Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил

сторону полотенце, подошел к краю бассейна, сел и опустил в воду ноги. Вода была теплая, кожа на пальцах ног стала помягче. Он скользнул в воду, закрыл глаза и погрузился на дно, безболезненно опустившись на пятую точку. Он представил себе, что Роза вместе с ним под водой. Как она оказалась рядом, было выше его понимания. Но вероятность того, что она находилась именно в этом месте, была такой же, как вероятность того, что она приходила в другое место.

Пьеро лежал на спине, плавая в огромной ванне, его член походил на лист водяной лилии.

42. День шестой

Еще один театр располагался в парке, на вершине холма, и назывался «Бобёр». Внутри помещения на стенах там были развешены картины мчащихся по лесу оленей. На занавесе чередовались полосы зеленого и коричневого цвета.

Выступавший в «Бобре» клоун славился номерами, связанными с жизнью животных. Он снимал цилиндр, демонстрируя зрителям сидящего у него на голове утенка. У него была легендарная собака, с которой он не расставался долгие годы. Он очень переживал из-за трудностей со съемом жилья, потому что домовладельцы не хотели, чтобы он жил у них со всем своим зверинцем. Его выгнали из детского цирка «Сен-Мартен», потому что один из его гусей ущипнул ребенка.

Роза смотрела его суматошное представление. Он был великолепным клоуном. Голову его покрывала небольшая белая шапочка. Он был одет в белый фрак с тремя большими красными помпонами вместо пуговиц и красной оборкой на талии, напоминающей глазурь на торте. Также на нем были белые шелковые штаны. Обут он был в большие красные штиблеты огромного размера.

Он извлек из цилиндра голубя, потом белого кролика, а за ним белого котенка. Небольшой гусь с маниакальным упрямством катал по сцене небольшую механическую машинку. Из-за занавеса вышел как будто только что проснувшийся белый пони, и клоун стал на него взбираться. Маленькая лошадка вроде как не возражала, хоть он был раза в три больше нее.

Его любимая собака выглядела так, будто знавала лучшие времена. Складывалось впечатление, что перед ее мордой взорвалась сигара. Беда белых пуделей в том, что они всегда выглядят старше своего возраста. На маленькой собачке был фрак. Она с невероятной легкостью ходила на задних лапах. Казалось, ей было так же легко ходить на задних лапах, как и на всех четырех, может быть, потому, что она это делала на протяжении многих лет. При этом она перепрыгивала через туго натянутый клоуном канат.

Клоун с собакой был за кулисами у себя в гримерной. Остальные животные, видимо, сидели в своих клетках. А к собаке он, скорее всего, относился как к равной и всюду позволял находиться вместе с ним.

– Я работаю с самыми разными животными. Несколько лет у меня жила чудесная маленькая овечка. Дети от нее сходили с ума. Всем хотелось ее погладить. Обычно я могу себе позволить содержать только одно экзотическое животное зараз. Это дело очень утомительное. Никогда не знаешь, что животные вытворят или когда одно из них решит на тебя наброситься. Когда я был моложе, с такими удовольствиями еще можно было как-то мириться. Но теперь это меня запросто доведет до инфаркта. Какое-то время у меня еще и лев жил. С отвратительным характером. Когда я запил и мне нечем было платить за квартиру, я продал его в зоопарк. С каким зверьем я только не работал! Прямо как Ной в его ковчеге.

– А с медведем вы когда-нибудь работали?

– Ха-ха-ха! Вот тут-то ты меня и прищучила! Медведя у меня никогда не было. А сама-то ты тоже где-нибудь выступаешь?

– Когда я была подростком, у меня был один номер: я танцевала с воображаемым медведем. Мы с ним кружились по комнате в вальсе.

– Гм. Ну что ж, без зверинца легче снять номер в гостинице. Иногда воображаемое животное может быть почти таким же эффектным, как настоящее.

– Мать-настоятельница говорила, что я танцую с самим дьяволом. Но я кружилась не с ним, я танцевала с добротой, любовью, состраданием и сердечностью. Я широко раскидывала руки, приглашая эти чувства в приют. Мне очень хотелось, чтоб от этого там стало теплее и душевнее.

– Ну да, конечно. Мы, клоуны, должны стремиться воплотить на сцене некоторые великие образы мира.

– Я ищу партнера, с которым выступала, когда была еще совсем юной.

– Опиши-ка мне его.

– Он мечтатель, всегда витает в облаках.

– Есть один клоун в «Бархате», он никогда не выходит из полусонного состояния.

В тот день Пьеро отправился в зоопарк. Он прошел мимо застекленных вольеров с рептилиями, около которых никогда подолгу не задерживался. Казалось, они настолько лишены сопереживания, что их вообще трудно отнести к какой-то определенной части животного мира, представителей которого прежде всего отличают склонность к жалости к самим себе и беспокойство о том, что принесет с собой день грядущий.

Он остановился неподалеку от лебедей. Розе лебеди всегда нравились. Она бы постоянно сюда возвращалась, чтобы полюбоваться ими. Ему вспомнились большие ангельские крылья, которые они надевали на рождественские праздники, изменившие его жизнь. Он бросил в воду кусочек черствого хлеба. Лебеди, отвыкшие в эти унылые времена от того, что их кормят, расправили крылья и, единожды взмахнув ими, словно нагоняя волну, оказались рядом с ним.

43. День седьмой

Труднее было найти маленькие театры, такие, которые одновременно вмещали лишь сотню зрителей. Одно из таких заведений располагалось над рестораном, где подавали спагетти. До зрителей иногда доносились ароматы соуса, приготовляемого в больших чанах, и во время представления их начинал одолевать голод. В нужный момент хозяин ресторана велел снимать с чанов крышки, чтобы по окончании представления весь зрительный зал гурьбой валил в ресторан.

Роза в последнюю минуту перед началом представления вошла в театр и прошмыгнула к своему месту. День выдался пасмурный, шел дождь со снегом. Луч прожектора высветил посреди сцены клоуна в пижаме в горошек и ночном колпаке и кровать. Клоун широко раскрывал рот, издавая звуки, которые обычно издают, когда зевают, – только его жуткие звуки напоминали рев внезапно встревоженного слона. Потом он взял плюшевого медвежонка, ласково его прижал, лег с ним в постель, накрылся одеялом и прикрыл глаза маской.

Вскоре клоун встал с кровати, не снимая маску, как будто был лунатиком. Сел на велосипед, оставаясь в маске, и поехал на нем задним ходом. Ехал он по самому краю сцены, в любой миг рискуя с нее свалиться. Публика затаила дыхание.

Он взобрался на лестницу, стоявшую