Ловец Чудес - Рита Хоффман

себя? – в холодных глазах Филиппа блеснула печаль.

– Каждый день, – признался я. – Смерть Деборы дала мне понять, что я изменился. Показала, кем я стану, если продолжу отвергать свою природу. Если бы я мог повернуть время вспять, не стал бы есть белок, а сразу бы позволил себе приняться за людей. Ведь я могу никого не убивать! – Я стукнул кулаком по подлокотнику. – Но тогда я не знал этого.

– Видишь, мы уже делимся печальными историями. – Филипп усмехнулся. – А ты говоришь, что мы не друзья.

– И буду говорить, – беззлобно фыркнул я.

До самого рассвета мы просидели у постели Охотника, изредка перебрасываясь парой слов. Когда я встал с кресла, меня повело в сторону и я едва не упал, но голем успел подхватить меня под руки. Потеря крови оказалась значительной, и я едва стоял на ногах.

Филипп спустил в подвал диван и предложил мне одеяло, от которого я, смеясь, отказался. Вампиру не нужны удобства, вообще ничего не нужно, я могу спать где угодно и как угодно, лишь бы в комнату не проникал свет.

Закрывая глаза, я вспомнил Теодора и Дебору, а еще – Арчи Аддамса, букиниста, который за всю свою жизнь не продал ни одной книги.

Выбравшись из подвала, я тихо проскользнул наверх и очень удивился, услышав голоса из комнаты Охотника. Один принадлежал Филиппу, а второй – слабый, похожий на шепот, – его хозяину. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь. Филипп обернулся и жестом пригласил меня войти.

Бледный, изможденный болезнью Охотник сидел, опираясь спиной на подушки. Его глаза лихорадочно блестели, но взгляд был осмысленным и острым.

– Вот как, значит. – Мужчина всмотрелся в мое лицо.

– У меня не было выбора, – сказал Филипп. На фоне бесцветного голоса Охотника его бас звучал подобно громовым раскатам.

– Как вам удалось договориться? – спросил Охотник.

– Долгая история, – ответил я.

– Вампир. – Его взгляд стал тяжелым. – Вот уж не думал, – он закашлялся, – что мне доведется быть спасенным одним из вас.

– О спасении говорить рано. Я не знаю, на что способна моя кровь, возможно, это временное облегчение.

– Как бы то ни было, спасибо. – Охотник кивнул с серьезным видом. – Много месяцев я мечтал о том, чтобы проснуться без боли во всем теле.

– Рад быть полезным. – Я почти не солгал. – А теперь, Филипп, я бы хотел вернуться.

– Я отвезу его к Рахиму и вернусь. – Голем поднялся.

– Мы встретимся снова? – спросил Охотник, глядя на меня.

– Не сомневайтесь.

Филипп закрыл за нами дверь и сказал:

– Я не ждал такого быстрого результата.

– А я говорил, что понятия не имею, как это работает, – пожал я плечами. – Когда ты приедешь за мной в следующий раз?

– Когда ему снова станет хуже.

– Жаль, что я не могу оставить ему крови.

– У меня есть друзья в местной больнице, я поговорю с ними, и в следующую нашу встречу мы сможем сделать запас, – заверил меня голем.

– Где мы вообще находимся? – спохватился я.

– В Кёльне. Думаю, мы останемся здесь, уезжать нам некуда.

Мы вошли в гараж, я сел на переднее сиденье автомобиля и посмотрел на темное небо.

– Успеем до рассвета?

– Здесь недалеко, – сказал Филипп и медленно выехал на дорогу.

Я прислонился головой к стеклу и проводил взглядом удаляющийся дом. Мог ли Арчи Аддамс представить, где окажется? Думал ли он о том, чем закончится авантюра, в которую он ввязался? Первая встреча с Филиппом вспоминалась с трудом. Теперь мне казалось, что я всегда был с Караваном, что каждая моя ночь была наполнена чудесными звуками природы, песнями, раздающимися отовсюду, запахами костра и соломы.

Мое небьющееся сердце сладко заныло, и я понял, что впервые в жизни хочу куда-то вернуться.

Глава 24

Капитан никогда не сообщал о том, куда движется Караван. Каждый раз, прибывая в новое место, я всеми правдами и неправдами пытался выяснить, что за город сияет огнями на горизонте. Чаще всего от меня отмахивались, как от назойливой мухи.

Но я привык к этому маленькому миру: Караван состоит из множества разных лиц, из тел, переплетенных в сложных акробатических позах, из грубого баса и звонкого щебета, из ярких костюмов и широких кимоно, из суси и шашлыка, из хвостов и копыт, из Чудес и Чудовищ. Караван кричит, стонет, скрипит, повизгивает, шепчет и монотонно бубнит. Караван говорит на русском, английском, армянском, греческом и японском, на языках, давно признанных мертвыми, и на тех, постичь которые не дано никому, кроме двуликих демонов и эллиллонов. Караван не спит, живет, дышит, перебирает колесами вагонов и телег, трясет тяжелыми боками и кренится на узких серпантинах гор. Караван дает приют бездомным, кормит голодных, укрывает под пестрыми крышами от дождя и медленно движется вперед, никогда не оглядываясь. В Караване не задают вопросов, ориентируются по звездам и мху на деревьях. Караван многолик, безумен и необъятен, но каждого, кто примкнул к нему, он оберегает, как собственного ребенка.

