Лунный свет - Дженн Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Со мной такое пару раз и раньше бывало, особенно когда я очень сильно смеялась.
– Что? – сказал он, впадая в некоторую истерию.
– Прекрати! Все в порядке, – сказала я, по-прежнему пытаясь стряхнуть с себя ощущение покалывания во всем теле. – Дедушка называет это состояние «бесхребетностью», потому как ты чувствуешь, будто из тебя вынули все кости. Ощущение такое, будто ты стоишь на эскалаторе и не понимаешь, то ли едешь сама, то ли мимо тебя едут стены.
Он ошарашенно смотрел на меня. От изумления не мог вымолвить ни слова и только моргал.
– Ерунда, – сказала я, – однажды это случилось, когда я сидела в ресторанчике «Мэдисон» и над чем-то очень смеялась. А потом вдруг обнаружила, что меня поднимают с пола. Соскользнула вниз прямо со стула, – сказала я. – Слышала все, как они говорили и как совещались, не вызвать ли «скорую». Но долго это никогда не длится.
– Берди? – осторожно спросил он. – А ты… не страдаешь нарколепсией?
– Что-о-о? – переспросила я голосом укурка из дрянного тинейджерского фильма.
– О боже, значит страдаешь!
– Может быть. Официально мне такой диагноз никто не ставил. Врачей не люблю и по этому поводу к ним не обращалась.
– Господи! Теперь все понятно. Так вот почему ты постоянно спишь. Вот почему уснула в вестибюле отеля перед нашим походом в Керри-Парк.
– Я, может, и в самом деле унаследовала несколько досадных сонных генов.
– Эй! Это называется нарколепсия!
Я тяжело вздохнула и попыталась сесть, но все еще чувствовала слабость, и Дэниэл возник перед моим лицом, не давая зайти слишком далеко в моих движениях.
– Да, у меня может быть нарколепсия. Дедушке этот диагноз поставили, когда он служил в Береговой охране, но только после того, как он уснул за штурвалом катера и сломал ногу. А до этого он, типа, справлялся сам. – Я пожала плечами и вытянула шею в попытке вернуть к жизни мышцы. – Один доктор полагал, у него эпилепсия, другой подозревал бессонницу. Думаю, что ошибиться с диагнозом в подобном случае проще простого.
– Это серьезно?
– Да нет, скорее всерьез раздражает. Приступов катаплексии сродни тому, что был сейчас, у меня случилось всего ничего. Иногда я выпадаю из реальности, когда вокруг говорят, и пропускаю в предложении несколько слов. Дедушка называет такие моменты потерей сознания, но я предпочитаю считать, что на пару секунд задремала. Проходит все быстро – настолько, что я даже не успеваю опустить голову.
– Значит, в вестибюле ты тогда уснула не из-за этого?
– Нет, просто от усталости. Порой на меня вдруг, ни с того ни с сего, наваливается такая усталость, что мне просто необходимо где-нибудь сесть и вздремнуть. В иные разы бывает что-то вроде галлюцинаций, когда я засыпаю, но во сне думаю, что бодрствую, и тогда в голове возникает путаница.
Он несколько раз моргнул:
– Так вот зачем тебе трюк с пересчитыванием пальцев.
– Точ-чно, – нарочито медленно произнесла я, – но на этом все.
– Все? Блин! Так вот почему ты рассказала мне о том кошмаре, где у тебя на груди сидел демон, как на той знаменитой картине.
– Это случилось только однажды, в тот самый раз.
– И ты ни разу не обращалась с этим к врачу?
– Лекарств против данной патологии не существует, а раз так, то какой смысл?
– Не глупи. Тебе обязательно нужно проконсультироваться со специалистом.
– Пришлите мне доктора Дэнни, – воскликнула я.
– Боже правый, – прошептал он, – да ты все-таки обдолбалась.
– Я себя прекрасно чувствую, – сказала я, не в состоянии сдержать улыбку.
