Победа ускользает - Мошков Кирилл

— Снимал, — с готовностью подтвердил Мустафа Ибрагим. — Нельзя? А как же закон о свободе слова?

— А аккредитация при министерстве средств массовой информации у вас, иностранного журналиста, имеется? — ответил майор вопросом на вопрос.

— В точку, майор. Не имеется, — весело ответил Мустафа Ибрагим.

— Стирайте запись, — кивнул майор.

Против ожиданий, Мустафа Ибрагим спокойно вынул камеру из сумки, куда уже успел ее убрать, включил и демонстративно стер все записи. Майор — чуть удивленный, чуть даже разочарованный, но в целом вполне довольный — в ответ отдал честь и щелкнул каблуками:

— Благодарю за сотрудничество, господин Мустафа Ибрагим. Продолжайте культурный отдых.

Майор повернулся и величаво двинулся к лестнице. За ним потянулись полицейские. Полминуты — и на галерее не осталось никого, кроме Мустафы Ибрагима, стукача и туристов, любопытно глазевших издалека, не решаясь снова подойти.

— Выкрутился, конфедератская сволочь, — прошипел стукач, на всякий случай отступая задом.

Толстый, черноусый, черноглазый и румяный Мустафа Ибрагим только захохотал. Наклонившись, он посмотрел себе под ноги, на Дворец. Удаляющихся перехватчиков и яхты уже не было видно — они ушли слишком далеко.

Мустафа Ибрагим выпрямился и посмотрел на трясущегося от ненависти стукача. Это был пожилой, плюгавый человечек в засаленной старой одежде, с редкими сальными волосами, сбоку начесанными на нечистую лысину. На лацкане его ветхого пиджака красовался красный значок движения «Монархисты Галактики За Исконный Порядок, Против Вредных Влияний» с золотым профилем Первого Пантократора, Отца Галактики.

— Ступай своей дорогой, грязный старик, — добродушно посоветовал ему Мустафа Ибрагим. — Я только что заработал тридцать тысяч долларов. Заработал заслуженно. Я намереваюсь отсюда направиться в старый добрый ресторанчик «Пещера гномов» на первом горизонте и съесть славный недешевый ланч. А тебя туда не пустят, в отличие от общественного парка, куда пускают даже такое шайтаново семя, как ты. Так что ты сейчас отойди подальше с моей дороги, чтобы я случайно тебе палец на ноге не отдавил, когда пойду тратить мои деньги.

И, исполненный достоинства, Мустафа Ибрагим поднялся по лестнице, с удовольствием вдыхая запахи трав и цветов.

Старый стукач, трясясь от трудно сдерживаемой ненависти, остался стоять на прозрачной броне галереи, попирая стоптанными каблуками далекий Дворец.

Вот так получилось, что в семнадцать сорок пять в специальном выпуске новостей Первого канала имперского телевидения, а затем — в шестичасовых выпусках новостей десятков и сотен каналов по всей Галактике были показаны кадры буксировки поврежденной яхты с Пантократором на борту. «Новости без границ», как обычно, проявили свои лучшие профессиональные качества, и эти кадры были показаны уже с комментариями официальных лиц. Министр имперской безопасности маршал фон Гёссер сообщил, что на Его Величество при подлете к Космопорту действительно было совершено нападение, но героический пилот из Крыла Дракона лейтенант Альберт Мангельсдорф ценой собственной жизни спас суверена и уничтожил нападавшего (фон Гёссер не уточнил, кто был этот нападавший), а высокое мастерство пилота яхты, временного министра космического флота независимого Телема капитана Роби Кригера, и самоотверженный труд посланных на помощь суверену лучших молодых пилотов, надежды Звездного Флота, позволили безопасно эвакуировать Его Величество во Дворец, где в настоящее время специалисты вводят яхту в специальный аварийный док, чтобы вскрыть ее люки и доставить Его Величество в его Резиденцию. Его Величество Галактический Пантократор цел и невредим и в ближайшие часы или даже минуты, оказавшись в Резиденции, обратится к народу.

Эти новости смотрели в Галактике все, кто мог. В том числе и тот, кто пока никаким другим способом не мог получить информацию о том, удалось или нет столь давно и тщательно планировавшееся покушение на Пантократора, но очень ждал этой информации с того самого момента, как по его приказу в четырнадцать минут девятого утра в сеть Имперского информационного агентства был вброшен приказ «Группе 17» начинать штурм ЦОКП.

