Бета Малого Льва - Елена Федина

— Ты ничего не понял, — вздохнула Зела, — если б я его послушалась, ты был бы уже на Наоле. Но я не могу этого сделать. Теперь меня не простит никто: ни он, ни ты, ни твой отец…

Он молчал.

— Ну что ж, и не надо! — проговорила она отчаянно, — я только, как всегда, все запутала и никому не помогла. Главное, что ты здесь, цел и невредим.

— Я оценил твое великодушие, — сказал Ольгерд.

— Если б ты знал, что ты значишь для меня!

— Что ж, наверное, много. Не спорю. Просто ты никогда меня не любила. Ведь так? Скажи хоть раз правду.

На лице ее по-прежнему было отчаяние.

— Да, — сказала она.

И опустила глаза. Ольгерд с горечью подумал, что мог бы понять это и раньше. Если б захотел. Теперь он отчетливо помнил, что Зела вела себя странно и до вчерашней ночи. Он просто не хотел этого замечать. И отец предупреждал, и сама она не раз говорила, что любить ее нельзя. Ему казалось, что все это не имеет значения. А теперь он стоял тут, как обезличенная ценная бандероль, которую раздумали посылать по адресу. Все потеряло смысл: и ночное озеро, и звезды, и мокрый песок, и ужин при свечах в зале Предков. Все это были детские игрушки, маленький спектакль для двоих.

— Ты прекрасен, Ол. Ты добр. Любая женщина может только мечтать о тебе. Я наслаждалась тобой. Я совсем не притворялась! Я хотела тебя любить…

— Но ты любишь другого, — докончил он.

— Да, — она не стала отпираться и проговорила с отчаянием фанатички, которой наконец-то позволили высказаться. — Безумно! Давно. И безнадежно.

Каждое ее слово обжигало. «Безнадежно», «Безумно», «Давно». И не его. Другого. Потом стало спокойно и легко, словно вытащил старую занозу.

— Ты совсем не такой, ты лучше.

— Не говори больше ничего, утешительный приз мне не нужен.

— Тебя я тоже люблю, Ол. Только по-другому.

— Не везет мне с женщинами, — усмехнулся Ольгерд, — просто рок какой-то… Но ты не переживай. Это уже мои проблемы.

— Ты найдешь себе прекрасную женщину на Земле.

Антарес сверкал за окном кровавым красным глазом. Луна взирала равнодушно, освещая свой участок неба и больше ни о чем не беспокоясь. Была обычная летняя ночь, самое начало бесконечной и тяжелой ночи.

— О чем ты, — сказал Ольгерд, — какие женщины? Какая Земля? Мне надо спасать аппиров. Я правильно понял? Мне надо отправляться на Наолу и подключить все свои возможности. Иначе, зачем все это было нужно? Твой Леций, хоть он и скотина, в общем-то прав: здесь цель оправдывает средства.

— Ол, не делай этого!

— Зела, неужели ты думаешь, что можно просто так уйти и на этом остановиться? Жить спокойно и больше никогда об этом не вспоминать?

— Я думаю, — Зела посмотрела ужасными встревоженными глазами, — что ты там погибнешь. И я себе этого не прощу!

Она была по-прежнему красива, нежна и желанна, хотя теперь уже навсегда для него потеряна. Она была похожа на прекрасную звезду, которую пролетаешь мимо. Сначала приближаешься к ней, ежедневно видя ее на экране, а потом она просто оказывается в кильватере, так что не успеешь даже попрощаться. А навстречу несутся другие созвездия.

— Нет, девочка, — сказал он, — ты тут уже ни при чем. Ты свое дело сделала. Теперь я буду разбираться с Лецием. А ты останешься здесь. И объяснишь отцу, что я сам пошел на это. Пожалуй, даже записку оставлю, а то он тебе не поверит. Когда включается ваш транслятор?

— Не знаю, — тихо сказала она, — Ол, не делай этого…

Потом, как во сне, распахнулась тяжелая дверь. На пороге появились три существа мужского рода в серых комбинезонах. Каждый был по-своему уродлив. Зела увидела их и истерически визгнула. Ольгерд тут же схватил ее и прижал к себе. Ничего еще не понимая, он оглянулся на окно. За окном исчезли и Антарес, и равнодушная луна. За окном была бетонная стена.

К экстремальным ситуациям он был приучен. Его лирические размышления на тему несостоявшейся любви сменились мгновенной мобилизацией всех сил. Тело напряглось, поле активизировалось в форме пульсирующего шара, мозг отбросил все лишнее и заработал четко.

Одно было ясно совершенно определенно: транслятор сработал, они уже на Наоле, исправить ситуацию невозможно, значит, надо принимать ее такой, как она есть.

— Тихо, Зела, тихо, — сказал он шепотом, — кажется, транслятор — не кровать, а вся комната.

— Нет, — простонала она, — нет, Ольгерд, только не это…

Он смотрел на гостей. Точнее, теперь уже на хозяев.

— Зе Хогер, — сказал один из них вполне миролюбиво и деловито.

У него была морщинистая серая кожа, огромные уши и грустные заплывшие глаза больной собаки. Двое других выглядели не лучше.

— Ольгерд Оорл, — ответил ему Ольгерд.

— Мы ждать, — проговорил Хогер, подбирая слова, — Оорл наш.

— Ваш-ваш, — кивнул он, — только вы поторопились.

— Он обманул меня! — сказала Зела с отчаянием, — он же обманул меня! Ол, я же не хотела! Он ничего не сказал мне про комнату.

— Где я нахожусь? — спросил Ольгерд.

— Завод, полигон испытания переброска старый, много века, — старательно объяснял серокожий хозяин, — Оорл лететь замок Леций Лакон та Индендра.

Он почтительно склонил ушастую голову, и Ольгерд понял, что, по крайней мере, за пленника его не считают. Он бы и не позволил. Но хорошо, что обошлось хотя бы без таких недоразумений.

Завод и правда был старый. В нем чудом сохранилась установка по переброске материальных объектов. Ничего нового аппиры произвести не могли и пользовались разным старьем.

По дороге среди разрушенных проржавевших цехов Хогер что-то деловито и, мучительно путаясь в словах, объяснял. Кое-что добавляли его спутники Деттем и Сурл. Зела шла с отрешенным видом, ее рука безжизненно лежала в его руке.

Ольгерд был в напряжении, он не позволял прорываться сейчас никаким эмоциям, иначе просто взвыл бы от такого неожиданного поворота в жизни.

При выходе из лабиринтов завода стоял обтекаемый летательный аппарат, тоже не первой молодости, с крылышками и подкрылками. Вокруг была степь, голая, лысая, тоскливая. Природа Наолы не блистала красотой, как и ее обитатели. Дул холодный влажный ветер.

— Сезон дожди, — как будто извиняясь, сказал Хогер.