Бета Малого Льва - Елена Федина

— А ты привык получать все, что тебе хочется? — усмехнулся Ольгерд.

— Это не разговор, — заявил Леций, — я слаб, а ты разгневан. Иди спать, Оорл, в твоей Лесовии сейчас ночь. И не спеши делать выводы.

— Кое-какие выводы я уже сделал, — сказал Ольгерд.

— Неужели?

— Во-первых, мне не нравится этот тип в корыте.

— Мне он тоже не нравится, — пожал мокрым плечом Леций, — можешь меня утопить в этом корыте, я сейчас ни на что не годен. Только чем виноваты Хогер, Деттем, Сурл, Ла Кси и все мои друзья, которые так тебя ждали и готовились? Чем виноваты все несчастные аппиры, которым без тебя — конец?

С насмешливого тона хозяин плавно перешел на серьезный и даже страстный. Это как-то не вязалось с его лежачим положением разнеженного барина.

— Ты думаешь, что самое сильное чувство — любовь? — говорил он, — я тоже когда-то так думал. Потом думал, что ревность. Потом — что страх. Нет! Самое сильное чувство — жалость. К детенышам, к близким, к сородичам, ко всем несчастным тварям, которых приручил… Не думал, что тебе придется это объяснять.

— Я не отказываюсь, — вздохнул Ольгерд, — только ты забыл получить мое согласие.

— Жалость не бывает заочной, — заявил Леций, — ты не мог согласиться, пока не увидишь. Я дал тебе эту возможность.

— Без возможности вернуться?

— Как можно! — снова насмешливо сказал аппир, — я всегда смогу перебросить тебя обратно, если ты не будешь упираться и мешать мне.

— Ты и себя-то еле-еле перебросил, — заметил Ольгерд уже мягче, но довольно презрительно.

— Дело не в этом, — поморщился Леций, — не обращай внимания. Просто я слишком долго отсутствовал…

В зал заглянул какой-то немощный слуга в канареечно-желтом халате до пола и колпаке на лысом черепе и спросил что-то у хозяина.

— Спрашивает, куда подавать обед, — перевел Леций утомленно, — как ты относишься к перспективе подкрепиться? У меня все свое: и продукты, и повара. Я не питаюсь концентратами со складов. Не сомневайся, я угощу тебя как полагается.

— Валяй, — сказал Ольгерд.

Маленькая грустная девушка, почти лилипуточка, показала Ольгерду его роскошные апартаменты. В гостиной можно было разместить тренажерный зал, в ванной — гараж, в спальной на кровати — уместить четверых. В шкафах висела одежда, преимущественно длинные халаты, но были и костюмы разных покроев и цветов: от серых мешковатых комбинезонов, как на Хогере, до позолоченно-красных трико с воланами и кружевными брыжами.

За окнами стеной стоял хвойных лес. Ольгерд задернул занавеску и посмотрел на малышку-горничную.

— Пульт для связь хозяин и прислуга, — объясняла она, — доступ информация вся планета… Прекрасный господин хочет история Наола? Хочет связь другой замок?

— Пока нет. Скажи, что делает Ла Кси?

— Прекрасная госпожа Ла Кси отдыхать своя комната. Очень прекрасная госпожа. Хозяин часто приводить ее, она иметь всегда своя комната. Кеция проводить прекрасный господин Ла Кси?

— Успокойся Кеция, сядь.

Малышка села напротив в кресло и посмотрела на него с благоговейным трепетом.

— Откуда ты знаешь мой язык? — спросил Ольгерд.

— Хозяин перед прыжок велеть. Мы все учить язык. Мы ждать прекрасный господин эрх с планета Земля. Хозяин обещать нам!

— С чего ты взяла, что я эрх?

— О! Господин прекрасен! Господин сияет! Господин цвет сирень и фиолет. Господин эрх!

Они видят энергию, понял Ольгерд, они питаются ею, и они ее различают.

— Аппиры различают цвета? — спросил он.

— Разно, — ответила девушка, — Кеция хорошо видеть. Леций Лакон — белый. Солнце. Господин эрх — белый сирень, звезда. Госпожа Ла Кси — красный огонь, костер, таять, гаснуть. Господин Би Эр стар, желтый луна. Господин Азол Кера голубой лед, холод.

— А Конс?

— Господин Миджей Конс зеленый звезда, жесткий.

— Интересно!

— Господин Синор Тостра — черный яма, сосать, — важно сказала вдохновленная его интересом девушка, — господин эрх Ригс сирень сиять. Он давать Кеция свет, Кеция жить.

— Понятно.

Ольгерд посмотрел в округленные и ждущие глаза маленькой девушки, принимающей его за эрха. Не послать ей энергетический импульс было просто невозможно. Счастливая, она еще долго ему поведывала о мелочах быта, пока его не позвали к столу.

Зела была уже в столовой. Все такая же прекрасная и грустная, как догорающий костер.

— Как ты? — спросил он и получил в ответ разочарованный тоскливый взгляд.

Сердце от этого сжалось. Он почувствовал себя виноватым. За всех. За аппиров, которые не могут жить нормально и сосут друг у друга энергию, как кровососы. За эрхов, которые здесь все-таки бывают, но ничего делать не хотят, а ограничиваются разовыми подачками. За красавца-Леция, который устроился тут, как магараджа, и с высоты своего благополучия считает себя вправе распоряжаться чужими судьбами. За себя, который ничего в ней не понял, все истолковал так, как ему было удобно, и в результате влип в эту историю. И за отца, который просто обязан был быть умнее его и остановить их обоих.

Стол был круглый. Слуги и автоматы уже закончили его сервировать. Ольгерд сел так, чтобы видеть входную дверь. Слуга в желтом халате что-то виновато пролепетал ему по-аппирски.

— Он говорит, что это кресло хозяина, — равнодушно перевела Зела.

— Ах, простите! — покривился Ольгерд, — я, кажется, нарушил субординацию.

Он сел подальше от этого кресла за другой конец стола. Оттуда он с отвращением наблюдал торжественный внос хозяина. Двое старых слуг доставили своего молодого прекрасного господина на носилках, как истинного магараджу. Ольгерд удивился даже не тому, что это не роботы, а только тому, что их не шестеро. Ему казалось, что он попал в какое-то поросшее быльем средневековье.

Местное Солнце медленно слезло с носилок. На нем был эффектный черный с серебром костюм, облегающий стройную юношескую фигуру, черные волосы коротко подстрижены и зачесаны назад, лицо бледное и красивое.

— Вот и я! — объявил он вполне бодро, взгляд его остановился на Зеле, — Ла, боже мой, какое потрясающее платье! Ты изумительна, детка. Извини, у меня не нашлось для тебя и пяти минут. Я совершенно растрепан! Бывает-бывает…