Победа ускользает - Мошков Кирилл

Прежде всего Билли перевел все показания в краткую форму, в которой развернутые наименования процессов заменялись их краткими кодовыми наименованиями. На произошедшие на экранах изменения два боевика, стоявшие у него за спиной (там, откуда простреливался весь зал), никак не отреагировали. Билли знал, как скрыть внутри какой-то, с виду кипучей, деятельности посторонние занятия: еще в университете ему случалось так водить за нос преподавателей. Он запустил несколько рутинных кросс-проверок, причем в таком режиме, чтобы результаты выводились на все имеющиеся мониторы не в одном окне, а в нескольких — на каждый процесс по окну — да еще и обновлялись каждые пять-десять секунд. Потом наклонился, прижимая пальцы к подконсольному сейфу, и открыл его.

— Что делаешь? — тут же спросили его сзади с жестким линкерским акцентом.

— Достаю оборудование, — максимально спокойно ответил Билли, косясь назад. — Рид-сенсоры беру. Видите?

Он поднял над плечом рид-сенсоры, одновременно другой рукой доставая цефалопад, и быстро захлопнул сейф.

— Работай дальше, — сказали ему сзади.

Тут мимо него прошел тот самый страшный командир, который приказал ему работать. Он время от времени циркулировал по залу, ободряя своих и наводя ужас на заложников. Глянув на мониторы Билли, он увидел быструю смену данных, бесчисленные заголовки окон — «тест совместимости», «тест коммутации», «тест пропускной способности» и т. п. — и сказал:

— Вот так-то. Работай хорошо — и останешься цел и невредим.

И пошел дальше.

Тогда Билли запустил Общалку. На рабочем месте пользоваться Общалкой запрещалось, поэтому она у Билли была спрятана в оболочку от самой ненужной системной утилиты — «мастера подключений», и запускалась в минимизированном виде, так что видно на экранах ее не было.

Слегка вздрагивающими руками Билли обыденным движением надел рид-сенсоры и прижал их к вискам, одновременно втыкая выходы цефалопада в соответствующие разъемы и дрожащей рукой пряча болтающийся на тонких кабелях прибор за воротник. Затем положил руки на клавиатуру и стал перебирать окна тестов, как будто следя за ними.

Тем временем перед его мысленным взором открылось окно Общалки. Билли быстро перебрал имена тех постоянных собеседников, кто был сейчас на линии. Нет, все эти не годились. Хотя стоп. НеО/гРаБбЕр? Кажется, этот парень — из Главной Диспетчерской, Билли приходилось пару месяцев назад с ним болтать пару минут…

Билли попробовал прямой ментальный ввод. Не получилось: НеО/гРаБбЕр входил в сеть с рабочего места и поэтому ограничивал функциональность Общалки, чтоб не застукали. Билли вызвал ментальную клавиатуру, которую обычно использовали инвалиды: ею он владел в совершенстве, регулярно пользуясь этим «специальным средством» на рабочем месте далеко не по назначению.

«привет НеО/гРаБбЕр ты на работе?»

Ответ пришел почти сразу:

«да

как сам»

«плохо дело

я на работе нас захватили

я работаю во флагманском звене»

Билли пошел на неслыханное нарушение правил своего контракта со Звездным Флотом: давать такую информацию кому бы то ни было запрещалось настрого.

«ясно

болтаешь в закрытом виде тебя не видят?»

«пока не видят

сделай мне связь с командованием пжлст»

«попробую

в миб работает кризисный центр

командование там

буду тебя выводить на них держись home-як».

Гибридное словечко «home-як» было прозвищем Билли в Общалке.

Ожидая новостей от НеО/гРаБбЕра, Билли мысленно минимизировал Общалку и продолжил имитировать бурную деятельность: передвинулся от одного монитора к другому, запустил абсолютно бесполезный, но красиво выглядящий построитель графиков загрузки сетей и дал ему задание строить графики каждые три минуты, причем трехмерные и полноцветные.

«home-як ты здесь?»

«здесь»

«не свети меня я им сказал что получил от тебя письмо и мы знакомы в оффлайне так что если будут спрашивать черт с ней с анонимностью меня зовут лора кинстайн я вообще-то она и мы типа знакомы уже год на всякий случай я брюнетка 21 белая рост 165 ношу очки если спросят ок?»

