Победа ускользает - Мошков Кирилл

Желтоглазый покачал головой.

— Несколько тысяч вуалей.

— Ско-олько?

— Несколько тысяч. Не меньше трех-четырех тысяч вуалей. Возможно — больше.

Маршал снял очки.

— Лет двадцать назад, во время Низвержения, у конфедератов был такой уникум — припомнил он. — Но я относился к этим данным с недоверием.

— Напрасно, — сухо сказал подполковник. Видимо, он занимал особенное положение в структуре МИБ, если позволял себе такие замечания в адрес министра. — Кстати, по моей гипотезе, это он и есть. Так называемый Майк Н.

— Где же он был все эти двадцать лет?

Подполковник вынул из внутреннего кармана кителя блокнот и одним движением руки развернул над поверхностью машинки плоскость виртуального экрана. Пристально глядя на яркий прямоугольник — по всей видимости, управляя машиной через цефалопад — он вызвал на нем мелькание кадров, один из которых остановился и раздвинулся до размера всего экрана.

Это был портрет молодого мужчины лет двадцати, с вьющимися темными волосами и серыми, слегка навыкате глазами.

— Майк Джервис, — сказал подполковник. — Один из так называемых Рыцарей. Тех, кто уничтожил Хозяина. По косвенным данным, впоследствии работал в ныне не существующем Галактическом Контрольном Отделении и примерно в двадцать пятом — двадцать шестом исчез. По агентурным данным тех лет, владел ментальным щитом неимоверной мощности. Примерно в те же годы штатным психотерапевтом ГКО был Ив Монтик, который в тридцать восьмом выпустил первое издание учебника психотерапии, с тех пор выдержавшего три издания и даже вошедшего в программу имперских университетов. В учебнике описывается случай некоего Майка Н., обладавшего врожденным ментальным щитом мощностью в пять тысяч вуалей. Есть основания полагать, что это и есть Майк Джервис.

Портрет сменило явно синтезированное изображение: те же глаза слегка навыкате, со слегка сонным выражением, бритая голова, чуть более одутловатое лицо.

— А это тот, чей фоторобот мы с трудом получили по косвенным данным — в контролируемой памяти деталей не осталось. По некоторым признакам, это и есть наш суперпсихократ.

— Похож, — признал министр, по-птичьи склонив седую голову к плечу. — Но этому лет двадцать пять, тридцать от силы. А вашему Джервису должно сейчас быть сорок.

— Я полагаю, что это — биоклон, — тихо проговорил желтоглазый и остановился, ожидая реакции министра.

На лице фон Гёссера отразилась напряженная работа мысли. Что ни говори, а министр имперской безопасности не был глуп. Да, он не был кадровым разведчиком и заработал маршальские погоны только потому, что пришел на министерский пост с дипломатической службы уже генерал-полковником. Но имперским послом на Кальере, да еще целых двенадцать лет, не мог быть человек без интеллекта. Видно было, что маршал напряженно сопоставляет разные данные. Затем он вытащил свой блокнот, просмотрел через него кое-какие материалы со своего рабочего терминала. Минуты через две он, наконец, прокашлялся и сказал:

— Тогда получается, что мы купились на крупную провокацию пособников Нормана, а значит — этого так называемого Движения. Получается, что в УБ есть две разные партии. Одна зачем-то сдает нам Таука, а вторая посылает ему на выручку этого клона.

— Примерно так я себе все и представляю, — кивнул подполковник. На его странном лице отражалось мало эмоций, но сейчас было видно, что он доволен сообразительностью министра.

— Где сейчас может находиться Таук?

Подполковник опять малозаметным жестом вызвал картинку на свой блокнот.

— Взгляните на эти кадры.

На экране, нелепо вскидывая ноги, маршировали, уходя куда-то вниз из поля зрения камеры, многочисленные Пекки Йоулупукки.

— Это причал четвертого пирса Сброс-терминала, сегодня в девять двадцать три утра. Взгляните. Это Норман. Это Ямамото. Это — безусловно — Йонас Лорд. Вот это — капитан Таук. А вот это, вероятнее всего, наш психократ, но его лица не видно… Вы видите его лицо?

