Седьмая свеча - Сергей Пономаренко

«Ты не права, старая колдунья! – мысленно возразила Ольга. – Пока я жива, у меня есть будущее».

«Пока…» – пронеслось эхом в голове, но Ольга уже прекратила спорить сама с собой. Опять пошла в ванную, вымыла шампунем голову и уложила волосы феном, затем занялась «боевой раскраской» лица. «Макияж должен не давить, а привлекать, быть ненавязчивым, но в то же время подчеркивать имеющиеся достоинства, – дала она себе установку на спокойствие и уверенность в себе. – Макияж утренний и вечерний отличаются, как день и ночь. Точно так же, как деловой и для любовной встречи. А какой подойдет для встречи со следователем? Он должен помочь расположить его к себе, завлечь. Для этого подойдет персиковый цвет и нежные тона. Все женщины в какой-то степени ведьмы, поэтому любой макияж – это тот же приворот, только без слов и заклинаний».

Пока Ольга рылась в ящиках трельяжа в поисках подходящей косметики, ей под руку попалась старая упаковка от французских духов, некогда подаренных Глебом. Она с раздражением схватила ее, намереваясь выбросить, и тут почувствовала, что она не пустая. Открыв, обнаружила в ней огарок свечи. Воспоминания сразу перенесли ее на несколько месяцев назад, в день смерти матери, когда ей казалось, что весь мир вертится вокруг нее, а единственной проблемой было избавиться от Глеба. За это время столько близких ей людей покинули этот мир, а Глеб, хотя и находится в заключении, продолжает жить. Такое чувство, что он неразделимо связан с ней крепкими нитями, больше напоминающими паутину. Она подбросила на руке огарок свечи, но не смогла поймать, и он закатился за тумбочку.

Ольга вышла из квартиры и стала медленно спускаться по лестнице. Слабость, вялость во всем теле, легкое головокружение вызывали желание лечь в постель, но она пересилила себя и вышла во двор. Осенняя свежесть немного взбодрила ее. Она обвела взглядом двор, словно впервые увидела его. Небольшой клочок асфальта, сжатый со всех сторон домами, гаражами и мусоркой. Перед домом напротив узкая полоска земли, огражденная деревянным заборчиком, перед ним скамейка, на которой любят греться на солнышке пенсионеры.

Возле нее обычно ставил свой «лексус» Степан, и там же он принял смерть от руки Василия. А сейчас возле этой скамейки стоит ее автомобиль. Она прошла по тому месту, где тогда лежало мертвое тело, и ничего не почувствовала. Обычный пятачок старого асфальта, и ничто не напоминает о том трагическом событии.

Что думал Степан тогда, какие мысли были последними перед тем, как его душа покинула этот мир? Вспоминал прошлое, детство, маму, а может, ее, Ольгу? Впрочем, скорее всего, нет. Пуля принесла боль, которая вытеснила из сознания все. Боль, шок, небытие, из которого нет возврата.

Тут Ольга вспомнила, что забыла в квартире мобильный телефон. Можно, конечно, не возвращаться, а дать ключи от дома Вараве и попросить его привезти телефон вечером в больницу. А самой отдохнуть, поваляться на больничной койке, отрешившись от всех забот. Но сейчас предстоит разговор со следователем, после которого, возможно, ей придется предпринять экстренные меры и телефон будет кстати.

Поднявшись на второй этаж, подумала: «А может, к следователю сегодня все же не стоит ехать? Повестки нет, я серьезно больна. Убедительное объяснение есть – ухудшение самочувствия. Если что, Маргарита Львовна не даст в обиду, распишет мое заболевание в красках». Но Ольга все-таки зашла в квартиру за мобильным телефоном, а на обратном пути в коридоре посмотрелась в зеркало, осталась собой недовольна, но подмигнула отражению – мол, не теряй надежды, пока я есть, вот если меня не будет, то и тебе не быть.

Плохая примета – возвращаться с дороги. У Булгакова в «Мастере и Маргарите», если бы Берлиоз на пять минут раньше или позже вышел из парка, то ничего бы с ним не случилось – в первом случае трамвай не доехал бы до перехода через трамвайные пути, а во втором – уже проехал бы его. Выходит, что сроки жизни предопределены судьбой, а мы только статисты, и неизвестно, лучше нам от этого или хуже.

Когда уже тронулась, пожалела, что села за руль. Головная боль усилилась, тошнота то и дело подкатывала к горлу, резь в глазах вызывала слезы, и все виделось словно в тумане, мелькали неясные образы.

Был час пик: перегруженные автотранспортом дороги, матерящиеся и ни при каких обстоятельствах не уступающие дорогу водители, ловкачи, пытающиеся протиснуться в самых невероятных местах, издерганные регулировщики на перекрестках, всегда правые пешеходы, пересекающие проезжую часть, где им вздумается.