Билли едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Считая НеО/гРаБбЕра парнем, тогда, пару месяцев назад, он обсуждал с ним фасон нового форменного серого нижнего белья, которое как раз начали выдавать вместо прежнего синего: он сморозил, что новые трусы гораздо удобнее снимать, если приспичит, и НеО/гРаБбЕр отозвался тогда тремя строчками условного обозначения громкого хохота.

«спасибо лора с меня цветочки если выйду отсюда живым — как подключение идет?»

«работаю над этим получишь подключение через минуту

это правда что у вас там убили кого-то»

«правда»

«ужас какой

держись home-як

как тебя зовут-то в оффлайне? ты-то хоть он;-)»

«он, он — билли хиггинс:-) так им и передай. я блондин 19 белый понятное дело рост 175»

«ок будем знакомы:-))) даю подключение — есть у тебя сетеконференция без вывода на экран?»

«есть держи номер 212 38 96 130–155».

Билли мысленно активизировал Сетеконференцию без вывода на экраны и, ожидая соединения, проделал еще какие-то движения, чтобы никто из боевиков не заподозрил, что он занимается совсем не тем, что происходит у него на мониторах. При этом он едва заметно улыбался, думая о сидящей сейчас где-то в Диспетчерской, в полутора километрах над его головой, белокожей брюнетке Лоре Кинстайн, в очках и всего на два года старше него.

И вот в голове Билли зазвучал протяжный радостный звон — сигнал установившегося соединения Сетеконференции, предупреждающей, что противоположная сторона включила защитное туннелирование сигнала.

«Билли Хиггинс?» — услышал он в голове. «Можете дать свой аварийный идентифик?»

Билли понял вопрос: при заключении контракта он действительно получил вживленное инъекцией в постоянную подсознательную память некое сочетание символов, которое обязался предъявить по первому требованию командования «как доказательство самоидентификации». Тогда он не знал, зачем это нужно.

«Могу, конечно», отозвался он. «Запрашивайте. Я не знаю, как самому это воспроизвести».

Он почувствовал такой же ментальный щипок, как тогда, после укола, когда аварийный идентифик закладывали ему в память.

«Принято», услышал он. «Билли, благодарим за верность долгу. Здесь кризисный центр МИБ. Я — старший специалист Генерального штаба флота контр-адмирал Вуд. Докладывайте.»

Билли еще раз перекатился от одного монитора к другому и, украдкой поглядывая на медленно перемещающихся по залу боевиков, начал мысленно рассказывать кризисному центру обо всем, что видел и слышал за этот страшный день. За то время, пока он вспоминал увиденное и услышанное, специалисты МИБ сняли с его цефалопада сигнал зрительного нерва, так что на их мониторах возникло вздрагивающее в ритме быстрых движений глаз, мигающее и хаотически блуждающее, но зато вполне отчетливое изображение, и впервые за все это время кризисный центр получил достоверную визуальную информацию о том, что и как происходит во флагманском звене ЦОКП. Затем кризисный центр стал диктовать Билли инструкции, и, слушая их, Хиггинс чувствовал, что владевший им с самого утра леденящий ужас понемногу отступает. У Билли появилась надежда, и он еще раз с благодарностью вспомнил НеО/гРаБбЕра.

В каждом большом городе есть свои сказки и легенды. Тем более, если город такой большой и древний, как Космопорт. Городских мифов здесь хватало для того, чтобы издавать еженедельную «желтую» газетку «Тайны Звездного Дома», которая, в частности, вот уже два года вела захватывающее дух расследование ужасно достоверных случаев, когда заказавшим еду в Доставке присылали вместо заказа отрубленные лапы марсианских пауков.

Одной из самых устойчивых городских легенд была история о том, что весь Космопорт пронизан каким-то «секретным метро», на котором, мол, можно из Дворца попасть в Залы Ожидания за десять минут. Желтая газетка примерно раз в пять лет публиковала нарисованные некими анонимными знатоками или даже очевидцами планы и карты «секретного метро». Дети в школьных столовых, рассказывая друг другу страшилки, грозно сдвигали брови и бормотали: