Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - Федор Раззаков

Глава 7

От Хрущева к Брежневу, или Прогресс, в смысле урожай

В декабре 1962 года, после почти трехлетнего перерыва, Райкин, наконец, выпустил новый спектакль – «Время смеется». Заметим, что время тогда действительно располагало к смеху, причем сквозь слезы, поскольку хрущевская «оттепель» шла вразнос – лидер страны продолжал волюнтаризничать, не считаясь абсолютно ни с чьим мнением. Так, в октябре 1961 года, на XXII съезде партии, он повел новую атаку на Сталина, обвинив его в целой череде новых преступлений (в ходе съезда, под покровом ночи, тело вождя было вынесено из Мавзолея и захоронено рядом). На этой почве совсем расстроились отношения СССР с Китаем, который из недавнего стратегического партнера СССР превратился в его заклятого врага. А спустя год Хрущев втянул страну в «карибский кризис», установив советские ракеты на Кубе. Американцы, узнав об этом, готовы были уже начать бомбить Остров свободы, что неминуемо привело бы мир к третьей мировой войне. К счастью, Н. Хрущеву и президенту США Д. Кеннеди удалось уладить этот конфликт мирным путем.

Во внутренней политике у Хрущева тоже получалось мало путного. Например, начались перебои с хлебом, который с трудом можно было достать даже в столице СССР – городе Москве. А летом 1962 года правительство подняло цены на мясо и молоко, что вызвало недовольство по всей стране. В городе Новочеркасске по этому поводу люди вышли на демонстрацию, но были встречены… автоматными очередями. Приказ о расстреле лично отдал Хрущев. В результате были убиты около десятка человек и несколько десятков были ранены.

Еще больше обострились отношения внутри советских элит, в частности между либералами и державниками. Каждая из сторон стремилась занять господствующие высоты в экономике и идеологии, накаляя градус противостояния все сильнее и сильнее. Причем либералов активно поддерживал Запад, который был заинтересован в их победе над державниками, представлявшими консервативное крыло гос-, парт– и хозаппарата. Поэтому, когда начался новый «накат» на евреев (после зажигательной речи кинорежиссера Михаила Ромма в ВТО в ноябре 1962 года), в переписку с Хрущевым лично вступил влиятельный европейский еврей – английский писатель и общественный деятель Бертран Рассел. На дворе стояло начало 1963 года, сама переписка была опубликована в газете «Правда». Как писал А. Солженицын: «После этого советские власти, кажется, сильно поостереглись трогать евреев».

Поэтому Райкин со своим спектаклем «Время смеется» подоспел как нельзя вовремя.

В этой постановке был постоянный персонаж – некий Попугаев, который олицетворял тупость, махровое невежество, бюрократизм в разных ипостасях. Естественно, играл этого героя Райкин. Играл азартно, можно сказать, даже яростно – так, будто этот Попугаев был его личным врагом. Например, в миниатюре «Талант» (автор – М. Ланской) Попугаев выступал в роли начальника отдела кадров некоего учреждения и получал указание сверху – «выдвинуть» какого-нибудь талантливого изобретателя. Раз спущено указание, надо его выполнять. И Попугаев вызывает к себе одного из сотрудников (эту роль исполнял актер Герман Новиков) и требует от него стать… изобретателем. Тот в ответ отказывается: дескать, я же не имею никакого отношения к изобретательству. Но Попугаев непреклонен. И рассказывает собственную историю: мол, он когда-то был начинающим ветеринаром, но его однажды вызвал начальник и дал указание «сесть на кадры». «Вот и сижу», – заключал свой рассказ Попугаев.

Кстати, эта миниатюра вызовет яростный протест со стороны ветеринаров, которые даже напишут письмо в ЦК КПСС с жалобой на Райкина: дескать, среди них таких беспросветных начальников отродясь не водилось. Конечно, советская ветеринария была не самой худшей в мире, однако в интермедию она попала случайно – что называется, с потолка. Но в советской системе, где к любому печатному слову (а также к слову, звучащему со сцены или с киноэкрана) люди относились серьезно, любая неосторожная критика могла вызвать протест со стороны критикуемых. Однако в случае с данной интермедией никакой реакции сверху не последовало – она продолжала звучать в своем первозданном виде.

В другой миниатюре – «Невероятно, но факт» (автор – А. Хазин) – Попугаев вынужден был решать не менее «сложную» дилемму. Некий профессор (эту роль исполнял все тот же Райкин) надумал передать свою обширную библиотеку (десять тысяч томов) государству, а Попугаев никак не мог взять в толк, зачем ему это нужно. В его бюрократической голове никак не могло уложиться, что на свете есть люди-альтруисты. Поэтому Попугаев подозревает какую-то махинацию и своими подозрениями едва не доводит профессора до инфаркта.

Отметим, что это была первая интермедия, где Райкин играл сразу двух разных героев, которые общаются друг с другом на одной сцене. Каким образом это получалось? Послушаем Е. Уварову:

«Вот профессор после разговора с женой (ее играла Р. Рома. – Ф. Р.) неторопливо, по-стариковски шел открывать входную дверь человеку, которого он ждал по поводу передачи библиотеки. Как только он скрывался за ширмой от взоров зрителей, ритм менялся. Все происходило молниеносно. На ходу на него надевали плащ, непременную шляпу, давали портфель, прикрепляли парик и маску, закрывающую часть лица. За две секунды неузнаваемо изменялась внешность, а вместе с ней голос. За ширмой шел диалог так, словно артист находился перед глазами публики. Зачем он это делает, ведь она не видит его персонажей? «Но зато она их слышит!» – отвечает он…»

Две другие миниатюры-моноспектакли – «Перекур» и «Коликчество и какчество» (авторы – М. Азов и В. Тихвинский) – были посвящены недостаткам в строительстве и сантехническом обслуживании. В «Перекуре» Райкин играл некоего строителя, который по чужой воле никак не мог приступить к строительству дома: то бетона не подвезли, то еще что-нибудь. Именно в этой миниатюре из уст артиста слетала фраза, которой суждено будет стать крылатой: «Утрам, тартам» (по-татарски это означает «Сижу, курю»). Судя по всему, татарские словечки вошли в райкинский обиход благодаря нянечке-татарке, которая воспитывала Райкина-младшего. Кстати, эта же нянечка станет невольным помощником последнего, когда Константин блистательно сыграет роль татарина Каюма в истерне «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974).

Но вернемся к спектаклю «Время смеется».

В «Коликчестве и какчестве» тоже имелись свои крылатые фразы (например, два слова из названия сценки), и речь там велась от лица наглого сантехника, который не столько работает, сколько обирает своих клиентов. По его же словам: «И зовете меня на банкет. Это вам не понять, это по-французски. Проще говоря, ставишь поллитру». Далее сантехник выводил следующую аксиому: «За мое какчество должен расплачиваться жилец, который уже и не жилец, если у него бачок не работает. Поэтому я всегда найду способ намазать твой кусок масла на свой кусок хлеба».