Исход (Том 2) - Стивен Кинг

Глен удивленно покачал головой:

— Говоришь, он видел сны…

— То, о чем я сейчас говорю, ничуть не смешнее того, о чем говорил ты вчера, — с упреком заметил Стью.

Глен, усмехнувшись, утвердительно кивнул головой:

— О, я могу нести подобную чушь целыми часами — ведь я один из величайших дерьмовозов всех времен. Правда, я делаю это тогда, когда действительно что-то происходит.

— Ну вот — начали за здравие, кончили за упокой.

— Пошел ты… Восточный Техас. Не желаешь ли пойти посмотреть на собаку?

— Обязательно.

Дом Глена находился на Спрюс-стрит в двух кварталах от Боулдерадо-отеля. Некогда зеленеющий плющ у крыльца засох, как и большинство лужаек и цветников Боулдера — без ежедневного полива засушливый климат одержал верх.

На маленьком круглом столике на веранде стояли бутылки с джином и тоником.

— Чертовски приятный вкус без льда, не правда ли, Глен?

— После третьей уже перестаешь замечать — со льдом или без оного, — засмеялся Глен.

Рядом с бутылками была пепельница с пятью трубками и книги «Дзен», «Искусство содержания мотоцикла в порядке», «Четвертый мяч», «Мое ружье стреляет быстро» — все они были открыты на разных страницах. Здесь же стояла начатая коробка печенья.

Кин лежал на крыльце, мирно положив явно побывавшую в боях морду на передние лапы. Словно яркие карты в колоде, перед Стью промелькнули все собаки, которые были у него когда-либо с пятилетнего возраста, когда мама подарила ему старину Спайка. Может быть, собак было не так много, как карт в колоде, но все-таки достаточно. Собака стоит того, чтобы держать ее, и, насколько знал Стью, Кин был единственным представителем собачьей расы в Боулдере.

Он взглянул было на Глена, но быстро отвел взгляд, подумав, что даже такому старому социологу, читавшему одновременно несколько книг, не понравилось бы быть застуканным с глазами на мокром месте.

— Хороший пес, хороший, — повторил Стью, и Кин застучал хвостом о доски крыльца, вероятно соглашаясь с тем, что он действительно хороший пес.

— Зайду-ка я в дом, — отворачиваясь, глухим голосом сказал Глен. — Надо бы немножко освежиться.

— Да, — сказал Стью, не поднимая глаз. — Эй, парень, слышишь, старина Кин, каким же ты был хорошим парнем, верно? Какой же ты хороший парень!

Кин одобрительно застучал хвостом.

— Перевернись-ка. Притворись мертвым, парень. Перевернись.

Кин послушно перевернулся на спину, вытянув задние лапы и болтая в воздухе передними. Лицо Стью омрачилось, когда его рука бережно прошлась по жесткой, негнущейся белой повязке, которую наложил Дик Эллис. Отчетливо были видны красные, вспухшие царапины, несомненно очень глубокие под повязкой. Кто-то напал на него, да, верно, но это не был другой бродячий пес. Собака добралась бы до морды или до горла. А то, что случилось с Кином, было результатом нападения животного пониже, чем собака, и более трусливого. Возможно, волчья стая, хотя Стью сомневался, что Кин смог бы уйти от стаи. Но кто бы это ни был, псу повезло, что его не выпотрошили.

Дверь с москитной сеткой хлопнула, когда Глен снова вышел на веранду.

— Кто бы ни напал на него, он чуть не выпустил ему кишки, — заметил Стью.

— Раны оказались глубокими, он потерял много крови, — подтвердил Глен. — Я не в силах отогнать от себя мысль, как же я мог обречь его на все это?

— Дик сказал, что это были волки.

— Волки или, может быть, койоты… но, по его словам, койоты вряд ли смогли бы так поработать, и я с ним согласен. — Стью похлопал Кина по крестцу, и тот перевернулся на брюхо. — Как так получилось, что почти все собаки исчезли, а волков везде предостаточно — даже к востоку от Скалистых гор, если на то пошло, — чтобы напасть на такого хорошего пса?

— Думаю, этого мы никогда не узнаем, — сказал Глен. — Как и того, почему эта проклятая эпидемия унесла всех лошадей, а не коров, и большинство людей, но не нас. Я не собираюсь ломать над этим голову. Я собираюсь только набрать побольше чизбургеров и откормить моего друга.

— Да. — Стью увидел, как Кин быстро закрыл глаза. — Он изранен, но его хозяйство в целости и сохранности — я рассмотрел, когда он переворачивался. Надо не пропустить, если где-нибудь рядом появится сука, ты понимаешь?

— Да, — задумчиво ответил Глен. — Будешь теплый джин с тоником, Восточный Техас?

— Черт побери, нет. Пусть я не продвинулся дальше первого года в профессионально-техническом училище, но я не проклятый варвар. Пиво есть?

— Может, отыщу банку «Корз». Хотя пиво тоже теплое.

— Продано. — Стью, двинувшись вслед за Гленом в дом, вдруг задержался и посмотрел на спящего пса.

— Хорошенько отсыпайся, старина, — сказал он собаке. — Я рад, что ты снова с нами.

И вслед за Гленом вошел в дом.

Но Кин не спал.

Он пребывал в том промежуточном состоянии, в котором определенный период времени находятся большинство живых существ, когда они сильно пострадали физически, но не настолько, чтобы их коснулась тень смерти. В области брюшной полости нестерпимом жаром его допекал сильный зуд — зуд заживающих ран. Глену придется приложить немало усилий, чтобы не дать Кину содрать повязки и открыть раны, рискуя снова занести в них инфекцию. Но это будет позже. А пока Кин (который по-прежнему изредка думал о себе, как о Большом Стиве, что было его первоначальной кличкой) удовлетворенно погружался в это промежуточное состояние.

Волки настигли его в Небраске, пока он удрученно обнюхивал все вокруг дома на сваях в маленьком городке Хемингфорд Хоум. Запах ХОЗЯИНА — чувство ХОЗЯИНА — привело его к этому месту, а затем остановило. Куда он шел? Кин не знал. И эти волки, их было четверо, вышли из кукурузного поля, словно лохматые призраки мертвых. Их красные глаза сверкали, а сквозь хищный оскал прорывалось утробное, разрывающее тишину рычание, не оставлявшее сомнений в их намерениях. Кин стал отступать, рыча в ответ, его лапы напряженно рыли землю во дворе матушки Абигайль. Волк-предводитель прыгнул, как только задняя часть туловища Кина скользнула в тень крыльца. Он нападал снизу, целясь в брюхо, за ним последовали и остальные. Кин взвился над щелкающей пастью вожака, отдавая ему свое подбрюшье, и, как только вожак начал кусать и царапать, Кин сомкнул челюсти на волчьей шее, вонзаясь клыками, выпуская кровь, и волк завыл, внезапно потеряв всякую храбрость. Когда он дернулся, пытаясь вырваться, челюсти Кина молниеносно сомкнулись на волчьей морде, и вожак издал завывающий малодушный вопль, когда его нос оказался разодранным до ноздрей, с вытянутыми жилами и свисающей клочьями кожей. Он умчался, жутко скуля и бешено мотая головой, разбрызгивая кровь и грубо телепатируя, что присуще всем схожим животным, поэтому Кин мог достаточно отчетливо прочитать его повторяющуюся мысль: (осы во мне, о осы, осы у меня в голове, осы на моей голове, о…)