — сказал тогда Гленарван, — достаточно ли у вас провианта и топлива?

— Да, сэр, я сделал обильные запасы всего необходимого в Талькагуано. Впрочем, если понадобится, мы сможем легко пополнить их в Капштадте.

— Отлично. Тогда — в путь!

— Ещё одно замечание, — прервал своего друга майор.

— Мы слушаем вас, Мак-Набс.

— Как бы мы ни были уверены, что именно Австралия является местом пребывания капитана Гранта, не следует ли всё же, осторожности ради, провести один-два дня на островах Тристан д’Акунья и Амстердамских? Они расположены как раз на нашем пути и нисколько не удлинят его. Мы узнаем, не осталось ли там следов крушения «Британии».

— Как вы недоверчивы, майор! — воскликнул Паганель.

— Я забочусь главным образом о том, — ответил майор, — чтобы нам не пришлось возвращаться вторично по нашим собственным следам, если Австралия не оправдает возлагаемых на неё надежд.

— Эта предосторожность не кажется мне излишней, — поддержал его Гленарван.

— И меньше всего я склонен уговаривать вас отказаться от неё, — подхватил Паганель, — совсем напротив.

— Итак, Джон, берите курс на острова Тристан д’Акунья, — решил Гленарван.

— Слушаюсь, сэр, — ответил капитан и поднялся на свой мостик.

Мэри Грант и её брат горячо поблагодарили Гленарвана. Вскоре «Дункан» покинул берега Америки, разрезая своим форштевнем волны Атлантического океана.

Глава вторая

Тристан д’Акунья

Если бы яхта шла по экватору, то сто девяносто шесть градусов, отделяющих Австралию от Америки, или, вернее, мыс Бернуили от мыса Корриентес, составили бы переход протяжением в одиннадцать тысяч семьсот шестьдесят географических миль. Но при следовании вдоль тридцать седьмой параллели эти сто девяносто шесть градусов составляли всего девять тысяч четыреста восемьдесят миль пути. От американского берега до Тристан д’Акунья две тысячи сто миль — расстояние, которое Джон Мангльс рассчитывал пройти в десять дней, если восточные ветры не замедлят хода яхты. Но с этой стороны всё пока шло как нельзя лучше: к вечеру бриз заметно успокоился, потом изменил направление, и «Дункан» снова мог показать свои высокие мореходные качества.

Пассажиры в тот же день вернулись к своему обычному времяпровождению. Ничто не напоминало о том, что часть пассажиров недавно покидала яхту на целый месяц. Вместо вод Тихого океана перед их глазами расстилались воды Атлантического, а за исключением незначительной разницы в цвете все волны походят друг на друга.

Стихии, доставившие нашим путешественникам столько тяжких испытаний, казалось, соединили теперь свои усилия, чтобы благоприятствовать им. Океан был спокоен. Дул попутный бриз, и паруса, полные ветра, помогали неутомимому пару, заключённому в котлах.

Этот быстрый переход закончился без каких бы то ни было происшествий. Все с доверием ждали приближения австралийского берега. Надежду сменила уверенность.

Говорили о капитане Гранте так, как будто бы яхта шла за ним в точно указанный порт. Для него и для его двух товарищей были приготовлены каюты. Мэри Грант сама расставила там мебель и убрала их. Ольбинет уступил капитану Гранту свою каюту и перебрался в каюту миссис Ольбинет.

Учёный-географ сидел почти всё время запершись в своей каюте. Он работал с утра до вечера над научным трудом, озаглавленным: «Необычайное путешествие географа по пампасам Аргентины».

Можно было слышать, как он декламировал взволнованным голосом длинные цветистые периоды, прежде чем перенести их на бумагу. Майор приветствовал эти занятия своего учёного друга, но, по обыкновению скептически настроенный, часто говорил ему:

— Только берегитесь своей обычной рассеянности, Паганель, и если вам придёт в голову фантазия овладеть австралийским языком, не пытайтесь изучать его по китайской грамматике.

Итак, всё шло отлично на борту яхты. Гленарван и его жена незаметно наблюдали за Джоном Мангльсом и Мэри Грант. Но так как Джон и Мэри молчали, они решили не начинать первыми разговоров об этом деле.

— Что сказал бы по этому поводу капитан Грант? — спросил однажды Гленарван у своей жены.

— Он решил бы, что Джон вполне достоин Мэри, дорогой Эдуард. И он не ошибся бы, — ответила ему Элен.

Тем временем яхта быстро приближалась к островам Тристан д’Акунья.