Его дети громкоголосые и разноцветные, босые и радостные, неописуемо прекрасные в своих первобытных обликах. Они способны превращаться в пар, взмывать в воздух, сворачиваться клубком, отращивать хвосты и жабры, видеть в темноте и бегать быстрее ветра. Они всегда ссорятся между собой, но никогда не делают этого всерьез. Каждое Чудо знает, что под защитой Каравана оно в безопасности. Каждое Чудовище знает, что будет защищать Караван до последнего вздоха.

Я проснулся, вышел из вагона и понял, что никогда еще не чувствовал себя на своем месте. Кем бы я ни был раньше, теперь я часть Каравана, а он часть меня, и мое сердце навеки занято алыми шатрами, лошадьми в плюмажах, сладкой ватой и соленым арахисом.

Мимо пронесся вихрь, и не успел я понять, что это было, как он вернулся, рассыпался золотистыми искрами и превратился в запыхавшегося Хаджи. Его растрепанные светлые вихры падали на темный лоб, а яркие глаза медленно тускнели – их покидала магия.

– Посмотрим представление? – спросил он и подкинул орех, чтобы поймать его ртом. Орех упал на землю.

– Сегодня начинает Капитан? – Я окинул взглядом гору немытых ведер в повозке и вздохнул: – Пойдем, но потом ты мне поможешь расправиться с этим.

– Раз плюнуть, сгрузим все в бассейн Хелая и мигом отмоем.

– А потом он тебя утопит. – Проходящая мимо златокудрая девушка с коровьим хвостом махнула нам рукой: – Привет.

– Привет, – оторопело произнес я, провожая ее взглядом. – Кто это?

– Алая. – Хаджи поправил волосы и крикнул: – А со мной поздороваться не хочешь?

Девушка остановилась, окинула его взглядом и ответила:

– Нет.

Я прыснул, за что получил увесистый подзатыльник от джинна.

– Пойдем, начало и так пропустили.

В шатре был полный аншлаг: лавки забиты людьми, многим пришлось стоять в проходах, чтобы посмотреть представление. Мы пробрались внутрь со стороны кулис, избежав столкновения с морем человеческих тел. Хаджи показал мне узкий проход, по которому мы прошли в безлюдную часть шатра. Там, взобравшись на металлическую конструкцию, напомнившую мне строительные леса, мы уселись и свесили ноги, оказавшись на самых престижных местах. Кардист достал из кармана пакетик с арахисом и протянул мне.

– Я не уверен, что могу это есть, – сказал я.

– А, точно, я забыл, – смущенно пробормотал он. – Наверное, это тяжело, да?

– Не есть обычную пищу? – уточнил я.

– Быть мертвым.

Я задумался и наконец ответил:

– Иногда.

– А как это случилось? Ну, как ты подхватил это?

– Меня укусила муха.

Кардист смерил меня взглядом, в котором явственно читалось: «Ты за кого меня держишь?»

– Мог просто не отвечать.

– Но это правда! – возмутился я.

– Смотри, смотри! – перебил меня он. – Сейчас будет номер Эхо.

Я опустил глаза и увидел ее, совсем крошечную на огромном манеже. Босая, в неизменном синем парике, она взмахнула рукой и поклонилась, а публика откликнулась взволнованным гвалтом и аплодисментами.

Даже в костюме клоуна она умудрялась не терять достоинства – спина прямая, плечи расправлены, взгляд устремлен на скрытые в тени скамейки. В ней не было страха, смущения и робости, каждое движение она отточила на многочасовых репетициях. Используя только трубку, мыльный раствор и кольцо для выдувания пузырей, Эхо создала в воздухе гарцующего коня – и публика наградила ее удивленными вздохами и шепотом. Я знал про щепотку волшебства в ее номере, но зрители пришли, чтобы поверить в сказку, и она дарила им ее.

Прозрачная бабочка взмыла в воздух и пролетела над скамейками. Кто-то попытался ее поймать, но она, будто живая, ловко увернулась и направилась прямо к нам. Я с трепетом протянул руку, и бабочка, коснувшись ее, рассыпалась искрами, а те, подхваченные невесть откуда взявшимся ветром, закружились в причудливом танце и посыпались вниз, прямо на головы открывшим от удивления рты людям.

– Твоя работа? – прошептал я.

– А как же. – Хаджи усмехнулся. – Своим нужно помогать.

Эхо создавала полупрозрачные фигуры животных и людей, а Хаджи оживлял их с помощью своей силы. Зал затих, и никому больше не хотелось смеяться. Волшебство номера захватило людей: они