Исход (Том 2) - Стивен Кинг

— С тобой все будет хорошо. — Он вздрогнул, и Люси повторила: — Я сказала, что с тобой все будет хорошо, ведь так, Лео?

— Конечно, — кивнул головой Лео. Он обводил глазами зал, как будто никак не мог воспринять огромные размеры аудитории. — Все будет хорошо.

«Ничего ты не понимаешь, дурочка, — подумал Ларри. — Держишь меня за руку и не понимаешь, что я могу принять такое ужасное решение, что это сразит вас наповал. Я и так почти убит судью Фарриса, а он еще и поддерживает мою кандидатуру». — Из его груди вырвался сдавленный стон.

— Ты что-то сказал? — спросила Люси.

— Нет, ничего.

На сцену поднялся Стью, его красный свитер и голубые джинсы ярким пятном выделялись в приглушенном свете ламп, питающихся от генератора Конди, подключенного Брэдом Китчнером и его парнями с электростанции. В зале зазвучали аплодисменты, и циник, засевший внутри Ларри, заподозрил, что это устроил Глен Бейтмен, их постоянный эксперт по умению организовать толпу. Но в любом случае это не было так уж важно. Первые одинокие хлопки потонули в буре оваций. Стью выглядел удивленным. К аплодисментам добавились приветственные выкрики и одобрительный свист. Затем все присутствующие встали. Аплодисменты напоминали шум тропического ливня, люди кричали: «Браво! Браво!», Стью поднял руки, но хлопки стали еще сильнее. Ларри, покосился на Люси, та хлопала с энтузиазмом, не отрывая взгляда от Стью, губы которого кривились в дрожащей улыбке триумфа. Люси плакала. Лео тоже хлопал, соединяя ладони снова и снова с такой силой, что Ларри подумал, не сломает ли мальчик себе кисти, если будет продолжать в том же духе. На самой вершине радости возвращенный с таким усилием словарный запас покинул Лео точно так же, как иногда английский покидает человека, изучавшего его как второй язык. Он мог только громко, с энтузиазмом выкрикивать что-то нечленораздельное.

Брэд и Ральф подключили к генератору микрофон, и Стью начал:

— Леди и джентльмены…

Но аплодисменты заглушили его слова.

— Леди и джентльмены, если вы займете свои места…

Но люди не были готовы занять свои места. Аплодисменты накатывались волна за волной, и тут Ларри, почувствовав боль в ладонях, осознал, что и сам хлопает с таким же неистовством, как и другие.

— Леди и джентльмены…

Эхо аплодисментов вспугнуло семейство ласточек, избравших своей резиденцией это спокойное место после эпидемии супергриппа, и теперь они бешено метались, беспомощно пытаясь выбраться туда, где нет никаких людей.

«Мы аплодируем сами себе, — подумал Ларри. — Мы аплодируем тому факту, что находимся здесь, что мы вместе и мы живы. Возможно, мы приветствуем свою внутреннюю сущность. Привет, Боулдер! В конце концов, хорошо быть здесь и как же здорово быть живым!»

— Леди и джентльмены, мне бы хотелось, чтобы вы заняли свои места.

Мало-помалу аплодисменты начали стихать. Теперь стало слышно, как женщины — да и некоторые мужчины — шмыгали носами и всхлипывали. Кто-то шептался. А потом по залу пронесся тот шуршащий звук, когда люди рассаживаются по своим местам.

— Рад, что все вы собрались здесь, — начал Стью. — И сам я рад находиться здесь. — Микрофон загудел, и Стью пробормотал: — Чертова штуковина… — Его слова были громко ретранслированы. Раздались смешки. Стью покраснел. — Надеюсь, все мы скоро снова привыкнем к этим предметам, — сказал он, чем снова вызвал всплеск аплодисментов. Когда они затихли, Стью сказал: — Для тех, кто не знает меня, сообщаю: я Стюарт Редмен, родом из Арнетта, штат Техас, но все это теперь кажется таким далеким. — Он откашлялся, микрофон снова взвизгнул, и Стью отошел на шаг назад. — Я очень нервничаю, так что вы уж потерпите меня…

— Конечно, Стью! — радостно выкрикнул Гарри Данбартон. Снова одобрительный смех. «Напоминает предвыборный партийный митинг, — подумал Ларри. — Скоро они начнут распевать гимны. Если бы матушка Абигайль была здесь, клянусь, мы бы этим уже и занимались».

— Последний раз на меня смотрело большое количество людей, когда я играл в школьной футбольной команде, но тогда на меня глазели чуть более двадцати человек, не считая девчонок в коротеньких юбочках.

Добродушный смех.

Люси, притянув к себе Ларри за шею, зашептала прямо в ухо:

— О чем он беспокоится? Он держится так естественно!

Ларри кивнул.

— Если вы потерпите еще немного, я как-нибудь справлюсь с этим, — сказал Стью.

Опять аплодисменты. «Эта толпа, встретив овацией заявление Никсона об отставке, тут же попросила бы его сыграть на пианино», — подумал Ларри.

— Я должен объяснить, что представляет собой Организационный комитет и как я вообще попал сюда, — продолжал Стью. — Семеро из нас собрались вместе и спланировали это собрание, чтобы мы могли действовать более организованно. Нам предстоит сделать очень многое, и мне хотелось бы представить вам каждого члена нашего комитета — надеюсь, и они достойны ваших аплодисментов, потому что все они трудились вместе над составлением повестки дня, которую вы теперь держите в руках. Во-первых, мисс Франсес Голдсмит. Встань, Франни, пусть люди посмотрят, как ты выглядишь в платье.

Франни встала. На ней было красивое дымчато-зеленое платье и простая нитка жемчуга, которая в прежние времена стоила бы не меньше двух тысяч долларов. Ей захлопали, аплодисменты сопровождались одобрительным свистом.

Франни села на место, вся пунцовая, и Стью, выдержав паузу, продолжал:

— Мистер Глен Бейтмен. Из Вудсвилла, штат Нью-Гэмпшир.

Глен встал, аплодировали и ему. Стью представил Ларри предпоследним. Тот встал, заметив, как тепло Люси улыбается ему, но потом и это растворилось в теплой волне оваций, омывшей его. «Когда-то, — подумал Ларри, — в том, другом, мире были концерты, и подобные аплодисменты предназначались для незатейливой песенки «Детка, можешь ты отыскать своего мужчину?» Это было лучше. Он привстал только на секунду, но она показалась ему вечностью. Ларри уже знал, что не решится на самоотвод.

Последним Стью представил Ника, и тому достались самые громкие и продолжительные аплодисменты.

В наступившей тишине Стью сказал:

— Это не включено в повестку дня, но, может быть, мы натаем с исполнения Национального гимна? Думаю, вы помните слова и мелодию.

И снова раздался шуршащий звук — люди вставали со своих мест. Еще одна пауза — все ждали, кто начнет первым. Затем сильный девичий голос взмыл над залом, усиленный сотнями голосов на третьем слоге: «О, скажи…», — это был голос Франни, но Ларри показалось, что его перекрыл другой голос, его собственный, и что находится он не в Боулдере, а в штате Вермонт, и что сегодня Четвертое июля. Соединенным Штатам исполнилось двести четырнадцать лет, а мертвая Рита лежит в палатке позади него, рот ее забит зеленой рвотной массой, а в застывшей руке зажат пузырек с таблетками.