– Я вижу.
– Ладно, расслабься, насчет пастилок ты был прав, – сказала я, – в них нет ровным счетом ничего плохого.
– Почему ты не рассказала мне о нарколепсии?
– Честно?
– Честно.
– Для меня это несколько затруднительно, – призналась я, – мне приходилось общаться в Интернете с другими людьми, страдающими от этой патологии. Так вот они, все как один, предупреждают никому ни о чем не говорить. Типа, если босс узнает, то может и уволить. И тогда окружающие будут смотреть на тебя как на прокаженную.
– Мелинда тебя за это не уволит, и никакая ты не прокаженная.
В данный момент он практически лежал на мне, и это было очень приятно.
– Эй, – сказала я, – так ты хочешь заняться сексом?
– О боже мой!
– Так-так-так. И кто из нас двоих сейчас корчит из себя недотрогу, а?
Я засмеялась. Точнее, даже расхохоталась.
– Видишь? На этот раз я не превратилась в бескостную массу. Куда это ты? Вернись!
Он сел и схватился за телефон:
– Мне надо посмотреть как травка влияет на нарколепсию, пока я от страха за тебя не сошел с ума. Подожди.
– Жду, – ответила я и подняла глаза на потолок.
Тоже зеленый. Эти чокнутые свято хранили преданность зеленому цвету, а мне теперь восхищайся. По сути, весь этот сумасшедший дом выглядел…
– Берди!
– Что? – спросила я, вскидывая голову. – Я не сплю!
– Уверена?
– Может, только чуть вздремнула. Надолго я отключилась?
– Я уже подумал было, что у тебя случился новый приступ катаплексии, но потом услышал, что ты слегка похрапываешь.
– Блин… – пробормотала я, – похоже, утром мне не удалось толком выспаться. Вот этот недосып наконец и сказался.
Он окинул меня долгим взглядом и сказал:
– Я посмотрел, какое влияние может оказать травка на нарколепсию.
– Хочешь сказать, что я теперь умру?
– Когда-нибудь да, но не сегодня. Тетрагидроканнабинол в большей степени оказывает на тебя сонное воздействие, чем на среднестатистического человека. – Он провел ладонью по моей щеке, внимательно изучая глазами. – Тебе надо было раньше мне раньше все рассказать.
– Похоже, каждый из нас утаил от другого часть своих секретов, да?
– Видимо, да, – медленно кивнул он.
– Эй, – сказала я, прижимаясь щекой к его ладони, – разве мы с тобой не говорили о том, чтобы заняться любовью?
– Никакого секса, – фыркнул он.
– Никогда?
– Там будет видно.
Мы засмеялись, а потом и вовсе расхохотались. Но «бесхребетности» на этот раз я, слава богу, избежала. Он помог мне встать и со всех сторон оглядел, просто убедиться, что со мной все в порядке, как оно конечно же и было. Я просто чувствовала некоторую слабость. А поскольку сосредоточиться на фильме больше не могла, мы стали смотреть коллекцию записей. Записей, записей и еще раз записей…
Потом сознание вернулось ко мне опять в момент пробуждения – Дэниэл усаживал меня на журнальный столик, чтобы застелить диван простыней. Телевизор не работал. Клетки с птицами закрывали накидки. Свет, за исключением лампы у дивана, не горел.
– В чем дело? – спросила я, пытаясь отыскать глазами часы. – Сколько сейчас времени?
– Три. Ты засыпала четыре раза.
Ого. Это… больше обычного.
– Сегодняшней ночью останешься здесь со мной, – сказал он.
– Ладно, – ответила я, чувствуя себя совсем не плохо, – а где мой телефон? Надо бы отправить дедушке Хьюго сообщение. Хотя нет, погоди. Не стоит. Он уехал на рыбалку. В прямом смысле этого слова – уехал удить рыбу, а не заниматься чем-то еще. Пожалуй, нужно убедиться, что меня не разыскивает