За Бессарабской площадью, когда выехала на бульвар Леси Украинки, стало немного веселее, машин здесь было меньше, появилось ощущение, что и в самом деле едешь, а не плетешься в бесконечном потоке, то и дело дергаясь. Утром прошел мокрый снег, превратившийся в грязную жижу. Она облепила днища автомобилей и вылетала из-под колес, норовя залететь в приоткрытое окно.

Дорога все время шла на подъем. Ольга, заметив мигающий зеленый сигнал светофора метрах в ста впереди, на перекрестке с улицей Щорса, утопила педаль газа, пытаясь проскочить до того, как загорится красный свет. В то время, когда она уже выезжала на перекресток, ей перегородил дорогу микроавтобус, вывернувший слева, он, видно, тоже очень спешил проскочить на упреждающий сигнал светофора. Ольга резко нажала на тормоз и вывернула руль вправо, объезжая микроавтобус спереди. На мокром асфальте ее занесло, развернуло и бросило на осветительный бетонный столб, стоящий на углу тротуара. Страшный удар пришелся на водительскую дверцу. Тысячи звезд вспыхнули у нее перед глазами вместе с рассыпающимся лобовым стеклом. Боли она не почувствовала, только будто услышала, как кто-то вдалеке с ней разговаривает. «Я нахожусь здесь, а разговариваю где-то далеко», – удивилась она, и все померкло.

41

Галя облегченно вздохнула, выходя из переполненного трамвая. Ехали в нем в основном пенсионеры, и ей пришлось всю дорогу стоять. Ведь не повесишь на шею табличку «Я беременна, и у меня токсикоз!» и не станешь орать об этом на весь салон. А при ее худощавой фигурке и свободной одежде это совсем незаметно. А вот когда она поздним вечером раздевалась и рассматривала себя в небольшом зеркале, все более округляющийся животик бросался в глаза. У нее пока не было однозначного отношения к этой зарождающей жизни, она не чувствовала к ней любви, только привязанность. Как к чему-то, что в будущем должно пригодиться.

Больница скорой помощи располагалась на левом берегу Днепра и, чтобы до нее добраться, ей пришлось проехать почти половину города. По крайней мере, ей так показалось. Поездка была не из приятных, так как из-за токсикоза то и дело приходилось прерывать путешествие на общественном транспорте, чтобы найти укромное местечко. А еще ее одолевали нехорошие мысли по поводу их с Ольгой противостояния. Вступив в борьбу с ней, Галя не переоценивала свои силы, особенно когда дело дошло до прямой конфронтации. Пока ей удавалось наносить удары, оставаясь в тени, ловко маневрируя, подставляя под ответные удары других. Но это не могло долго продолжаться. Зная хитрость, коварство и злобность Ольги, она задавала себе вопрос: «А стоило ли все это затевать, пытаться побороть столь опасного противника?» Но выбор уже был сделан и пути отступления отрезаны. Впрочем, пока все складывалось удачно для Гали. Книга с заклинаниями черной магии, тяжелая артиллерия Ольги, теперь находилась у нее, да и в Ольшанке та наследила так, что ей не избежать близкого знакомства с правоохранительными органами. Однако нехорошее предчувствие не покидало Галю. Да, Ольга – серьезный противник, и поэтому, пытаясь предугадать ее ответный ход, она даже вынуждена была следить за Ольгой, порой в ущерб занятиям в институте.

Сейчас ее больше всего интересовало, оставит ли прокуратура Ольгу на свободе, под подпиской о невыезде, после того, что она натворила в Ольшанке? А еще, что Ольге сказали в больнице по поводу ее «заболевания», не выяснили ли его причину? Теперь, когда Ольга чуть было не застукала Галю ночью в своей квартире, слишком опасно было вновь пытаться проникнуть туда и надо было искать другие способы воздействия на нее. Но ничего путного не приходило в голову, а страх только нарастал.

Сегодня, проторчав с утра полтора часа возле ее дома, она сильно замерзла, и все это лишь для того, чтобы увидеть, как Ольга садится в свой «БМВ». Галя поехала на занятия в институт, но она так нервничала, что на перемене позвонила ей на работу. Для чего, сама не знала, разве что повинуясь чувству, называемому интуицией. К ее удивлению, встревоженный женский голос сообщил ей, что Ольги нет, так как она попала в автомобильную аварию и сейчас находится в больнице скорой помощи в тяжелом состоянии.

Это известие вначале обрадовало Галю, а затем заставило вдвойне встревожиться. «А что, если это лишь защитный ход Ольги, которая хочет взять тайм-аут после событий в Ольшанке и скрывается в больнице от прокуратуры, а еще готовит ответный удар?» – эта мысль теперь гнала Галю в больницу скорой помощи, чтобы самой во всем убедиться.