Рыцарь ночи - Лазарева Ярослава

Он отвел взгляд от картины, я подошла к нему и заглянула в глаза. Любовь сияла в них, и я уже больше ни о чем не могла думать.

— Лада, — прошептал он.

— Люблю тебя больше всего на свете, — сказала я и прижалась к нему. — Может, ты уже и не думаешь о поверье, но вот я не могу забыть о нем. И хочу… как же сильно я хочу, чтобы ты стал обычным человеком, чтобы мы могли быть вместе до самой смерти!

— Я так слаб! — с горечью произнес он.

Но я закрыла его рот поцелуем и увлекла к большой квадратной кровати, застеленной черным покрывалом.

Мы опустились на холодящий шелк. Грег снял водолазку и остался в одних брюках. Я как завороженная смотрела на его белое прекрасное тело. Потом стянула свитер и прижалась к нему. Он ласкал меня очень нежно, едва касаясь кончиками холодных пальцев. Я дрожала от волнения, смешанного с желанием, и старалась ни о чем не думать.

Вдруг порыв ветра распахнул окно, и целый вихрь снежинок залетел в комнату. Они кружились, опускались на нас, таяли и превращались в прозрачные капельки, похожие на слезинки.

— Тебе холодно? — еле слышно спросил Грег, отрываясь от меня.

Но я не ответила, легла на спину и закрыла глаза.

Я хотела, нет, я жаждала, чтобы все случилось именно сегодня. Я не вполне до конца отдавала себе отчет в сути процесса, лишь твердила про себя, словно считалку: «Или он станет человеком, или я стану вампиром, или я умру, или он станет человеком, или я стану вампиром, или…»

Вдруг я ощутила, что воздух явно стал более мягким, теплым и свежим, словно мы находились на улице. Сладкий аромат заполнил его. Я открыла глаза и вскрикнула от неожиданности. Мы лежали под пышно цветущей яблоней, сквозь ее ветви просвечивало багряное закатное небо. И видимо, из-за этого освещения крупные раскрытые цветы казались подкрашенными красновато-розовыми тонами. Я приподнялась и поняла, что мы находимся в огромном яблоневом саду, ему не было конца. Деревья были сплошь покрыты цветами, будто розовой пеной, и терялись в закатной дали. Мы лежали все на том же черном шелковом покрывале, расстеленном прямо на траве. Подул ветер, и я замерла, наблюдая, как часть лепестков слетела и закружилась над нами крохотными темно-розовыми мотыльками, которые садились на черный шелк покрывала, на черный шелк волос Грега, на его белое тело. И это было так прекрасно, что я смотрела не отрываясь. Потом припала к его губам и стала жадно их целовать. Грег резко перевернул меня на спину. Его губы скользили по моим плечам, пальцы гладили кожу… Внутри меня все таяло… И я почувствовала, что готова к тому, что должно произойти. Страха уже не было, осталось лишь сильнейшее желание отдаться до конца, раствориться в любви… Я ощутила, как Грег, едва касаясь, гладит мой живот, как его пальцы расстегивают пряжку ремня… А мелкие поцелуи поднимаются… все выше… к шее… Он припадает к моей коже чуть ниже уха… начинает впиваться все сильнее… Я чувствую легкую боль от давления увеличивающихся резцов… Но у меня нет сил отстраниться, я хочу быть с ним во что бы то ни стало…

— Не-е-ет! — услышала я крик и зажмурилась.

— Нет, — глухо повторил Грег. И я ощутила холод.

Раскрыв глаза, увидела, что нахожусь уже не в цветущем яблоневом саду, а в его комнате на кровати. Окно распахнуто. И вместо яблоневых лепестков на меня летят колючие снежинки. Грега рядом нет. Я села. Начала его звать. Тишина. Тогда я надела свитер и спустилась вниз. Никого. Натянув куртку и шапочку, я покинула дом.

Я брела под снегом, опустив голову, но не плакала. Любовь заполняла меня, она не исчезла, она жила внутри и обжигала душу. Я понимала, что Грег не смог справиться с собой и предпочел меня оставить. И я точно знаю, что только великая любовь помогла ему вовремя остановиться…

Продолжение следует.