Творцы Священной Римской империи - Василий Балакин

Ровно через неделю после Пасхи, 14 апреля 972 года, Феофано торжественно встречали в Риме, и в тот же день состоялось ее венчание с Оттоном II в соборе Св. Петра. Тогда же папа Иоанн XIII помазал и короновал ее как императрицу. Следует предположить, что свадьбе предшествовало заключение мира с Византией, хотя мы и не имеем непосредственного свидетельства об этом. Если допустить, что в отношениях между Западной и Восточной империями продолжало сохраняться состояние «ни войны, ни мира», то непонятно, для чего из Константинополя была направлена в Италию невеста, хотя бы и не порфирородная. Если же договорились, что процедура официального заключения мирного договора переносится на более поздний срок, то и в этом случае должны были сохраниться свидетельства современников. Неужели мир с Византией не показался им событием, заслуживающим внимания? Впрочем, нельзя полностью исключать и того, что вовсе не существовало мирного договора, о котором не упоминается ни в одном из источников. Но как бы то ни было, противоборство империи Оттона I и Византии прекратилось. Они поделили сферы влияния в Италии: Беневент и Капуа остались под властью немцев, зато Апулия, Калабрия, Неаполь и Салерно — греков.

Из-за отсутствия прямых указаний в источниках остается спорным и вопрос, признала ли Византия за Оттонами достоинство римских императоров одним только фактом бракосочетания Оттона II с Феофано. Сложилось мнение, что главным содержанием переговоров с Византией 967–972 годов как раз и было достижение признания Западной империи со стороны греков и что Оттон I, согласившись на брак сына с Феофано, не отказался от своих первоначальных замыслов, поскольку Феофано давала ему те же преимущества, какие могла дать и дочь Романа II. Однако нельзя считать опровергнутой (все по той же причине молчания источников) и точку зрения, что в ходе переговоров вопрос о признании Оттона I просто не затрагивался. На наш взгляд, она интересна тем, что предполагает наличие готовности к компромиссу с обеих сторон. Правитель Византии никак не мог отказаться от единоличного притязания на титул римского императора, официально признав таковым Оттона I, однако, учитывая сложившуюся политическую ситуацию, готов был молчаливо согласиться с тем, что немецкий король короновался в Риме императорской короной. Оттон I, в свою очередь, как расчетливый политик, согласившись на брак своего сына с Феофано, решил довольствоваться фактическим признанием своей империи, полагая, что отныне в глазах западного мира он становится вровень с византийским императором. Именно компромиссным характером достигнутого соглашения может объясняться тот факт, что и теперь, по достижении мира с Византией, он избегал именовать себя римским императором, предпочитая более нейтральную формулировку: «Otto divina favente dementia imperator augustus» («Оттон благосклонной Божьей милостью император август»). Весьма примечательно, что еще год назад, когда исход борьбы с византийцами был неясен, словно в пику им Оттона I поименовали на рейхстаге в Павии «великим императором римлян».

Торжественная церемония бракосочетания Оттона II с Феофано знаменовала собой, по мнению некоторых историков, завершение имперской политики Оттона I. Даже если термин «имперская политика» считать синонимом итальянской политики германских королей (эта точка зрения широко распространена в литературе, мы же в понятие имперской политики вкладываем более широкий смысл, подразумевая под ней всю политику, внутреннюю и внешнюю, германских императоров), едва ли можно согласиться с этим. И после свадьбы сына Оттон I еще долго, до мая включительно, оставался в Риме, где он подтвердил все владельческие права и привилегии монастырей Св. Софии в Беневенте и Бреме. В тот период епископ Меца Дитрих, благодаря длительному общению и родству с обоими императорами, приобретает все большее влияние при дворе.

В мае 972 года Оттон I завершает свое последнее пребывание в Риме и отправляется в Равенну, где он 25 мая подтвердил владения монастыря Сан-Аполлинаре. 11 июля он уже в Брешии, где дарственной грамотой подтвердил права и привилегии монастыря Пфэферс в Германии, словно сигнализируя о своем возвращении на родину. 29 июля, находясь в Павии, он по ходатайству Дитриха Мецского подтвердил все пожалования своих предшественников патриархату Аквилеи. На следующий день, только на одни сутки посетив Милан, он вместе с сыном провел там в монастыре Св. Амвросия судебное заседание, в результате которого этот монастырь был вынужден возвратить каноникам Бергамо их незаконно присвоенные им владения. 1 августа он уже снова был в Павии, пожаловав в тот день капелле Св. Марии в своей резиденции в Ахене лотарингское аббатство Шевремон.

В первой половине августа 972 года Оттон I с сыном, супругой и всей придворной свитой двинулся в путь за Альпы, как и прежде, через Септимер к Боденскому озеру. 18 августа он уже был в Констанце, где дарственной грамотой подтвердил монастырю Райхенау право выбирать своего аббата. Шесть лет император отсутствовал в Германии, что якобы вызвало недовольство саксов, оскорбленных столь пренебрежительным отношением государя к своей родине. Об этом как о слухе, не стоящем даже того, чтобы о нем рассказывать, упоминает Видукинд Корвейский. Впрочем, некоторые историки пишут о недовольстве саксов долгим отсутствием своего короля и его итальянской политикой в целом как о реальном факте, истолковывая отдельные события как акты неповиновения и протеста. Об одном таком «антиоттоновском» деянии, скорее заслуживающем названия анекдотического случая, сообщает Титмар Мерзебургский: Оттон I будто бы рассердился на архиепископа Магдебургского Адальберта за то, что тот во время его отсутствия оказывал герцогу Саксонии Герману Биллунгу королевские почести, встретив его в Магдебурге колокольным звоном и зажжением всех светильников в храме, а затем усадил его за стол на почетное королевское место и даже уложил спать на королевскую кровать. За это Оттон I в своем праведном гневе потребовал от Адальберта прислать ему столько коней, сколько звонило колоколов и горело свечей в честь Германа, однако архиепископу, исполнившему предписание императора, удалось через своих посланцев смягчить его гнев. За все годы отсутствия Оттона Великого в Германии его авторитет оставался незыблемым, а мир в стране прочным, о чем позаботились преданные ему люди, и не в последнюю очередь Герман Биллунг.

Двигаясь вниз по Рейну, Оттон I прибыл во Франконию, и здесь в Ингельхайме в середине сентября состоялся синод всей немецкой церкви, решение о проведении которого было принято еще в Риме. Рождество 972 года император праздновал во Франкфурте-на-Майне. Здесь же он встретил и новый 973 год, после чего отправился в Саксонию. Ему не терпелось увидеть построенный за время его отсутствия собор I в Магдебурге, для украшения которого он, подобно тому как в свое время Карл Великий для Ахенского собора, присылал из Италии мраморные колонны, золото и драгоценные камни, а также бесценные реликвии. Поскольку в этом храме были похоронены многие верные ему люди, а также его первая супруга Эдгит, он велел подготовить рядом с ней и могилу для себя. В Магдебург Оттон I прибыл к Вербному воскресенью (16 марта). Как и подобает по большим церковным праздникам, он, в сопровождении епископов и прочего духовенства, во главе торжественной процессии с крестами, реликвиями и кадилами направился на молебен в собор. На следующий день в присутствии и с одобрения императрицы и сына он щедро одарил магдебургскую церковь Св. Маврикия землями, книгами и украшениями, при этом точно определив права и полномочия фогтов.