Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Евтушенко рассказал зрителям любопытную историю: когда Высоцкий собрался жениться на Марине Влади, выяснилось, что ему просто некуда привести молодую жену. И тогда они с Тумановым и гитарой облетели на вертолете все доступные глазу (где горит ночью костер — там и садились) артели золотодобытчиков, собирая деньги на первую в Володиной жизни квартиру)/1.
В действительности же свадьба Высоцкого и Влади состоялась в 1970 году, знакомство Высоцкого с Тумановым — в 1973-м, собственная квартира у Высоцкого появилась в 1975-м, а упомянутый полет на вертолете имел место в июне 1976-го…
Еще один пример мифотворчества от Евгения Евтушенко: «У нас никогда не было ни одной маленькой ссоры. <.. > Так вот, я виделся с Володей не меньше, чем раз четыреста, и нас никому не удавалось поссорить, — не удастся это и после его смерти. Мы были товарищами в жизни и останемся товарищами навсегда»52.
Подобные заклинания чем-то напоминают интервью Семена Владимировича Высоцкого, который при жизни своего сына терпеть не мог его песни, а в 80-е годы клялся, что всегда любил и понимал их.
***
Как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А у пьяного Евтушенко на языке была зависть к бешеной популярности Высоцкого. Обратимся к свидетельству Константина Мустафиди, с 1972 по 1974 год записывавшего Высоцкого в своей домашней студии: «Однажды мы пришли в ресторан ВТО — Сева Абдулов, который был его близким другом, Володя и я. Сели перекусить, взяли пива. За одним из столиков сидел наш великий поэт Евтушенко со своей компанией. В какой-то момент он, уже “хороший”, подходит к нам и говорит: “Ну что, поставил всю Россию на колени? Доволен?”. В общем, нес какую-то ахинею. Володя сидел молча, только кулаки сжимал. Потом говорит: “Сева, убери его, пока я ему не дал…”»[3157] [3158] [3159].
Похожую историю рассказал со слов Всеволода Абдулова младший редактор редакции художественной и детской литературы Центрально-Черноземного издательства г. Воронежа Юрий Кургузов: «К Высоцкому Абдулов относился, как к иконе, кумиру; слово, мнение Высоцкого о чем-то или ком-то было для него истиной в последней инстанции. Да, помню, он рассказал, как однажды на… пикнике, что ли, в общем, на природе, с шашлыками и прочим, довольно жестоко избил некоего известного тогда поэта, который терпеть не мог Высоцкого, всюду гадил ему и там, “на природе” же, начал (а вернее, продолжил) хамить во все тяжкие. Сам Владимир Семенович, стиснув зубы, отвернулся, а Всеволод отворачиваться не стал — расквасил зарвавшемуся “инженеру человеческих душ” морду и сбросил в речку остудить пыл. И, по-моему, за все годы нашего знакомства то был единственный раз, когда я услышал от Абдулова непечатные выражения, — разумеется, в адрес того поэта»54
Будучи под хмельком, Евтушенко говорил о своей зависти к Высоцкому также и его друзьям. Римма Туманова, жена Вадима Туманова, вспоминала (1986): «Были вместе с Володей у Евтушенко на даче в Переделкино… Дом такой бревенчатый… Там было много народа, и англичане тоже… А Женька — кокетка… Он же немного актер. Так он тост говорил сначала по-английски, а потом по-русски… И еще Женька не любит, когда кого-нибудь любят больше, чем его. А он еще и завидовал этим людям… Он тогда мне прямо сказал: “Я завидую Володе… ”»55.
А вот что вспоминал журналист Николай Володько, посетивший вечер Евтушенко в ЦДЛ во второй половине 60-х: «Евтушенко, конечно, фарисей. Помню, была возможность где-нибудь в зале остановить его и запросто о чем-нибудь спросить. И вот я обратился с вопросом: “Как вы относитесь к творчеству поэта Высоцкого?”. Он ответил: “Я такого поэта не знаю!”.
В общем, многие из тех, кто сейчас претендует на дружбу с Высоцким, на самом деле друзьями вовсе не являлись. Они пытались делать вид, что его нету, — это выглядело очень смешно на фоне растущей популярности Высоцкого.
Думаю, что и Евтушенко ответил так не без умысла, тем более что ревниво относился к чужой славе. И все-таки, когда мы разговорились, он сказал, что знает некоторые песни и одна из них ему нравится: “На нейтральной полосе цветы…”»[3160] [3161] [3162] [3163] [3164]. Эта песня была написана в 1965 году, и тогда Евтушенко даже пытался помочь Высоцкому добиться официального признания. Как вспоминает Георгий Епифанцев: «В 64 м или в 65-м году, когда было уже довольно много песен, мы с Володей были у Евгения Евтушенко. Да, точную дату можно определить так — только что была написана песня “На границе с Турцией или с Пакистаном…”. Евтушенко пригласил каких-то комсомольских работников, и Володя пел. Женя тогда пытался, так сказать, протолкнуть его песни»57.
И тот же Евтушенко, услышав на Севере, где он гостил у моряков, песню «Охота на волков», прислал Высоцкому телеграмму: «Слушали твою песню двадцать раз подряд. Становлюсь перед тобой на колени»^8.
Была и другая телеграмма от Евтушенко, о которой рассказал Давид Карапетян: «Однажды он получит из Коктебеля полную восторгов телеграмму, подписанную “Женя Евтушенко и буфетчица Надя”. Судя по тексту и стилю телеграммы, ее составители прослушивали Володины записи или под струи “Массандры”, или под брызги “Абрау Дюрсо”. Выше всех оценивалась “Песня об истребителе”, хоть и отмечалась в одной из строф неудачная рифма. Володя выглядел расстроенным: “Хоть и комплимент с виду, а все равно без капли дегтя не обошлось. То говорили: ‘где твоя лирика?’ — а теперь вот: ‘рифма глагольная’. Ничего, все равно я докажу им, что я лирик”»59
О подобных поучениях упоминал и сам Евтушенко в частном разговоре, состоявшемся в 1983 году на пляже поселка Гульрипш, в нескольких километрах от Сухуми: «Я говорил Володе: “Нельзя писать ‘хочу-торчу’, это рифмы в стиле ‘Синей блу-зы’”…»б0.
Высоцкий, естественно, запомнил все эти «уроки» и отразил их в стихотворении «Мой черный человек в костюме сером!..» (1979): «И мне давали добрые советы, / Чуть свысока похлопав по плечу, / Мои друзья — известные поэты: / Не стоит рифмовать “кричу — торчу”».
Вот еще два примера того, как Евтушенко рассказывал о своих «добрых советах» Высоцкому: «Когда он начинал писать стихи, у него была масса недочетов. Кстати, как и у Булата Окуджавы. Оба грешили так называемыми усеченными рифмами, которые пользовались популярностью в 20-е годы, но были немузыкальны, мешали восприятию. Я уговорил Володю отказаться
