Роман на Рождество - Элоиза Джеймс

Поппи улыбнулась дворецкому, давая понять, что отпускает его, и позвала:

– Мама!

Со стоявшего в глубине комнаты парчового дивана с царственным изяществом Марии Антуанетты, принимавшей высоких гостей, поднялась леди Флора. С обнаженными, несмотря на утро, плечами, с высоченной прической, украшенной целым лесом перьев, в роскошном платье подстать раззолоченной гостиной, она походила на парадный портрет герцогини.

– Дочь моя! – радостно сказала почтенная дама, протягивая руку для поцелуя.

Сделав книксен, Поппи поцеловала ее.

Леди Флора оперлась рукой на спинку дивана и села. Надо сказать, в своем широком кринолине она только на диване и могла уместиться. Поппи устроилась напротив и молча ждала, что скажет мать.

Внезапно раздался пронзительный вопль, совсем непохожий на женский – казалось, будто взревела во всю глотку испуганная обезьяна из тех, о которых Поппи читала в своих ученых книжках.

– Твои волосы! – Это леди Флора заметила новую прическу дочери.

– Я их подстригла, – ответила Поппи.

Почтенная дама с тревогой потрогала свою прическу, как будто боялась, что к ней сейчас подкрадется человек с ножницами.

– Глупая девчонка! – взвизгнула она. – Кто тебе позволил?! Теперь ты похожа на торговку креветками! Только не говори, что к этому безобразию приложила руку Люси!

– Я ее уволила.

– Как ты посмела? Подумать только, уволить Люси – одну из лучших французских горничных в Англии!

Похоже, безрассудство дочери потрясло леди Флору до глубины души. Поппи подавила улыбку.

– Люси приклеивала перья к моим волосам, мама, а потом просто состригала их ножницами. Я больше не могла это терпеть, – объяснила она.

– Что она делала – не твоя забота, главное, она искусно укладывала волосы! Ты должна была просто любоваться ее работой. Если бы Люси увидела тебя сейчас, она бы упала в обморок от ужаса. Когда она служила у тебя, ты всегда была причесана по моде!

– Мне пришлось остричь волосы, чтобы удалить колтуны, – сказала Поппи, окидывая взглядом башню из завитых локонов, высившуюся на голове матери. – Ты представляешь, сколько колтунов может быть в волосах у тебя, мама?

– Ты говоришь, как простолюдинка! – возмутилась леди Селби, не обращая внимания на вопрос. – И так же выглядишь! Отличные французские горничные, которые умеют делать прически, на дороге не валяются. Ты должна срочно найти такую, замену Люси. А я еще собиралась тебя похвалить за то, что ты не афишируешь свое пребывание у герцогини Бомон! Кстати, я тоже сохранила его в тайне от большинства своих знакомых.

«Хорошо, что мама не знается с людьми, посещающими лекции Королевского общества», – подумала Поппи и напомнила:

– Ты хотела со мной поговорить, мама?

– Тебе пора вернуться домой, Пердита. Завтра я устраиваю суаре, чтобы отметить твое возвращение на законное место. Я привела в порядок твой дом и наставила на путь истинный твоего мужа. Молодой глупец наконец завел любовницу и впредь не станет беспокоить тебя своими домогательствами.

У Поппи болезненно сжалось сердце, но только на мгновение. Нет, Флетч не мог солгать!

– У Флетча нет любовницы, мама.

– Ради Бога, не оскорбляй собственного и моего слуха словечками, куцыми, как твои волосы! Только и слышно: Флетч, Флетч! Словно речь идет о каком-то несмышленом дитяти. Впрочем, твой муж действительно сущий ребенок. Я обращалась к нему «ваша светлость», и ему это льстило. Поверь, мужчины падки на такие вещи. Я хочу сказать тебе, Пердита: хватит делать глупости, пора возвращаться на законное место герцогини Флетчер.

– Но мне казалось, тебе здесь нравится, мама, – сказала Поппи.

В гостиной, повисла тишина.

Леди Флора прищурилась и в первый раз посмотрела дочери прямо в глаза.

– Теперь я понимаю, в чем дело, – мягко и негромко проговорила она. – Ты ревнуешь меня к своему титулу?

– Вовсе нет, – поспешила разуверить ее Поппи.

О, как она не любила этот тон! Слишком уж хорошо она знала, что он означал: леди Флора в любой момент могла начать кричать, разум подсказывал Поппи, что надо попытаться исправить ошибку, уговаривать мать, просить прощения, ползать в ногах…

Леди Флора встала с дивана, перья в ее прическе качнулись, как головы светских сплетниц.

– Что именно означает твоя реплика? – спросила она.

Поппи тоже встала. Собираясь с духом, несколько секунд расправляла юбку, потом выпрямилась и встретилась глазами с матерью.

– Я думала, что тебе нравится жить в этом доме, мама. Ты определенно сделала его более герцогским.

– Я всего лишь внесла необходимые коррективы в его убранство.

Поппи молчала.

– А тебе, Пердита, похоже, не нравится? Я потратила несколько месяцев своей жизни, украшая дом, который ты по глупости и трусости не сумела превратить в достойное герцогини жилище, а ты еще воротишь нос? – горячилась леди Флора.

Поппи хотела сделать шаг назад, потому что брызги слюны попали ей на щеку, но не решилась, только вытерла лицо рукой. Голос леди Флоры становился все громче и визгливее:

– Ты завидуешь моей красоте и утонченности! Ты пошла в своего отца, и не моя вина в том, что ты превратилась в жалкую пародию на герцогиню! Я сделала для тебя все, что могла. Это благодаря моим усилиям ты достигла своего положения в обществе!

И тут рука леди Флоры взлетела вверх и влепила Поппи пощечину.

Удар был очень сильный, но, как ни странно, Поппи было не очень больно, может быть, потому, что она ожидала удара.

Леди Флора упала на диван и начала театрально рыдать. Каждый, кто ее достаточно хорошо знал, к примеру, как прислуга Флетча, которая, надо думать, за несколько месяцев узнала тещу хозяина преотлично, сказал бы, что на подходе полномасштабный истерический припадок.

Наклонившись, Поппи подняла свою парчовую сумочку и позвала:

– Мама!

Леди Флора подняла голову и бросила на дочь полный горечи взгляд:

– Ты так много для меня значишь! Ах, за что Господь послал мне такой печальный удел?

– Я ухожу, мама, – сказала Поппи. – Я тебя люблю. Но больше не хочу тебя видеть. Ты можешь еще какое-то время пожить у Флетча, если хочешь, и, конечно, устраивай завтра свой суаре. Но потом я прошу тебя переехать к себе.

– Я запрещаю тебе возвращаться в дом Бомонов, эту обитель греха! – завизжала леди Флора, мгновенно осушив слезы. – Герцогиня Бомон позорит свое звание, как и ты! Она шлюха и должна бродить по улицам под покровом темноты, ища клиентов, вместо того чтобы разрушать уважение к своему титулу. Я слышала из самых надежных источников, что она в это Рождество собирается посетить Фонтхилл, имение лорда Стрейнджа! Неслыханно! Никто из порядочных людей его не посещает, только прелюбодеи!