Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

Коня рядом не было, но она отчётливо слышала, как он фыркает из-за раскидистого куста ежевики, припорошенного снегом, словно отвечая на странные звуки, которых здесь, по логике вещей, быть не должно.

Несколько мучительных мгновений ушло у неё, чтобы понять, что же это такое. Осознание заставило девушку похолодеть – она слышала человеческую речь.

Говорила женщина. Голос её, словно перезвон колокольчиков на ветру, лился сладким мёдом.

– Не бойся, она поможет, – то ли действительно слова, то ли ветер шевелит кроны, покрытые хрустально позвякивающей наледью, – но тебе нужно спешить, пока всё ещё можно вернуть назад. И спутницу свою веди к нам. Сейчас нужна будет каждая толика силы. Грядёт беда.

Конь фыркнул и переступил с ноги на ногу. Хрустнул под подкованными копытами наст.

Голос тихонько засмеялся.

– Я понимаю твоё недоверие. У тебя есть выбор, хоть и сомнительный. Кроме хозяйки лесов тебе всё равно помочь никто не сможет. Расплату, она, конечно, тоже попросит. Но то будет привычная для тебя работа. И ты сможешь отомстить.

Раздался громкий лошадиный вздох, показавшийся Забаве до того осмысленным, человеческим, что по спине пробежали мурашки. Она тихонечко поднялась на ноги, желая хоть глазком посмотреть, кто же беседует с конём.

Под ногой предательски хрустнула ледяная корка, которой был покрыто всё вокруг. В кустах закричала вспугнутая птица, послышался громкий взмах крыльев, и всё стихло. А Забава, уже не таясь, подошла к раскидистым ветвям, просевшим под потяжелевший снежной шапкой, и отодвинула ветви.

Туман был один. Он пристально смотрел девушке в глаза, как ей показалось, даже с осуждением. Забава смущённо попятилась, но, опомнившись, расправила плечи. Вот ещё, перед конём оправдываться! Приснится же такое! Не мудрено, если вспомнить, что с ней вчера было!

Конь то ли чихнул, то ли фыркнул, что в принципе делом было обычным, но девушке всё равно этот звук показался очень обидным. Она скривила губы, сердясь скорее на себя, чем на глупое животное. На что Туман подошёл к ней и примирительно ткнулся бархатистыми губами в щёку, словно успокаивая.

Спать ей уже не хотелось совершенно. Предрассветная тьма быстро сменилась серыми утренними сумерками. В животе предательски заурчало, и девушка вспомнила, что ела в последний раз вчера утром.

Она даже слегка позавидовала Туману, который, прекратив ласкаться, прошествовал мимо неё и начал деловито объедать ароматную хвою с молоденькой сосенки. Забава задумалась.

Ей не приходилось жить впроголодь. Но отец ей рассказывал, что в особенно голодные зимы, люди чтобы хоть как-то набить живот и выжить, тоже объедали кору с многих деревьев. А самым шиком было найти молоденькие еловые побеги. Сочные и сладковатые, они приносили хотя бы иллюзию насыщения.

В том, что в сумках нет ничего съестного, девушка убедилась ещё с вечера и теперь размышляла: последовать примеру Тумана или же попробовать найти дорогу к человеческому жилью и разжиться нормальной провизией там. Но сколько она будет искать его, это жилье?

Забава судорожно сглотнула, готовя себя к гастрономическому подвигу, когда её взгляд упал на уже окоченевшую заячью тушку, лежащую практически рядом с местом её ночевки. И как это она раньше не увидела?

На хребте убиенного зайца отчётливо виднелись следы лошадиных зубов. У Забавы от удивления перехватило дыхание, и она подняла взгляд на Тумана, который продолжал объедать зелёную хвою, прикрывая от удовольствия глаза и старательно делая вид, что никакого отношения к зайцу не имеет.

* * *

– А если я не хочу быть Бабой Ягой? – Богданка упрямо задрала подбородок.

– Ожидаемо, – Аркадия ухмыльнулась. Казалось, её забавляло поведение девочки, она словно играла с Богданкой в кошки-мышки. Хочешь ты того или нет – это твоё предназначение. Твоя сила только начала просыпаться и со временем будет только расти. Но той искорки, что загорелась, уже достаточно, чтобы ты стала одной из сильнейших ведьм. Чтобы белая вёльва отодвинула все свои дела и пошла за ней напролом, дабы заполучить хотя бы ту кроху силы, которую ты рано или поздно обретёшь.

Без меня ты можешь стать обычной ведьмой, знахаркой, как твоя наставница, но этого недостаточно. Не находя выхода, она будет жечь тебя изнутри. Твоё тело, не в силах сдерживать её, начнёт потихонечку тлеть заживо, постепенно превращая тебя в живого мертвеца. И у тебя останется только два выхода: дать ей выход или однажды погибнуть под её натиском. Если ты не примешь моё предложение и пойдёшь по иному, тёмному пути, отказавшись от страшной участи, которая тебе уготована, то можешь стать погибелью этого мира. Но я тебе не позволю.

Говорила Аркадия спокойно. Её уставший, чуть хрипловатый голос отчего-то напоминал Агне шёпот пламени в очаге, греющий усталого путника, в то время как за окном бушевала буря. Слушать эти звуки было тепло и уютно.

Богданка больше прислушивалась к словам, а не к своим ощущениям – она пока не научилась доверять своей ведьмовской интуиции. Ей претила сама мысль, что за неё уже все решено: её жизнь задолго до её рождения кем-то распланирована, а сама она не имеет права выбора. Точнее имеет, но какой-то этот выбор непривлекательный.

Аркадия, словно прочитав её мысли, хмыкнула:

– Многих из нас ведёт судьба, написанная на роду. Это люди, выбранные высшей силой для выполнения какой-то задачи, с которой не справиться обычному человеку. Только они об этом не догадываются. И если сам человек сходит с намеченного для него пути – хорошим это никогда не заканчивается. Для поддержания порядка каждый должен быть на своём месте.

– А если я не хочу? – девочка понимала, что в словах ведьмы есть истина, но ей двигало упрямство и чувство, она чувствовала себя вещью в чьих-то могущественных руках, и эта мысль больно жгла её самолюбие.

– Я в своё время испытывала те же эмоции. Пожалуй, что и сейчас, нет-нет, но иногда кажется, что откажись я от предложения, сделанного мне моей наставницей, и моя жизнь могла бы сложиться по-другому. Я, возможно, вышла бы замуж, родила детей, дождалась внуков. От моего тела, скорее всего, уже сейчас не осталось бы и праха, но я прожила бы счастливую жизнь обывателя. Но это наваждение сходит ровно в тот момент, когда я вспоминаю, что есть вещи, с которыми кроме меня никто не справится, и с моей стороны было бы страшным поступком остаться в стороне. Ты понимаешь меня?

Аркадия посмотрела в глаза девочке, а Агне, затаив дыхание, наблюдала за ними, с удивлением отмечая, как они похожи.

Обе черноволосые, смуглые, черноглазые. Обе гордо держат головы, не