Сталин. Кто предал вождя накануне войны? - Олег Козинкин

Так что нет ничего удивительного в том, что вместо нормального ответа Каланчук выслушал от командарма-3 Кузнецова краткий монолог следующего содержания: “На Неман посадим, дубины дадим, обороняться будем”?! Не сдержав своего возмущения очевидной подлой глупостью командарма-3, Каланчук резко ответил ему, что с дубиной только первобытные люди воевали. И тут прорвало уже командарма, который заорал: “Окончил две академии и ничему не научился! Вон! Вон из кабинета!” (Егоров Д. Указ. соч., с. 83–84)…»

ИТОГИ И ВЫВОДЫ

(или Как Жуков подтверждает, что повышение боевой готовности перед 22 июня проводилось, как он подтверждает существование «пр. ГШ от 18 июня», чего всё же не хватает в тексте «Директивы № 1» и что, возможно, на самом деле было «Директивой № 1»)

Подводя итог всему сказанному в этой книге, а точнее в книгах «Кто проспал начало войны?», «Адвокаты Гитлера» и этой, стоит ещё раз показать по датам то, как приводились в боевую готовность западные округа, что делалось в последние дни перед 22 июня. Начнём с 10 июня 1941 года. В книге «Кто проспал начало войны?» подобные итоги уже делались, но, заканчивая третью книгу о событиях, связанных с 22 июня, надо сделать это ещё раз, тем более что здесь подведение итогов будет более подробным и уточнённым…

К 10 июня, в соответствии с «Соображениями по стратегическому развертыванию» по «Варианту Барбаросса» (так дословно переводится этот план нападения на СССР), немецкие войска закончили основные мероприятия по подготовке нападения. И 10 июня, за 12 дней до 22 июня, Гитлер, Главнокомандующий сухопутными войсками Германии, подписал распоряжение о назначении срока начала нападения на СССР:

«1. Днём “Д' операции “Барбароссе” предлагается считать 22 июня, 2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. 3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов: а) сигнал “Дортмунд”. Он означает, что наступление, как и запланировано, начнётся 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов; б) сигнал “Альтона”. Он означает, что наступление переносится на другой срок…»

11 июня была подписана директива для ЗапОВО «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии… вывести в лагерь в районы, предусмотренные планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов)». Перед этим, 9 июня, Тимошенко и Жуков были у Сталина с 16.00 до 17.00, а затем с 18.00 до 23.25 — более 5,5 часа в общей сложности. В этот же день, 9-го, в кабинете был и Сафонов (с 18.00 до 23.25) — начальник моб. управления правительства. А также Ворошилов, Кулик (ГАУ), Вознесенский (Госплан), Жигарев (ВВС), Шахурин (производство боеприпасов).

10 июня военных у Сталина не было, но на следующий день, 11 июня 1941 года, в кабинете Сталина в Кремле были Тимошенко, Жуков, Кузнецов. Все трое зашли в 21.55 и вышли через час, в 22.55. Через 10 минут, в 23.05, начальник ГШ Жуков ещё раз зашёл в кабинет Сталина и пробыл там до 00.25, ровно 1 час 20 минут. Итого только один Жуков в этот день 11 июня пробыл у Сталина почти 2,5 часа! В следующий раз Тимошенко и Жуков были в Кремле только 18 июня и в этот день пробыли у Сталина целых 4 часа! Именно в эти дни — 9, 11 и 18 июня и принимались решения о начале вывода дивизий западных округов в районы сосредоточения и на рубежи обороны возле границы. С повышением боевой готовности этих дивизий. И вывод этих «глубинных дивизий > с «Сообщением ТАСС» от 13–14 июня не особо связан, хотя историк А. Исаев считает, что только отсутствие реакции Берлина на это сообщение и заставило Москву начать вывод войск, западных округов.

В ЗапОВО начали вывод войск в районы обороны 11 июня. А Москва дала им такое разрешение-приказ по запросу Военного Совета ЗапОВО ещё 8 июня. Ведь 8 июня из Минска в Москву поступила телеграмма с запросом о начале вывода стрелковых дивизий 2-го эшелона в сторону границы, и такой же запрос давал в ПН ещё 6 июня начштаба ОдВО М.В. Захаров.

