Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

Ингве порой чувствовал, как его сознание уплывает. Он в последнее время часто впадал в забытье, и события минувших дней вспоминались им как в тумане. Воин понимал, что его разум постепенно начинает сливаться с лошадиным, ещё немного, и от него совсем ничего не останется.

Такие перемены не могли не радовать вёльву. Она начала чаще его брать с собой, ликуя над поверженным врагом. Иногда он просыпался среди ночи от того, что резко вспоминал, где был днём и вечером. Вспоминал дом в лесу и девушек, которых туда отвозили.

В такие моменты ему хотелось выть. И он кричал. Громил своё стойло, до икоты пугая конюхов, которые уже были уверены в том, что это бес в лошадиной шкуре. Одного, самого смелого он даже покалечил за попытку утихомирить его.

Вместе с тем приходило понимание, что Астрид не собирается возвращать ему человеческий облик. Он со страхом и с надеждой ждал того момента, когда уже не очнётся и не вспомнит, кто он, где находится, и в каких делах помогает. Хотелось поскорее прекратить эти мучения.

Неожиданностью для него самого стало, когда он очнулся на поляне. Всеволод гонял по снегу перепуганную девчушку. Её страх, ужас с которым она смотрела на князя, словно придал ему сил. Он не думал, он действовал. Гнев, который закипает внутри него, не дал скатиться обратно в забытие.

Уже потом, когда они ушли от погони, Ингве думал о том, что произошло. И выходило, конечно, не совсем радужно, но у него появился призрачный шанс снова стать человеком. Нужно только найти хозяйку леса, о которой говорила птица с человеческим лицом.

То, что домой возвращаться нельзя, Забава знала с самого начала. Навряд ли ей позволят спокойно жить дальше, помня от чего она сбежала. Конь под ней мирно целенаправленно трусил вперёд, практически не реагируя на команды поводьями. Девушку страшило, что она не знает, куда направляется. Но ещё больше она боялась остаться совсем одна в том глухом лесу, в который они забрели.

Её очень удивлял выбор пути, по которому следовал её скакун – он сторонился оживлённых трактов. Она, пожалуй, тоже бы так делала – зимой там было немноголюдно, и разный лихой сброд порой лютовал, стараясь хоть как-то прокормиться. Вместе с тем жеребец, которого она про себя уже обозвала Туманом, частенько опускал голову, нюхая снег, как охотничья собака. Не будь он лошадью, девушка подумала бы, что Туман читает следы, стараясь не попасть на ужин к волчьей стае.

Что ей теперь делать – девушка не знала. Можно было бы попробовать приткнуться в какой-нибудь большой город, наняться на хозяйство, попробовать продать коня и купить дом. Если бы она была мужчиной.

С женщиной, чей удел – хлопотать по хозяйству и рожать детей, никто никаких дел иметь не станет. К ней может возникнуть вопрос: откуда у явно деревенской девки такая лошадь. Первый попавшийся воин может объявить её воровкой и забрать единственное, что у неё есть, себе.

К вечеру, когда уже стемнело, и продолжать путь было невозможно, конь наконец остановился, давая девушке возможность вылезти из седла и немного размять ноги. От голода и пережитого приключения на неё волнами накатывала тошнота и головокружение, и всё же она нашла в себе сил набрать хвороста, чтобы разжечь костер. В седельных сумках нашлось много полезных вещей, в перемешку со странными и даже страшными, о предназначении которых девушка даже не догадывалась.

В частности, красивый прозрачный камень с красными прожилками. В голове мелькнула мысль, что и коня можно не продавать. Попробовать продать вещички белёсой ведьмы. А спустя ещё несколько минут поисков обнаружились и деньги.

На знакомую, слегка корявую деньгу это было похоже мало. Но тем не менее, золото – оно везде в цене. Забава подозревала, что не сможет выручить их полную стоимость, но это уже было лучше, чем ничего.

Её очень сильно беспокоили мысли об отце. Больше всего ей хотелось вернуться домой, предупредить, уговорить бежать с ней. И тогда их убьют обоих. В том, что белёсая ведьма и князь наблюдают за её домом, девушка почему-то не сомневалась. А покуда она не объявится – у отца ещё есть шанс.

Ну ничего, она как доберётся – обязательно пошлёт ему весточку о том, что жива-здорова. С купцом или каким другим способом: читать и писать ни Забава, ни отец её не умели.

Она попыталась стреножить коня. Бес его знает, что животному в голову придёт, шуганётся – и поминай как звали. Она не раз видела, как это делает отец, да и самой приходилось накрепко привязывать скотину, но Туман, едва поняв, что задумала новая хозяйка, взбрыкнул и выразительно клацнул зубами.

Забава отдернула руку, судорожно решая, что же ей делать дальше. Не держать же всю ночь поводья в руках – вырвется ведь. Но? проморгавшись немного, она сдалась.

Спала Забава плохо.

Она развела огонь, а рядом выкопала небольшое углубление в снегу, куда подстелила пропахшую конским потом попону и поплотнее закуталась в свой лёгонький полушубок.

Хоть лютые мартовские морозы прошли, снег на покатых крышах изб днём хорошо так подтаивал, громко оповещая всех о приходе весны перезвоном капели, – спать в лесу на снегу всё равно было холодно. По ночам зима так же норовила вступить в свои права, и девушка боялась замерзнуть во сне.

Забава зябко жалась к разведённому костерку, подставляя под тепло то один, то другой бок, и слушала завывание ветра, нет-нет, а приносящее эхо далёкого волчьего воя. В каждом шорохе ветки ей чудилась тяжёлая поступь лесного зверя, и она была готова в любой момент вскочить и прыгнуть на покатую конскую спину. В какой-то момент девушка даже пожалела, что расседлала коня.

Забава лежала с открытыми глазами, старательно прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг, и всё равно в какой-то момент её уставшее от дневных потрясений сознание уплыло в сторону. Сон навалился на неё тяжёлой периной. Стало тяжело дышать, а мысли начали путаться, как мухи, увязшие в меду.

Ей казалось, словно она тонет. Изо всех сил гребёт к поверхности и никак не может выплыть, а воздух кончается, давя на грудную клетку невыносимым грузом. Забава порывалась сделать вдох, но на груди словно лежал тяжёлый камень.

Когда она, наконец, вынырнула – её глаза резко открылись, а сознание вмиг прояснилось. Девушка лежала на спине и долго не могла понять, где находится. Забава приподнялась на локтях и огляделась.

Костёр почти прогорел, и угли теперь едва тлели, а на востоке