Седьмая свеча - Сергей Пономаренко

– Свят, свят! – только и произнесла она, и исчезла, словно в никуда.

Галя продолжила свой путь к метро. Ее вновь начало подташнивать.

«Как это я забыла! Завтра ведь Хэллоуин! Ольга умерла накануне праздника мертвецов и теперь принадлежит им. По преданиям, умерев, душа колдуна или ведьмы не спешит оставить землю, старается в последний раз сотворить лихо живым. Вслед за Ульяной один за другим ушли в мир иной люди, в той или иной мере связанные с ней. И моего брата Василия забрала проклятая ведьма! – У Гали на глазах выступили слезы, но она взяла себя в руки. – Ольга не Ульяна, да и не известно, чего больше в этих суевериях – выдумки или правды. Впрочем, та женщина права: мертвые не могут помешать жить нам, живым, если им в этом не помогут живые». С этими мыслями она села в трамвай – ей предстояло проехать три остановки до метро. На следующей остановке, «Рынок “Юность”», в вагон набилось много народу, Галя стояла, сжатая со всех сторон, не имея возможности даже шелохнуться. Когда на следующей остановке основная масса людей покинула вагон, она полезла в сумочку, чтобы купить билет у кондуктора, и тут обнаружила, что лишилась кошелька. Силы ее покинули, слезы хлынули рекой, и она чуть не потеряла сознание. Гале повезло – рядом стоящий мужчина, заметив ее состояние, попросил паренька уступить ей место и помог сесть. Когда она, выплакавшись, смогла объяснить, что у нее украли кошелек, он купил ей билет, несмотря на ехидную реплику кондуктора: «Знаем мы таких артисток!»

Через две остановки мужчина вышел, а кондукторша, подобрев, сообщила, что за день на этом отрезке маршрута лишается кошелька великое множество ротозеев. «Не надо гав ловить!» – дала она ценный совет и продолжила заниматься своим делом.

«Неприятности начинаются!» – подумала Галя, бездумно глядя в окно на проплывающие ландшафты и серые дома Старой Дарницы.

42

Галя ежилась под пронизывающим осенним ветром, но мужественно несла добровольную вахту возле траурного зала городского кладбища. С минуты на минуту должен был подойти автобус с телом Ольги, чтобы та могла отправиться в свое последнее путешествие, откуда нет возврата. Галя все эти дни названивала в Институт психофизики человека, где прежде работала Ольга, человеку, от которого и получила информацию о сегодняшних похоронах. Она знала весь маршрут автобуса с телом Ольги: из морга тот должен был проследовать до института, где тело собирались выставить в актовом зале для прощания, затем автобус сделает остановку возле дома, где проживала Ольга, чтобы с ней могли проститься соседи. Гроб в квартиру поднимать не будут по причине отсутствия лифта. Последняя остановка будет здесь, перед траурным залом. Автобус сильно задерживался, и люди, приехавшие сюда, нервно топтались на месте, с тоской поглядывали на принесенные цветы, словно только они их здесь и удерживали, не давали вернуться в городскую сутолоку. Периодически, чтобы не замерзнуть, Галя заходила в траурный зал, наблюдала за церемониями прощания.

В траурном зале все происходило как на конвейере: в него то и дело вносили тела упокоившихся, над ними произносились прощальные речи – то профессиональные, возвышенные, то нескладные экспромты, но слова редко звучали от души. Народ приходил и уходил, в зале словно происходили приливы и отливы.

Как это теперь принято, каждого покойника отпевал поп с жидкой рыжей бороденкой и веселыми, лукавыми глазами. В паузах между совершением обряда он время от времени появлялся в зале, обычно атакуемый родственниками-распорядителями с какими-то дополнительными пожеланиями, и при этом, отбиваясь от них, еще успевал «ощупывать» взглядом всех достойных внимания молодых женщин. По Гале он скользнул отрешенным, пустым, безразличным взглядом, но она не обиделась.

Ритм поступлений покойников стал замедляться, и вскоре наступила тишина. Галя еще больше встревожилась. «Что же могло случиться по пути следования автобуса?»

Надвигались сумерки. Поп, видимо, в последний раз появился в траурном зале – судя по тому, что переоделся в более короткую черную рясу, из-под которой виднелись добротные черные брюки и модные туфли. Он стал о чем-то шептаться с распорядительницей зала – высокой, статной, по-своему красивой женщиной, которая периодически хихикала, сбросив с лица маску вечной скорби.