Он был довольно стар с виду, этот человек. У него была красивая, крупная седая голова и темные глаза, всегда полуприкрытые седыми ресницами, но время от времени взблескивающие пронзительным взглядом. Кажется, он так и не вставал из-за своего стола, вся верхняя крышка которого представляла собой рабочую поверхность одного из самых мощных компьютерных терминалов в Галактике — не вставал с тех самых пор, как позволил адмиралу Ямамото искупить свои ошибки делом. Но, разумеется, это была лишь иллюзия: Ямамото вышел из этого помещения двадцать первого апреля, а сегодня шел к концу день двадцать шестого апреля, день, принесший Галактике сразу две колоссальные сенсации — открывшееся предательство Президента Конфедерации и покушение на Галактического Пантократора. Конечно, за шесть дней старик неоднократно выходил из этого строго, почти аскетически обставленного помещения. Он не был совсем уж обычным человеком, но есть, пить и спать ему требовалось.

Посмотрев сводки новостей и — с особенным вниманием — сюжет о буксировке яхты Пантократора, он опустил седую голову и больше минуты провел в молчании и неподвижности, словно медитируя. Но нет, его небольшие, аристократически изящные, но морщинистые, в пигментных пятнах руки были в непрестанном движении — он то сжимал, то разжимал их, словно борясь с эмоциями.

Наконец он глубоко вздохнул и выпрямился. Его руки достали было кисет с трубкой, но, положив его на край стола, он так и не закурил. Дотронувшись до терминала, он устало сказал:

— Начальник смены охраны.

Через несколько секунд перед ним появилась фигура в белом. Это был тот же офицер, что дежурил здесь шесть дней назад, когда Ямамото вышел отсюда с новым заданием, а двое тех, что пришли сюда вместе с Ямамото, закончили свое существование.

Старик несколько секунд непроницаемо смотрел мимо офицера, так что тот даже счел возможным напомнить о себе:

— О великий?

Старик кивнул.

— Ты помнишь, что в уставе есть такая глава — «Экстренное свертывание деятельности при непреодолимых внешних воздействиях»?

Офицер заметно вздрогнул.

— Помню, о великий.

— Отдай этот сигнал всему внутреннему персоналу. Внешнему персоналу я отдам сигнал сам. И учти: я объявляю общий сбор всей Вершины. Братья Вершины будут прибывать в течение ближайших суток или двух. Обеспечь постоянное дежурство на входе в количествах, необходимых для встречи и сопровождения.

Офицер тяжело задышал.

— Случилось самое худшее, — то ли вопросительно, то ли утвердительно пробормотал он, пошатнувшись от нахлынувших эмоций.

Старик коротко взглянул на него.

— Да, брат мой. — Он сделал паузу. — Но у нас есть долг, и мы выполним его до конца. Ступай.

Офицер хотел сказать что-то еще, но не смог и, тяжело вздохнув, исчез.

Старик сидел, глядя в поверхность своего терминала. Прошло еще около минуты, и наконец его руки задвигались по поверхности стола: выполняя собственное решение, он послал сигнал экстренного свертывания всем, кто должен был получить его.

«Я понял», мысленно подтвердил Билли. Довольно долгое время он осматривал помещение «флагманского звена» — так, что в кризисном центре получили исчерпывающее представление о количестве и расположении захвативших его боевиков. Затем ему удалось незаметно скоммутировать сигнал камер внутреннего наблюдения и флагманского, и трех остальных захваченных звеньев таким образом, чтобы, помимо обезлюдевших пультов охраны внутри самих звеньев, этот сигнал начал поступать на открытый им для доступа изнутри общественный канал — через те самые хабы-концентраторы, коммутацию которых Билли так подробно анализировал вчера утром. Теперь кризисный центр, подключившись к указанному им каналу, начал получать подробную видеокартинку из всех помещений захваченных звеньев. Подключаясь к сформированному Билли потоку, сетевой инженер кризисного центра захохотал: Билли закрыл его входной страницей эротического видеочата, и теперь, чтобы получить видеопоток, пришлось ввести немало паролей, проходя сквозь целые анфилады призывно движущихся изображений голых красоток.