Наин - Чхон Соллан

Двадцать четыре часа назад перед учебным центром ее ждали Наин, Хёнчжэ и Сынтэк. Они предложили пойти домой к Наин, а потом все трое молча двинулись вперед с серьезными лицами. Когда Мирэ, не выдержав, спросила, что происходит, они уже миновали автобусную остановку. Мирэ хотела знать хотя бы, что за серьезная проблема их так беспокоит. Наин тяжело вздохнула, а Хёнчжэ, встретившись с Мирэ взглядом, все разъяснил. Он сказал, что полиция уже знает о смерти Пак Вону и что, по их предположениям, отец Квон Тохёна, пастор Квон, подкупил кого-то, чтобы дело замяли. Хёнчжэ говорил так лаконично и ясно, что у Мирэ не оставалось сомнений в услышанном. Она ощутила не разочарование или опустошенность, а страх. Мирэ схватила Хёнчжэ за руку и засыпала его вопросами: «От кого ты это узнал? Все в полиции знают, что произошло с Пак Вону? Все взяли деньги?»

Оказалось, что не все сотрудники полиции получили взятку. Мирэ с облегчением выдохнула, но ей тут же стало противно от мысли, что она могла назвать это облегчением. Пастор Квон подкупил только инспектора. Друзья не знали точно, какое положение занимал инспектор в участке и какое влияние имел. Мирэ тоже не знала всех подробностей, но слышала, что инспектор, кажется, возглавлял отдел расследований или занимал какую-то подобную должность. Она вспомнила, как кто-то из коллег говорил по телефону ее матери: «Кёнхе, надо хотя бы до инспектора дойти».

Подкуп инспектора не означал, что все в полиции покрывают преступника. Если бы стало известно, что полиция берет взятки, это привело бы к серьезным дисциплинарным взысканиям, вплоть до увольнения. Вероятнее всего, инспектор просто тормозил расследование, не распространяя информацию о том, в чьих это интересах. Наин была несколько удивлена. Она не могла понять, как такой вопрос мог быть замят инспектором, а не начальником полиции.

Мирэ вспомнила слова матери. Она говорила, что заявление об исчезновении несовершеннолетнего просто так не примут. Раз это даже не повод для расследования, значит, инспектор, получив указания закрыть дело, просто велел сотрудникам не рассматривать другие версии, кроме побега.

– Вчера та женщина так и сказала, – добавила Мирэ, имея в виду директора. – «Если бы все оставили как есть, никто бы и не заметил». Но пастор Квон, испугавшись, дал инспектору взятку и этим только усугубил ситуацию. Никто бы и не обратил внимания, если бы он молчал…

Сынтэк заключил, что, по сути, они ничего не могут сделать. Спустя несколько минут тяжелой тишины Хёнчжэ предложил раскопать тело Пак Вону и сделать вид, что они нашли его случайно. Мирэ согласилась, но Наин покачала головой.

– Как можно просто так найти Пак Вону, когда есть те, кто его убил, кто замял правду о его смерти и притворился, будто ничего не случилось? А как будет жить его отец? Он ведь даже не знает, почему его сын был в горах в тот день, почему умер и почему все эти два года пролежал там. Как можно жить, не зная правды? Вы уверены, что сможете всю жизнь жить с этим грузом, зная, что так и не раскрыли истину? Я не смогу, ребята, – сказала она.

Ее слова были правдой.

– Пастор Квон дал деньги инспектору, чтобы тот не расследовал исчезновение Пак Вона, – сказала Мирэ маме.

– Ты… как ты это узнала…

– Мама, помоги нам.

– Мирэ…

– Они все видели.

– Кто все видел?

Мирэ понимала, почему мать так настойчиво спрашивает. Исчезнувший два года назад старшеклассник на самом деле умер, и дочь детектива видела его смерть. Более того, дочь детектива обвиняла полицию в коррупции. Любое неправильное действие или слово могли привести к тому, что их семью обвинят в клевете или чем похуже. Но, несмотря на все это, Мирэ хотела, чтобы мать ей просто поверила, поэтому, даже осознавая всю нелепость ситуации, не могла перестать умолять.

– Мама, когда ты сказала, что расстаешься с папой, у меня было много вопросов, но я не задала ни одного. Ты сказала, что все равно любишь меня и что вы с папой расходитесь не потому, что ненавидите друг друга, а потому, что хотите жить каждый по-своему. Я ничего не поняла, но просто поверила тебе. Так что, мама, пожалуйста, просто поверь нам.

– Хорошо, поняла. Так кто же это видел? – спросила мама.

– Гора, – ответила Мирэ.

– Что?

Мирэ и сама не до конца понимала, что она имела в виду. Но ведь вчера Сынтэк говорил, что школа, дом Пак Вону, пригородная дорога, автобусная остановка и гора Сонёнсан были полны диких цветов, трав и деревьев, которые ждали, когда кто-то вытащит тело Пак Вону из-под земли. Такие свидетели, конечно, не могли бы дать показания ее маме.

Мирэ вспомнила план, который разработала вместе с друзьями. Руководила планом Наин. Она сказала, что если не все сотрудники полиции участвовали в сокрытии этого дела и если начальник отдела расследований не самая высокая должность в участке, то так даже лучше. Значит, есть кто-то выше, кто может уволить начальника отдела расследований. А это может сыграть на руку.

– Ведь его не просто так убили и захоронили, – сказала Наин. – Замешан один из сотрудников полиции. Это может быть самым убедительным доказательством. Почему пастор Квон просто так дал деньги инспектору? И почему именно его сын, Квон Тохён, встретился с Пак Вону в тот день, когда тот умер, и кто-то похоронил его в горах? Не покажется ли это подозрительным другим людям? Мирэ, расскажи об этом своей маме. Возможно, она сможет расследовать факт получения взятки. Ведь мы не можем сами подтвердить, брал ли он деньги. А я тем временем снова встречусь с Квон Тохёном и докажу ему, что Пак Вону ни разу не лгал.

Мирэ посмотрела маме прямо в глаза. Это было ее дело. Наин займется своим, а Мирэ – своим.

– Пак Вону похоронен на горе Сонёнсан.

Глава 28

Тохён не хотел встречаться с ним, поэтому поспешно развернулся, но даже в темноте Сокгу узнал его. Голос, знакомый до боли, окликнул Тохёна. Когда он слышал его в последний раз? Год назад? В смутно всплывающем воспоминании он видел себя плачущим перед Сокгу. Тохён старался не вспоминать об этом. После того дня он будто оборвал все связи с Сокгу. На прошлый день рождения Сокгу отправил Тохёну эмотикон с поздравлением и пожеланием хорошего дня, но Тохён проигнорировал его сообщение, и их отношения, казалось, окончательно прекратились. По крайней мере, так думал Тохён. Если бы они случайно