Вот что пишет на форуме «миллитера» «исследователь архивов» С. Чекунов:

Выдвижение “глубинных” дивизий в ОдВО, КОВО и ЗапОВО началось не по инициативе Генштаба, а по инициативе ВС округов. Директивы ГШ (в ОдВО и ЗапОВО точно) были изданы уже ПОСЛЕ того, как дивизии выступили. Эти директивы только уточняли и подтверждали решения ВС».

Подобное утверждение вызвало удивление и дискуссию:

«— У округов БЫЛИ планы самостоятельно реагировать на ситуацию без указаний из Центра?

— Если речь идёт о реакции на сосредоточение группировки противника у границы, то такие возможности (планы) у округов были.

— Сомнительно, что дивизии были двинуты хотя бы без формального согласия центра, оформленного на бумаге позднее. Эдак любой ВС округа может затеять поход на Москву. Цепочка видится такая — немцы концентрируются — ваши предложения? — выдвинуть дивизии согласно плану — хорошо, выдвигайте. Приказ получите завтра.

— А факт остаётся фактом: дивизии вышли ДО получения письменного согласия ГШ ВС округ даже не запрашивал согласия ГШ, он просто его ИНФОРМИРОВАЛ о принятом решении и начале выдвижения.

Вот пример по ОдВО:

“Из Одессы

Подана 06.06.1941 19.30

Принята 06.06.1941 20.23

Наркому Обороны СССР

В целях усиления на летний период направления Бельцы войсками принял решение в период 6 по 14.6.41 года вывести 30 сд район Флорешти, 74 сд — район леса западнее Олигиканы и управление 48 ск корпусными частями, без КАП — район Флорешти.”

— То есть устное согласие всё же получили… То есть согласно директиве НКО от 06.05.1941 г № 503874 “в непосредственном распоряжении командования округом иметь: управление 48-го ск и 74-я сд в районе Флорешты, Оргеев, Рыбница”…»

Чекунов несколько не прав. ВС ОдВО и ЗапОВО не «информировал» ГШ о своих решениях, а именно запрашивал разрешение. И то что письменные приказы пришли в Одессу и Минск после того, как войска начали выдвижение, также не есть нечто «странное». В армии вполне могут дать устное «согласие»-приказ, по телефону, а потом подтвердить его (обязательно) и письменно (если не подтвердят, то отменят местное решение, но в данном случае подтвердили).

Данная телеграмма ВС ОдВО полностью подтверждает слова начштаба ОдВО генерала Захарова:

«6 июня 1941 года из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хугии спрашивал своего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, так как 9–12 июня “нужно ожидать событий". О каких событиях шла речь, установлено не было. <…>

Получив указанное донесение, штаб округа немедленно информировал об этом штаб Киевского Особого военного округа и Генеральный штаб. В этот же день около 14 часов по ВЧ о полученном донесении было доложено лично начальнику Генерального штаба генералу армии Г.К. Жукову и одновременно высказана просьба: управление 48-го стрелкового корпуса из Кировограда и его 74-ю стрелковую дивизию из Первомайска перебросить в район Бельцы, так как на этом направлении на участке Липканы, Фалешты находилась лишь одна 176-я стрелковая дивизия, сил которой было явно недостаточно для прикрытия фронта в 120 километров; кроме этого выдвинуть из района Рыбницы на бельцкое направление и 30-ю горнострелковую дивизию. <…>

Г.К Жуков прервал мой доклад словами: “ Что вы паникуете”. Услышав в ответ: “Ожидаю положительного решения этого вопроса”, Г.К. Жуков после небольшой паузы сказал, что он доложит наркому и позвонит мне не ранее 16 часов. Действительно, около 16 часов начальник Генштаба передал по ВЧ, что Народным комиссар обороны согласен с предложением, но обращает внимание на то, чтобы передвижение войск производилось скрытно, в ночное время.

Указания были приняты к исполнению. Через час в Кировоград был послан самолёт за командиром корпуса генерал-майором Р.Я. Малиновским, который проводил в этом районе учение. К концу дня он прибыл в Одессу. К этому времени штаб подготовил карту маршрутов и районов учений, в том числе для учения по форсированию реки Днестр. Изучив необходимые документы, командир корпуса на рассвете 7 июня вылетел в Кировоград.

В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74-я стрелковая дивизия по боевой тревоге выступили в район Бельцы. 147-я стрелковая дивизия 48-го стрелкового корпуса оставалась на месте, так как предназначалась для передачи в состав 7-го стрелкового корпуса» (Генеральный штаб в предвоенные годы. М.: ACT, 2005 г., с 221–222).