Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

Пробило полночь. Вибрация мобильника в кармане потревожила ее и оторвала от горестных воспоминаний. Она вытащила телефон и уставилась на экран. «Джош», – прочитала она и нажала кнопку ответа.

– Джош…

– Анна, – услышала она теплый голос американца. – Я узнал про вашего мужа. Мои соболезнования.

Она не могла вымолвить ни слова.

– Анна, – позвал американец. – Вы меня слышите?

– Слышу, – еле шевеля губами, прошептала она. – Спасибо, Джош.

– Я в Париже, недалеко от вас. Вы позволите мне зайти?

– Да, – неожиданно для себя сказала Анна, – коньяк будете?

– Составлю вам компанию, – ответил Нантвич, и вскоре, минут через пять-семь Анна уже открывала ему дверь.

– Заходите, – тихо пригласила она.

– Я не помешал?

– Помешали – чему? – спросила она. – Оплакивать Антона? Я все равно плачу – даже если глаза мои сухи…

Джош подошел к консольному столику и налил себе мартеля. Он обхватил бокал ладонью, согревая, и встал напротив дивана, на котором сжалась она, маленькая и несчастная, совсем не похожая на ту красивую, подтянутую женщину, которую он привык видеть.

– Поговорите со мной… – прошептала она. – Я не могу больше разговаривать сама с собой.

– Я готов вас выслушать, – кивнул он, усаживаясь подле. – Говорите. Расскажите мне о нем.

– Я так виновата, – она зажмурилась. – Я так виновата перед ним…

– Виноваты? – он вопросительно поднял брови. – В чем вы…

– Да бросьте! – с горечью оборвала его Анна. – Наверняка Катрин рассказала вам про мою измену.

Помедлив пару мгновений, Джош лениво наклонил голову. И все же не сказал ни да, ни нет.

– Конечно, рассказала, – усмехнулась Анна через силу. – Я даже знаю, когда. Когда вы ее на лодке катали. Так?

– Допустим, – кивнул Джош.

– Какая теперь разница, – она глотнула мартеля, и, сделав паузу, снова заговорила: – Антон – моя первая любовь. И последняя. Я влюбилась в него сразу, на приеме в честь открытия какой-то выставки, которую спонсировал его холдинг. У меня и мужчин до него не было. Я принца ждала. И дождалась…

… – Госпожа Королева, позвольте вам представить Антона Ланского, – куратор выставки подвел к ней молодого человека в сером костюме – светловолосого, светлоглазого, на чистый лоб которого спускалась белокурая прядь. В руке он держал низкий бокал, в котором плескалось немного виски, но прикладывался к нему крайне редко и, казалось, только смачивал губы темной жидкостью.

– Анна Королева – восходящая звезда российского балета, – сказал куратор и куда-то исчез, оставив их вдвоем.

Молодой человек смущенно молчал.

– А какое вы имеете отношение к выставке? – спросила Анна, чтобы хоть что-то сказать.

– Я юрист спонсора, – пробормотал Антон. – А вы?

– Что – я? – удивилась Анна. – Я не юрист…

– Это я уже понял, вы балерина.

Анна кивнула.

– И как вы сюда попали?

– Меня пригласили, – уклончиво ответила Анна. На самом деле ее притащил сюда Борис – ее партнер, большой любитель модных тусовок. Анна же чувствовала себя неуютно – ей не нравились абстрактные картины и скульптуры, оскорблявшие ее эстетическое чувство, не нравились пугающие дикие инсталляции, не нравились люди, которые ее окружали: большинство из них – такие же неестественные, как и так называемое «искусство», вычурные и фрикоподобные. Боренька уже куда-то испарился с очередной пассией, бросив Анну скучать в одиночестве. И вот – перед ней стоит молодой мужчина, который явно не знает о чем с ней, балетной девочкой, говорить. Ведь совершенно очевидно, что между ними нет и не может быть ничего общего – юрист и балерина… дельфин и русалка… пастушка и трубочист…

– Вам не кажется, мы тут с вами лишние? – он словно услышал ее мысли. Анна улыбнулась. Она, сама не понимая почему, почувствовала сильнейшее волнение и, дабы унять его, отпила шампанское из бокала.

– Так я не одинока? – улыбнулась она. – Чувствую себя не в своей тарелке.

– Меня зовут Антон, – поклонился он, и запоздало поцеловал ей руку. Он на мгновение задержал ее пальцы в ладони. Ей показалось, он хочет еще что-то добавить, но в следующий момент ее окликнули, и она отвлеклась. Увидев вдалеке Бориса, который махал ей рукой, она попыталась жестами объяснить ему, что занята и не может подойти. А когда повернулась опять к Антону, он уже разговаривал с какой-то сухопарой дамой в строгом деловом костюме и с бейджиком на лацкане – видимо, с кем-то из устроителей этой непристойности, нагло окрещенной выставкой. Анна сделала шаг назад, и толпа быстро ее оттеснила.

