Дэн Сяопин - Александр Панцов

В Чунцине у Дэна и Чжо родились еще дети. 25 января 1950 года на свет появилась третья дочка, которую за светлые пушистые волосы прозвали Маомао (Волосатик) — так ласково многие китайцы называют новорожденных детей. Официальное же имя придумали, следуя ставшей в их семье традиции называть дочерей именами красивых деревьев, — Дэн Жун (Дэн Фикус). Такое имя имело глубокий смысл: ведь именно сидя под фикусом, Сиддхартха Гаутама стал Буддой, поэтому фикус в буддизме — дерево Бодхи (Просветления). И хотя Дэн и Чжо Линь в Будду не верили, но все-таки были китайцами и буддийская символика кое-что для них значила.

А через полтора года, в августе 1951-го, родился еще один сын — Чжифан. Для его имени Дэн позаимствовал иероглиф «чжи» из парного выражения «чжипу» («простой»), где иероглиф «пу» — тот же самый, что и в имени старшего сына Пуфана. В результате официальное имя мальчика стало также означать «Простой и аккуратный». В семье его, правда, в шутку называли Фэйфэй (Непоседа) — за довольно бойкий характер.

Чжо Линь не хотела его рожать, так как была очень загружена работой. Она начала директорствовать в школе спустя месяц после того, как родила Дэн Жун. А тут опять беременность! Она попросила начальника медчасти 2-й армии сделать ей аборт, но тот сказал: «А вдруг это будет мальчик?» К сыновьям, как мы помним, в Китае всегда относились лучше, чем к дочерям, так что «благодаря этим словам, — пишет Маомао, — Фэйфэю повезло, и он появился на свет»56.

К тому времени в доме Дэна помимо Чжо Линь и детей жила еще и мачеха Дэн Сяопина, вдова отца Ся Богэнь вместе со своей младшей дочерью Сяньцюнь, симпатичной и скромной девушкой, которую Дэн устроил в среднюю школу. Напомним, что мамаша Ся была ненамного старше пасынка: в октябре 1950 года, когда она с небольшим мешком за спиной, держа за руку Сяньцюнь, объявилась перед воротами особняка первого секретаря Юго-Западного бюро ЦК, ей шел всего 52-й год. Добралась она в Чунцин на лодке, на которой когда-то рыбачил ее отец. Была немногословная, добросердечная и работящая. У Чжо Линь с ней сразу установились добрые отношения, и, уходя на работу, Чжо с легким сердцем оставляла на ее попечение весь дом. Именно бабушка Ся и вырастила двух младшеньких — Маомао и Фэйфэя.

В 1950 году «под крыло» Дэна перебрались и некоторые другие его родственники. Живших в Пайфане он сам пригласил, послав к ним нарочного57, другие приехали по собственной инициативе. Всех их Дэн устроил по высшему разряду. Брата Сяньсю (Дэн Кэня), имевшего заслуги перед компартией (как мы помним, он вступил в КПК в 1940 году, а до того работал в коминтерновской организации «Международная помощь борцам революции»), Дэн сделал своим заместителем в городской администрации Чунцина. Сводную сестру Сяньфу направил учиться в Юго-Западное военно-политическое училище при своем бюро[45], а потом взял на работу в партийный аппарат. Брата Сяньчжи, на котором все последние годы лежала основная забота по хозяйству в семье, сначала направил лечиться в наркологический диспансер (тот был заядлым опиекурилыциком), а потом пристроил чиновником в уездное управление провинции Гуйчжоу. Позаботился он и о единокровном брате Сяньцине (сыне отца от третьей жены, урожденной Сяо). Ему он тоже подыскал неплохое место.

В общем, неожиданно проявил горячие родственные чувства по отношению ко всем членам семьи. Казалось, Дэн расплачивался за долгие годы невнимательного отношения к ним. Но дело было совсем не в этом. Он просто выводил семью из-под удара: ведь в ходе начавшейся в 1950 году аграрной реформы пайфанские бедняки должны были неминуемо «свести счеты» с дичжу Дэн Сяньчжи, несмотря на то что тот был братом самого главы Юго-Западного бюро. Заодно досталось бы и Ся Богэнь, и всем остальным Дэнам, жившим на «старом подворье». Рикошетом могло задеть и Дэн Сяопина: кто-нибудь взял бы да сообщил Мао о «неувязочке» в деревне Пайфан. Кстати, отправляя Сяньчжи в наркодиспансер, Дэн заставил его сменить фамилию и имя: ведь тот не только считался в Пайфане крупным дичжу, но при гоминьдановцах служил главой волостной управы Сесина, что, конечно, совсем было нехорошо.

Хунвэйбины, разумеется, все это потом припомнили Дэну. «Свою мачеху-помещицу и свою родню из помещиков Дэн Сяопин перевез на новое местожительство в Чунцин, — возмущались они. — Дэн Сяопин — это поистине потерявший всякий стыд почтительный сын помещичьего класса»58.

Как бы то ни было, но дикая волна погромов, прокатившаяся по деревням Китая в начале 1950-х годов, не коснулась родных Дэна. Он смог ловко решить семейные проблемы.

Между тем 1 июля 1952 года, в день 31-й годовщины образования Коммунистической партии Китая, Дэн принял участие в торжествах по случаю открытия построенной по его инициативе железнодорожной ветки, связавшей Чунцин с Чэнду. Реализация этого проекта наполняла его особой гордостью: ведь об этой железной дороге мечтал еще его отец, покойный Вэньмин. Стоя на перроне только что открытого Чунцинского вокзала, Дэн весело улыбался, приветствуя шедший ему навстречу большой черный паровоз. Он не мог не торжествовать. Его родина начинала постепенно индустриализироваться, вступив на путь глубоких преобразований.

С лицевой стороны локомотива на него пристально смотрел Председатель: портрет Мао в обрамлении хлебных колосьев украшал паровоз. Казалось, вождь лично прибыл в Чунцин, чтобы поздравить своего верного ученика. Взгляд Мао выражал величие и спокойствие: глава партии и государства был явно доволен Дэном. Ведь тот следовал его курсом неукоснительно.

ПЕКИНСКИЙ ИППОДРОМ

В конце июля 1952 года Мао перевел Дэна на новое место работы — в Пекин и стал постепенно вводить в круг самых близких к себе людей. Энергичный и еще достаточно молодой сычуанец (Дэну шел 48-й год) нравился ему все сильнее. 7 августа Мао назначил его заместителем Чжоу Эньлая, премьера Государственного административного совета, пятым по счету. До того, со времени образования КНР, Чжоу имел только четырех замов: двое из них, Дун Биу и Чэнь Юнь, были коммунистами, членами Политбюро, один, известный ученый Го Можо, — беспартийным, а еще один, Хуан Яньпэй, — главой карликовой демократической партии, с которой компартия состояла в едином фронте[46]. Назначение новым замом еще одного коммуниста выглядело символично. Мао как бы давал всем понять, что период «новой демократии» подходит к концу и страна скоро вступит в новый этап — развернутого строительства социализма. Одновременно он включил Дэна в список высших руководителей Китайской Народной Республики, биографии которых планировалось опубликовать в СССР в новом издании Советской энциклопедии. В этот список Мао отобрал только 21 человека59.