«Похоже, святой отец отсюда направит свои стопы не в келью для молитвы, а в более веселое место, – неприязненно подумала Галя. – Все-таки сельский священник, отец Никодим, при всех его недостатках выгодно отличается от этого служителя церкви, даже если он всего лишь умело маскируется, чтобы выглядеть благопристойно. А этому, видно, невтерпеж сбросить с себя церковные атрибуты и раствориться в толпе мирян, ничем от них не отличаясь. Да и сельские похороны все же создают атмосферу таинства перехода человека в другой мир, где время уже ни над чем не властно. А на городских похоронах не обходится без ожидания или спешки».

В этот момент в траурный зал буквально влетел полный мужчина маленького роста в ратиновом пальто и пыжиковой шапке. Он стал экспрессивно в чем-то убеждать попа и распорядительницу, помогая себе активной жестикуляцией. Траурный зал начал заполняться людьми, и сердце у Гали учащенно забилось.

– А я вам говорю, что у меня все оплачено, и прошу исполнять свои обязанности! И мы еще оценим качество их исполнения! – прокричал полный мужчина хорошо поставленным голосом, снял в возбуждении шапку и стал ею обмахиваться, словно изнемогая от жары.

Галя поспешила протиснуться к нему поближе. Лицо мужчины было ей знакомо.

– Хорошо, сын мой! – сдался священник, поеживаясь под любопытными взглядами окруживших их кольцом людей. – Но это не по-христиански – отпевать и хоронить после захода солнца. Нет, не по-христиански!

– Вы, гражданин, главное не волнуйтесь. Раз оплачено, то обслужим по высшему разряду. Отец Федор сейчас подготовится и отправит службу, – сказала распорядительница, вновь надевая на лицо маску глубочайшей скорби. – Кто у нас покойник?

– Ольга, – мужчина закашлялся. – Ольга Викторовна Костюк.

Сердце у Гали оборвалось, на глаза непроизвольно навернулись слезы.

Женщина сверилась со списком.

– Да, есть такая. Вы опоздали на два с половиной часа.

– Технические неполадки, – нервно дернулся полный мужчина.

– Вы – родственник покойной?

– Нет. Я руководитель… заместитель директора института, где она работала. У нее здесь нет родственников. Недавно она похоронила мать, муж находится в тюрьме, детей нет. Институт взял на себя организацию похорон.

– Вы будете произносить прощальную речь? Как вас представить?

– Варава Иван Степанович. Заместитель директора Института психофизики человека.

– Хорошо, записала. Дайте основные хронологические данные покойницы, кто ее родители, где росла, училась.

Галя обернулась и увидела, что на постаменте из черного гранита уже установлен гроб. Ощущая легкую дрожь во всем теле, она подошла к нему. Ольга лежала в гробу как живая, во всем блеске своей красоты – умелый макияж сделал свое дело. Бледное лицо освежали легкий румянец и алые губы. А вот зелень глаз скрывали прикрытые веки с длинными ресницами. Она была в деловом сером костюме, красиво облегающем фигуру, и очень симпатичных лакированных туфельках. Галя испытала чувство жалости. Нет, не к покойнице, которая своей красотой вновь бросала всем вызов.

«Да, я умерла, и ты можешь праздновать победу. Но ты никогда не станешь такой, как я, особенно внешне!» – красноречиво говорил ее вид. Поэтому жалость Галя испытывала к красивым вещам, которые должны будут исчезнуть вместе с покойницей в сырой земле. Внезапно она вспомнила Маню, ее последние слова перед смертью, когда она предрекала ей судьбу деревенской старой девы. Перед глазами мелькнуло видение: вначале презрительное лицо Мани, выплескивающей на нее яд и желчь, облеченные в словесную форму, потом лицо Мани стало морщиться от удивления, испуга, физической боли, затем застыло маской, только кровь пульсировала из раны в животе. Вспомнила и свое состояние: смертельная обида, гнев, холодная рукоятка ножа, неожиданно легко проникнувшего в человеческую плоть, ужас, невыполнимое желание вернуть все назад. Жалость пришла гораздо позже.

«Нет, Маня, ты не права. Права пословица: не родись красивой, а родись счастливой. А я счастлива: случай и мои усилия помогли мне избавиться от Ольги, и теперь я ее наследница. Все, чем владела Ольга, станет моим, даже ее муж Глеб. Природа обделила меня красотой? Ничего, красивые вещи и косметика скроют этот недостаток. А теперь прочь отсюда! Жаль, что беременность не дает мне возможности отметить свой триумф и залить вином плохое настроение», – размышляла Галина.

– Смотри, как Иван Степанович старается, – услышала она рядом разговор вполголоса и насторожилась, – как будто самого дорогого человека хоронит. А ведь Ольга была женой его заклятого соперника, Глеба Леонидовича. Если бы тот в тюрьму не попал за убийство, то недолго бы «царствовал» Иван Степанович на своей должности. Еще неизвестно, убил ли Глеб Леонидович ту женщину? Мирный он был человек, на него совсем не похоже.