– Он уехал с того приема, даже не попрощавшись. А я только имя его запомнила и глаза – у него такие красивые глаза! Стала принимать приглашения на всякие светские сборища, чего раньше не делала, все Антона надеялась встретить. Но его нигде не было.

– И как же?.. – спросил Джош.

Анна улыбнулась воспоминаниям:

– Однажды он мне позвонил, я даже поверить не могла, что это он. Антон долго и путано пытался объяснить, кто он такой. Я его слушала и думала, что вот-вот расплачусь от счастья в трубку, и это будет стыдно. Подумает, я дура провинциальная.

– Он не мог так о вас подумать, – улыбнулся Нантвич.

– Но я-то этого не знала. И ничего другого не придумала, как пригласить его на спектакль. Это оказался «Дон Кихот».

– А вы – Китри…

– Да. А я – Китри… И вот, в конце, на поклоне я увидела Антона с каким-то совершенно немыслимым букетом – я с тех пор ни разу такого не видела. Он принес лиловые розы – сто одну штуку, представляете? Я так испугалась…

– Чего вы испугались?

– Испугалась, что я для него – развлечение на час, на день, на месяц… Он вручил мне цветы и исчез. Я ждала, что он придет в гримерку – у нас часто так поклонники поступают, особенно богатые. Но он не пришел. Я ждала, а он все не шел. А я ждала. Потом схватила телефон и принялась ему звонить – еле нашла его номер в памяти – руки тряслись от страха… Если б я могла только представить, что его не станет всего через шесть лет – и все из-за меня. Он погиб из-за меня.

– Вы неправы, – возразил Джош. – Он погиб как настоящий мужчина, защищая свою женщину. Он вас любил.

– И я его любила. Рада, что успела сказать ему это… перед тем, как он умер. Джош Нантвич положил руку ей на плечо:

– Не плачьте. Он бы не хотел, чтоб вы плакали…

– С вами тепло, Джош, – откликнулась Анна. – Тепло и не страшно. Я понимаю Катрин.

– Катрин? – он убрал ладонь и с недоумением прищурился на Анну. – Что вы понимаете? Ваша подруга уехала, не дав мне шанса проститься с ней. Даже на звонки мои не отвечала…

– Не обижайтесь на нее, – Анна вздохнула. – Она испугалась.

– Испугалась? Чего она испугалась?

– Не «чего», а «кого». Как это кого? Вас. И себя, наверно. Она ведь приходила к вам тогда? На следующий день после пикника? Мы ждали ее к чаю.

Джош поколебался мгновение.

– Да, она зашла ко мне. Но между нами ничего не было – просто какой-то япошка облил ее вином в ресторане, и мы чистили ее юбку… Всего-навсего. Она мне весьма доступно объяснила, что любит мужа и изменять ему не собирается.

– Да, она любит Сержа. И все же вы ей нравитесь, – грустно сказала Анна. – Я ее знаю давно, меня ей не провести.

– Нет, Анна, нет. Дело не в ее муже… Я уверен, она все еще не может забыть свою первую любовь.

– Орлова? – несмотря на то, что Анна была на грани нервного срыва, она не смогла сдержать возглас удивления. – Джош, между ними давно все кончено. Это мало что меняет для вас лично, но Катрин уже совсем не заботит Андрей Орлов.

Джош мрачно уставился в бокал, а потом махнул его одним глотком.

– Если это так, то все еще хуже, чем я думал. Мне не следовало смущать ее покой.

– Я ее понимаю, – кивнула Анна. – Я сама прошла через это. Я изменила любимому человеку ради прихоти, минутной слабости и сделала несчастными всех вокруг… Даже того, с кем изменила.

– Вы говорите о Мигеле Кортесе? – спросил Джош, плеснув себе еще мартеля.

– Да, – кивнула Анна. – И теперь, по иронии судьбы, он единственный, кто сможет удержать меня на плаву…

– Вы собираетесь его позвать?

– Это было последнее желание Антона, – как только она произнесла его имя, как спазмы снова сжали ее горло, и она пригнулась к коленям, скрученная пароксизмом рыданий.

– Вы успели с ним поговорить?

– Да, – она закрыла лицо руками, и теперь ее голос звучал приглушенно.

– Что он вам сказал? – спросил Джош. – Простите, что спрашиваю.

– Именно вы имеете право спрашивать. Он сказал… он сказал…

– Да?

– Что его убил Рыков, – силы оставили ее, и она замолчала. Нантвич поднялся с кресла и подошел к окну. С холма открывался залитый огнями Париж – такой с виду беззаботный и легкомысленный.

– Значит, все же Рыков, – скрипнул он зубами. – Понятно.

– Вы знали, что он жив?! – до Анны только сейчас дошло. – Знали все это время?!