Творцы Священной Римской империи - Василий Балакин

Германское королевство, когда Оттон I вступил на престол, было еще сравнительно молодым государством, не осознавшим своей идентичности и жившим воспоминаниями и традициями племенных герцогств и Каролингской империи. Единственным, что объединяло входившие в его состав германские племена, как раз и было традиционное представление об их принадлежности к Каролингской империи. Однако ее неотъемлемой составной частью наряду с Лотарингией была Италия — точно так же, как любое из германских племен. Следовательно, Оттон I, повелевая Швабией и Баварией, должен был, по традиции Каролингской империи, повелевать также Ломбардией и Римом. Несомненно, еще и в середине X века были оборваны не все связи и пресеклись не все традиции, соединявшие Германское королевство с универсальной монархией Карла Великого.

Итальянская политика Оттона I была необходима для консолидации молодого Германского государства, угрозу Целостности которого представляли самостоятельные походы за Альпы герцогов Баварии и Швабии. Король сумел использовать давние и прочные связи этих герцогств с Италией в общегосударственных интересах, обратив их сепаратистские устремления в фактор интеграции. Хотя в его родной Саксонии многие отрицательно относились к итальянской политике, все же гораздо проще было повести саксов в Италию, соблазнив их добычей в этой богатой стране, чем швабов и баварцев в леса и болота северо-восточного пограничья на войну против язычников — датчан и славян. Для феодальной знати всех германских герцогств в Италии открылось широкое поле деятельности. При этом особенно большую материальную выгоду для себя извлекла из участия в господстве над Италией наиболее близкая королю аристократия Саксонии. Благодаря этому удалось быстрее сократить цивилизационное отставание области между Везером и Эльбой от более развитых южных и западных частей Германии, уже давно испытывавших римское и франкское влияние.

С 962 года, после императорской коронации Оттона I, каролингская традиция возродилась и в своей имперской форме. Лишь теперь король Германии в полной мере стал преемником Карла Великого, что позволило ему в значительной мере погасить амбиции различных группировок могущественной знати и устранить причину ранее неоднократно повторявшихся кризисов всей политической системы его государства. Благодаря обретению Оттоном I более высокого, императорского достоинства сгладился антагонизм между знатью и королевской властью, была устранена угроза, вытекавшая из перманентного соперничества с представителями высшей знати германских племен: если короля они рассматривали в лучшем случае как первого среди равных, то император по определению олицетворял собой власть, стоящую над герцогами и королями. Таким образом, в форме возрожденной империи еще рыхлое Германское королевство обрело специфическую возможность для дальнейшей интеграции, а тем самым и предпосылку для своего исторического бытия. На наш взгляд, лишены какого-либо основания оценки итальянской политики Оттона I как противоречившей национальным интересам Германии. Подобного рода суждения, основанные на теории современного национального государства, антиисторичны и в силу этого лишь затемняют смысл событий и поступков людей X века.

Оттону I удалось без особого труда присоединить к своему Германскому королевству территории бывшего Лангобардского королевства, утвердиться там и установить порядок, оказавшийся весьма стабильным. Его господство в Северной Италии выдержало испытание временем и несколькими мятежами противников из числа местной знати. Большинство же светских и духовных феодалов сочли более выгодным для себя поступить на службу к новому властителю. Что касается Рима, то здесь, видимо, уместнее говорить не о господстве императора, как в Ломбардии, а о своего рода протекторате над городом и папством. Формально Оттон I признавал порядок, установившийся здесь якобы со времен Константина Великого и по его соизволению, закрепленный в «Псевдоконстантиновом даре» (привилегии, якобы пожалованной Константином Великим епископу Рима, на самом же деле сфабрикованной значительно позже) и предполагавший, что в Риме не должно быть иной власти, кроме папы римского. В действительности же и папство вошло в структуру имперской церкви.

Гораздо труднее дать оценку политики Оттона I в Южной Италии. Формально поставленные им задачи не были выполнены, и все свелось лишь к установлению сюзеренитета над Капуей и Беневентом, однако компромисс, достигнутый во взаимоотношениях с Византией, закрепленный династическим браком и позволявший говорить о фактическом признании Оттоновской империи со стороны византийского императора, не может быть истолкован как крушение планов Оттона I. Думается, что ему удалось добиться максимума возможного и на этом направлении своей итальянской политики.

В государственно-правовом отношении средневековая империя — Священная Римская империя — рассматривалась современниками как возрождение или продолжение Древней Римской империи, что сыграло весьма важную роль, благоприятствуя распространению ренессансных идей — сначала в виде Каролингского, а затем и Оттоновского возрождения. Этот очевидный факт не опровергается, вопреки мнению некоторых исследователей, тем, что Оттон I воздерживался от употребления применительно к себе титула римского императора, довольствуясь простым «император август». На то были причины политического, но отнюдь не идейного порядка. Императорское достоинство, обретенное Оттоном I в Риме, явилось результатом развития, протекавшего в Западной Европе со времен Карла Великого, сумевшего достичь фактической гегемонии над западным христианским миром. Можно говорить в известной мере и о европейской гегемонии Оттона I, повелевавшего, помимо Германии, значительной частью Италии, осуществлявшего протекторат над Бургундией, сюзеренитет над частью Польши и над Данией и занимавшего положение третейского судьи в отношении противоборствовавших сил во Франции, императорская корона хотя и не добавила ему реального могущества, однако узаконила и освятила авторитетом церкви его положение европейского гегемона.

В государственно-правовом отношении содержанием его императорской власти служил протекторат над Римом, Церковным государством и прежде всего над папой. Оттон I был покровителем курии, фогтом Св. Петра, политически распоряжаясь папством и его непосредственными владениями. Вместе с тем возможность реально влиять на папу служила предпосылкой для господства над германским епископатом, а также для утверждения своего доминирующего положения среди европейских стран: подобно тому, как он окружным путем, через курию, воздействовал в собственных интересах на немецкую церковь, у него появилась возможность таким же способом влиять на церкви, а через них и на государственные структуры других стран Европы. Наконец, совершенно очевидна прямая связь итальянской политики Оттона I с его миссионерскими планами в Восточной Европе, успех которых непосредственно зависел от положения императора как европейского гегемона и протектора римской церкви.