Бюро темных дел - Эрик Фуасье

хронику, несколькими часами раньше появившуюся в «Вестнике», «Трибуне» или «Конституционалисте». Крики газетчиков сливались в несмолкаемую какофонию:

– «Смертный приговор вынесен Огюсту Тимоте Тьерселену, мастеру-краснодеревщику, который убил свою любовницу стамеской!» Все подробности о кошмарной трагедии и тридцати двух ранах на трупе невинной жертвы!

– «Финансовый и политический скандал: депутат-орлеанист в грязи по самую макушку! Откровения комиссионера Планшона о взятках за заказы на поставку армейского обмундирования!» Все, что от вас до сих пор скрывали, вы узнаете за скромную сумму в одно су!

– «Побег средь бела дня в столице: инспектор полиции, обвиняемый в преступлениях четырехлетней давности, сумел ускользнуть во время конвоирования в тюрьму Ла-Форс! Есть ли основания подозревать заговор сослуживцев?»

Аглаэ, не обращая внимания на эти вопли, вышла из тупика на бульвар и жадно разглядывала людей, стоявших у колоннады театра. Валантена среди них не было. Она рассердилась на себя за то, что почувствовала разочарование, но ничего не могла с этим поделать: очень уж ей хотелось повидаться с ним в этот вечер. Что ж, не в этот, так в другой…

– Эй, красавица! Ждешь кого? Сдается мне, твой дружок тебя бортанул. Я не ошибся? – Мужчине, окликнувшему ее, было на вид лет двадцать пять – тридцать. Одет он был с показной роскошью от макушки до пят, а точнее, от белой шляпы до мысков лакированных туфель. Расшитый цветочными узорами жилет кричащей расцветки, напомаженные завитки волос на висках, маленькие золотые серьги-колечки в обоих ушах и светлый локон, подвешенный, как трофей, в качестве кисточки на цепочке для карманных часов, дополняли идеальный образ сутенера. Видимо, он покровительствовал проституткам, промышлявшим здесь же, на бульваре, – несколько девиц, виляя повязанными косынками бедрами, расхаживали по тротуарам, завлекая добропорядочных буржуа.

Такие типы, как этот хлыщ, считали портики театров самым подходящим местом для найма новых сотрудниц. Охота здесь шла вовсю. Красавчики вроде этого атаковали жертву в лоб, остальные действовали обманом, используя других женщин в качестве вербовщиц. Эти женщины обычно выдавали себя за честных торговок нарядами. Они знакомились с самыми пригожими юными актрисами и предлагали им взять напрокат платья и драгоценности для выхода в свет за какую-нибудь ничтожную сумму – поначалу. Простушки, купившиеся на эту приманку, постепенно влезали в долги настолько, что в конце концов им уже ничего не оставалось, как продавать самих себя, чтобы не попасть за долги в тюрьму Сен-Пелажи[71]. Аглая лично была знакома с одной хорошенькой дебютанткой по имени Фаустина, приехавшей в Париж из Тура, – та и месяца не отыграла на сцене театра «Амбигю-Комик», как оказалась на тротуарах улицы Англад.

– Как можно было обмануть такую очаровательную девицу! – не отставал хлыщ, с похабной улыбочкой нагло разглядывая Аглаэ. – Но уж я-то сумею тебе его заменить, да так, что ты будешь довольна донельзя. Как насчет прогулки в Ла-Куртий? Танцульки и кувшинчик сюренского вина помогут забыть любые амурные разочарования!

– Нет уж, благодарю, – надменно отозвалась Аглаэ. – Я не из тех, кто раздает свои локоны на сувениры первым попавшимся франтам. – Она покосилась на «кисточку», приделанную к цепочке его карманных часов.

Хлыща это, однако, не смутило: отступать он не собирался, наоборот, шагнул к ней. От него приторно воняло гвоздикой и табаком. Аглаэ невольно попятилась в узкий тупик у себя за спиной. Хлыщ продолжал приближаться. Его улыбка из соблазнительной сделалась хищной, в сумерках блестели белые острые зубы. Аглаэ только сейчас поняла, что сделала ошибку, позволив оттеснить себя подальше от бульвара. Здесь, в этом темном тупике, незнакомец может наброситься на нее, и этого никто не заметит: даже если она закричит, ее вопли потонут в гомоне толпы.

– Ну-ну, цыпа, – самонадеянно осклабился сутенер, – знаешь же, как говорят: никогда не зарекайся. Если позволишь мне познакомиться с тобой поближе, уж можешь не сомневаться, потом ты сама с удовольствием отдашь мне нечто большее, чем парочка локонов, в залог своей страсти.

В этот момент у него за спиной прозвучал властный голос:

– Ты глухой? Не слышал, что тебе барышня сказала? По-моему, она ясно дала понять, что не заинтересована в знакомстве с тобой.

Плохой парень, чертыхнувшись сквозь зубы, резко развернулся, готовый дать отпор тому, кто решил ему помешать. Однако то, что он там увидел, немедленно охладило его воинственный пыл. На повороте с бульвара в тупик застыл пугающий силуэт. На первый взгляд казалось, что это обычный человек: элегантно одетый молодой мужчина, чей длинный черный плащ подчеркивает пугающую белизну лица. Но при внимательном рассмотрении становилось ясно, что это поразительно, почти нереально красивое мертвенно-бледное лицо и горящие ледяным пламенем глаза могут принадлежать только сверхъестественному существу. Словно сам архангел смерти спустился на землю, дабы собрать жатву заблудших душ.

И словно для того, чтобы усилить это впечатление, незнакомец сунул руку под полу плаща и бесстрастно произнес:

– Если ты не исчезнешь немедленно, я тебе кишки выпущу. Давай, решайся, но побыстрее. Очень уж я нетерпеливый.

Сутенер был слишком растерян, чтобы заметить, что этот страшный призрак, взявшийся неведомо откуда, едва держится на ногах. Девчонка ему, конечно, попалась хоть куда, но она не стоила того, чтобы ради нее связываться с самим дьяволом. В итоге хлыщ предпочел удалиться без лишних слов, на всякий случай подальше обойдя пугающую тень.

Едва сутенер исчез в толпе на бульваре, незнакомец застонал от боли, и рука, которую он держал под плащом, изображая, будто там есть оружие, безвольно повисла. Охваченный слабостью, он пошатнулся на грани обморока, и Аглаэ, только что узнавшая своего спасителя, бросилась к нему и подхватила под локоть, чтобы не дать упасть.

– Валантен! Боже! Что с вами стряслось?

Молодой инспектор привалился к ее плечу. По бледному лбу струился пот, у него явно был жар. Только беспримерное волевое усилие помогло ему ввести в заблуждение сутенера и обратить его в бегство. Но это лишило его последних сил. Когда Валантену удалось разлепить губы, голос его был едва слышен, и Аглаэ пришлось напрячь слух, чтобы различить обрывки фразы:

– …больно… очень… пуля в плече… помогите…

Девушка в панике оглянулась на служебный ход театра, который был совсем близко.

– Обопритесь на меня, я доведу вас до гримерок и попрошу кого-нибудь послать за доктором!

Глаза Валантена расширились, дрожащие пальцы вцепились в рукав актрисы, горячее дыхание обожгло ей шею:

– Нет… нель… нельзя… За мной… гонится… по… лиция… Надо… в надеж… ное место… Я должен… скрыться…

Он явно бредил, или же Аглаэ его неправильно поняла. Как такое может быть? Его, инспектора «Сюрте», преследует полиция? Это же нелепость какая-то! Но если, при всей абсурдности, это все-таки