Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес

часов и пары начинают рассеиваться. – Она делает мне знак спешиться. Я с неохотой подчиняюсь, оставляя морлета стоять в воздухе над водой, в то время как мои ступни касаются причала. – Что до того, зачем мы здесь, – продолжает ведьма, – здесь могут быть выжившие. Дети иногда не так резко меняются под воздействием раога. Вот только до них никто не добирается вовремя. Трольды слишком боятся сами надышаться яда, так что и близко не подходят, пока не будут уверены, что он рассеялся. Но нас подобное не заботит. Так почему бы и не сделать доброе дело, а?

Оболочка моего джора дрожит, грозя опасть. Мысль о каком-то ребенке, пережившем тот ужас, что здесь творился… мне невыносимо думать об этом. Но в то же время я не могу развернуться и бежать прочь, если есть хоть малейший шанс, что Мэйлин сказала правду. Я следую за ней по наклонной тропе вдоль отвесной скалы. Пустые двери и окна всех этих наполненных смертью жилищ словно бы выдыхают порывы ядовитого воздуха, когда мы проходим мимо. Совсем скоро мы видим первые призраки зверств. Жестокие смерти, кровавые и чудовищные. Мужчины, женщины. Дети тоже. Хвала богам за то, что я обернута камнем, иначе пала бы беспомощной жертвой того ужаса, что столь рьяно пытается пробиться сквозь мою защиту.

– Вот так и работает раог, – говорит Мэйлин, ее голос совершенно лишен чувств. – Иногда он вынуждает их наносить увечья самим себе, а иногда вызывает яростную ненависть ко всем живым существам. А зачастую и то и другое.

Мы поднимаемся к верхним улицам и здесь обнаруживаем останки свары. По меньшей мере пятьдесят трольдов встретили здесь свой конец, конечности вырваны из суставов, головы отодраны от плеч. Следы зубов, обглоданные торчащие кости… я не могу смотреть. Мой джор дрожит; мне требуются все мои силы, чтобы удерживать его, оставаться в безопасности, укрытой внутри.

– Здесь, – говорит Мэйлин, резко останавливаясь перед черным проемом. На вид здание ничем не отличается от всех прочих, мимо которых мы прошли, и все же она направляет свой свет так, чтобы заглянуть внутрь. – Там кто-то есть. Слушай.

Я наклоняю голову, затаив дыхание. Сперва ничего. Затем…

– Плач, – шепчу я.

Не дожидаясь подтверждения, я переступаю порог, оставляя залитую кровью улицу позади. Внутри еще более болезненно темно, лишь кое-где вконец потускневший лорст слегка очерчивает мебель. Это был жилой дом. Возможно, семейный. А что же сама семья? По большей части мертва, на той улице снаружи.

Но не вся. Пока еще нет.

– Фэрейн! – резко окликает меня ведьма со спины. Я ее игнорирую. Входя все глубже во тьму, я позволяю камню вокруг моего сердца опасть, позволяю кристаллу, покрывающему мои плоть и дух, растаять. Я пока не полностью восстановила свою способность ощущать чувства других, но дар все еще здесь. Когда последние следы джора спадают, оставляя меня уязвимой, я тянусь к этому дару. Он откликается, сперва нерешительно. Положив руку на ближайшую ко мне стену, я взываю к лежащим в ней кристаллам. Они тут же отзываются. Вибрации разбегаются от моего прикосновения, неся с собой мое восприятие.

Вот. Я нашла ее. Девочка, сжавшаяся в комочек в дальней комнате. Образ, возникший перед моим божественным даром, столь ярок, что я практически вижу ее, даже в этой непроглядной темноте. Я следую за этим образом, следую за этим страхом, который взрывается на моих чувствах яркими, пронзающими уколами. Маленькая часть меня жалеет, что я опустила джор.

Подавив эту мысль, я спешу дальше, пока не добираюсь до двери. Разломанная и частично свалившаяся, она оставляет лишь небольшое отверстие, выходящее в маленькую комнату за ней, в спальню с круглой каменной кроватью. Здесь горит один-единственный лорст, который сжимает в руках крохотный ребенок-трольд с узловатыми коленками. Ее длинные белые волосы покрывают ее лицо и плечи, а голова низко опущена, и все тело сотрясается от рыданий.

– Хири! – восклицаю я, это одно из немногих трольдских слов, что я знаю. – Хири! Я тебя вижу! – Разбитая дверь не дает мне войти, но зазора должно хватить, чтобы я смогла вытащить из-за нее ребенка, если девочка подойдет ко мне. – Посмотри на меня, малышка! Я могу тебе помочь. Пойдем со мной, и я…

Ребенок вскидывает голову. Ее глаза ярко полыхают, сияя в свете ее камня. Ее губы расходятся, обнажают зубы. Зеленая пена капает с ее рта и вниз по подбородку. Какое-то мгновение мы обе будто загипнотизированы, каждая в ловушке ошеломленного взгляда другой.

Затем она бросается вперед, ее скрюченные пальцы тянутся вверх, пытаясь выцарапать мне глаза.

Глава 26. Фор

Я уклоняюсь и перекатываюсь, все еще сжимая в одной руке отломанную рукоять своей булавы. Единорог с ревом проносится мимо меня в вихре пламени, его кинжально-острые копыта проходят в считаных дюймах от моей головы.

Вирмейр! Ну конечно же, ликорны вооружены вирмейровыми клинками, способными прорезать не только трольдские оружие и броню, но и трольдские шкуры. Я вскакиваю на ноги и тут же разворачиваюсь лицом к всаднику, который как раз поворачивает голову своего скакуна. Глаза мужчины ярко полыхают адским пламенем, отражая огонь, окутывающий зверя. Эти двое сливаются в этом пламени в единого смертоносного врага. А я пеш. Безоружен.

Гул какой-то энергии бьет по моим обострившимся чувствам.

Я оборачиваюсь, мое зрение будто становится четче. Прореха в ткани мироздания движется в воздухе над мертвым великаном. Я знаю, что это значит. Ликорн пускает своего скакуна в новую атаку, а я швыряю сломанную булаву в сторону и бегу к той голове так быстро, как только способны нести меня мои ноги. Пламя проносится у меня за спиной. Я прыгаю.

– Кнар, ко мне! – кричу я. Мускулы моих ног сжимаются пружиной, и я отталкиваюсь ото лба великана, устремляясь прямо в пустой воздух.

Мой морлет вырывается из прорехи в реальности, черное облако серы, плюющееся искрами. Я хватаюсь за его седло, подтягиваюсь наверх, а зверь несет меня в небо. Подо мной ревет разъяренный ликорн, его единорог дерет воздух своими передними ногами, неспособный преследовать нас на высоте.

Слева взрывается вспышка агонизирующего магического света. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть прореху в стене защитных чар. Какую бы контрмагию силы Рувена ни швыряли на чары Мифатов, она наконец сработала. Поток ноксаурийских берсерков протискивается через узкий проем, убивая друг друга в своей безумной потребности добраться до врага. Мгновение кажется, будто их собственные мертвые тела загородят разрыв, дадут Мифатам время усилить свою магию. Но вместо того они делают пробоину еще шире, и