— Расплывчатое пятно, — пробормотал маршал, всматриваясь в повторяющиеся неясные картинки, которые полицейская камера из экономии места на сервере снимала в режиме четыре кадра в секунду.

— Я тоже вижу только пятно, хотя уверен, что там достаточно четкое изображение. — Желтоглазый остановил воспроизведение. — Ментальный щит не позволяет нам его увидеть. По сравнению с такой мощью, я ощущаю себя просто пигмеем.

Министр усмехнулся.

— Вы? Сколько у вас психосилы?

— Триста семьдесят семь вуалей.

— Что тогда должен чувствовать я с тридцатью пятью? Впрочем, к делу. Вы полагаете, что он прибыл на некоем грузовом корабле и попытается отбыть на нем же?

— Да. Во время пресс-конференции от служебного входа пресс-центра Люгера отъехал бус с неизвестными. Он ушел в транспортные тоннели университета, и наши, так же, как и полиция, его потеряли. Я предполагаю, что они едут транспортной системой Восточного полушария в направлении Сброс-терминала.

— Ваши предложения?

— Это третий пункт моего доклада. Я совершенно уверен, что мы действительно поддались на провокацию деструктивных сил, хозяйничающих у конфедератов. Арест Таука и Лорда был ошибкой. Да, эти люди — в каком-то смысле государственные преступники, но они во всей этой ситуации находятся на нашей стороне. Они активно и результативно выступают против Движения, чем бы оно ни было. Они отдали нам Нормана и Ямамото, и мы теперь имеем возможность сделать широкий жест и вернуть этих преступников тем силам в Конфедерации, которые сочтем не сотрудничающими с Движением. И, наконец, авторитет Лорда неоспорим и может быть использован нами с пользой для дела, а двое остальных — носитель ментального щита и сам Таук — могут оказаться незаменимыми в дальнейшем разрешении кризиса. Мы подходим к моменту принятия крайних силовых решений. Не исключена возможность, что нас в течение сегодняшнего или следующих дней еще будут ждать и другие неприятные сюрпризы. Я предлагаю перехватить этих людей, гарантировать им безопасность и предложить сотрудничество по крайней мере троим — психократу, Лорду и Тауку.

— Исполнитель?

— Я сам. Не волнуйтесь, я в приличной форме, хоть больше и не нахожусь на оперативной работе.

Министр думал только несколько секунд.

— Согласен, — сказал он и встал. Поднялся и подполковник. Министр сунул во внутренний карман свой блокнот и вышел из комнаты, желтоглазый последовал за ним. Окунувшись в гул и гомон кризисного центра, они подошли к центральному посту, и почти все сидевшие там — исключая адмирала Гомилку, который переговаривался с Оперативным дежурным ЦОКП — обернулись к ним.

— Генерал Паркер! — хотя голос фон Гёссера отличался высоким тембром, он тем не менее умел иногда придать ему властность. — Я выслушал доклад Особой группы. В дальнейшую работу вносится ряд изменений. Описание изменений я дам прямо сейчас. А вы сейчас обеспечьте чрезвычайные полномочия специальному представителю Особой группы. Уровень полномочий — не ниже заместителя министра. Включая секретный внутренний транспорт. Исполняйте.

— Кто этот представитель, ваше превосходительство? — послушно спросил генерал.

Маршал перевел взгляд на желтоглазого, который невозмутимо стоял рядом с ним.

— Подполковник Лех Гонта.

Желтоглазый по-уставному выпрямился и отдал честь, глядя генералу Палмеру прямо в глаза. Тот быстро отвел взгляд, пробормотал «слушаюсь, ваше превосходительство» и сел на свое место, начав готовить на терминале данные «специального ордонанса об исключительных чрезвычайных полномочиях». После того, как он встретился глазами с завораживающим взглядом подполковника Гонты, руки у генерала дрожали.

Сначала Билли обнаружил, что никто из находящихся в зале боевиков не понимает показания его дисплеев. Все они, судя по их негромким сдержанным переговорам между собой, отлично разбирались в оружейных системах. Кое-кто — те, кто был приставлен непосредственно к группам полетного контроля — понимал, что происходит на терминалах диспетчеров, и мог контролировать их деятельность. Но того, что показывали его терминалы, они не понимали.