Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

и дело приходилось тихо одергивать Богданку, которая, увидев родные яства, стремилась наложить себе в тарелку всего и побольше.

– Не налегай, – шепнула она на ухо своей ученице, – дурно станет.

Говорил в основном Къелл. Агне предпочитала отмалчиваться, кожей чувствуя, что ей не рады. Ей хотелось побыстрее убраться из этого дома, и она бы так и сделала, если бы ей было куда. Встреча с Дайгерд для неё тоже стала неприятной неожиданностью. Ведьма до сих пор не могла смотреть в глаза бывшей подруге.

Арвид слушал рассказ Къелла почти не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

– Да, попал ты в историю, брат… – протянул он. – Ты уверен, что всё так, как ты это видишь?

Говорил он вроде бы с нордом, но по взгляду Агне поняла, что обращаются к ней.

– Да, – тихо ответила она, – всё именно так. Я никогда не лгала. Ни тебе, ни кому бы то ни было.

– Арвид, – Къелл скривился, – тебя там не было. Ты не видел, что происходило в деревне, ты не заглядывал в глаза умерших и восставших детей. Для бывалых воинов это зрелище было невыносимым. Ты помнишь рыжего Снорре? Он один из первых пал от клыков йотунов. А воин был славный.

– Хорошо, – хозяин дома сложил руки на груди. – Что же ты хочешь от меня?

– Помощи. Нам нужно устроиться. Желательно на удалении от города, но не совсем в глуши. Ты можешь это устроить?

– Я не могу сказать, что рад принимать под своей крышей Агне, – тихо ответил посол, – но вы можете оставаться у нас столько, сколько потребуется.

– Нет, спасибо, – Къелл махнул головой, – нам нужно оставаться немного особняком от людей.

– Из-за ведьмы?

– И из-за неё тоже, – не стал спорить норд. – Пойми меня правильно. Наш родной дом сожжён до тла. Разум конунга затуманен Астрид, которой нужна эта девочка, и которая не остановится ни перед чем, чтобы её получить. Зачем? Не спрашивай, не знаю. Но ничего хорошего эта паскудная баба замышлять не может. Сначала мы просто искали место, в котором смогли бы осесть и начать новую жизнь. Теперь же, мы знаем, только не спрашивай откуда, что нас тут ждёт другая вёльва, не менее могущественная, чем та, что идёт за нами. Нам нужно разыскать её и испросить помощи.

– Вёльвы все себе на уме, – Арвид хмыкнул, – и всегда преследуют только свои интересы. С чего ты взял, что та, кого ты ищешь, не желает вам зла?

– Просто знаю, – Къелл устало прикрыл глаза.

Арвид неприязненно посмотрел на Агне, понимая, откуда растут ноги у уверенности товарища.

– Ладно, – неожиданно согласился он, – я тебе не нянька и отговаривать тебя не стану. Коль ты решил ввязаться в ведьмовские дела и уже влип в них по самую маковку, я помогу тебе с жильём. Но впредь не подводи под удар меня и мою семью. Я не знаю, что у вас на уме, но надеюсь, что ты прав, и та ведьма, которую ты ищешь, действительно не причинит тебе вреда.

Ужин закончился, и гостей отвели в специально подготовленную для них комнату, где в рядок стояли три застеленные перинами лавки и бадья с тёплой водой, чтобы они могли ополоснуться с дороги.

Сначала Арвид хотел затопить баню, которую он искренне полюбил, длительное время живя вдали от родины, но не стал, дабы не рисковать – сам помнил, как ему, человеку северному, дурно было после первого посещения. Думал, вот товарищ освоится, тогда можно и в баньку, а теперь уж… Держать его долго в своём доме не хотелось. Нет, желания от него побыстрее избавиться не было, просто посол опасался, что Къелл и его втянет в ведьмовские разборки. Оказаться между молотом и наковальней ему ох как не хотелось. И подставлять под удар свою семью тоже. А потому, он уже завтра с рассветом пошлёт своих людей в пригороды искать ладную избушку, подходящую под описание товарища. Чтоб на отшибе и не совсем в глуши.

* * *

Агне не спалось. В душе у неё ворочалась застарелая боль и обида. Это ноющее чувство опустошало её, хотелось накрыться с головой одеялом и подвывать раненым зверем.

Ведьма сделала глубокий вздох и перевернулась на спину, концентрируясь на своих ощущениях. Хотелось выйти из комнаты, пойти направо по коридору, подняться вверх по лестнице. В голубятню.

В этом доме она ранее не была, но отчего-то точно знала, где находится голубятня, почти видела её. Даже на мгновение почувствовала запах перьев и птичьего помёта.

Её тянуло туда, как умирающего от жажды человека – к пустынному миражу. Агне распознала обряд вызова. Обряд, на который способен абсолютно любой человек, не владеющий даже крупинкой магии, ибо он не требовал обращения к высшим силам или к йотунам. Только к разуму вызываемого. Всего лишь приглашение.

Так настойчиво звать её мог только один человек, и Агне не собиралась игнорировать этот зов. Давно пора поговорить с бывшей подругой.

Она встала, подошла к тяжёлой двери и замерла в нерешительности. От Дайгерд можно было ожидать чего угодно. Слишком долго женщина жила со своей болью и ненавистью. Носила в себе их, как детей, зачатых от предательства, не решаясь от них избавиться и в конце концов приняв и полюбив их, как часть себя.

И Агне не могла знать, чего они сейчас потребуют от бывшей подруги. Ведьма вернулась к своей лавке, где лежали аккуратно сложенные вещи, и повязала прямо поверх длинной ночной рубахи ножны с длинным кинжалом.

Прохладный металл рукояти обдал её могильным холодом. Душа заледенела от осознания того, на что она сейчас готова пойти. Не ради себя… Агне не боялась смерти. Но если Дайгерд сейчас убьёт её, то кто защитит Богданку?

По щеке скользнула слеза, обжигая кожу.

– Тю, и чего ты сырость развела. Оставь слёзы морю на соль, – послышался за её спиной насмешливый голос Роя. – Нашла из-за чего реветь. Подумаешь…

– Замолчи, – на грани слышимости, сквозь зубы прошипела она, – ты ничего не понимаешь.

– Конечно, куда мне. Я же сдох. Совсем. Мне ваши страсти… Только и когда живой был, не слишком переживал по поводу чужих обид. Это же люди. Либо ты их используешь, либо они тебя.

– Ты и при жизни был мёртвым, – ответила она, как отрезала. – Ты никого не любил, кроме себя. Ни о ком не жалел. Никого не оплакивал.

– Ой-ой-ой. Мне так стыдно, – он рассмеялся ей в лицо. – Однако в конце моей жизни всё же появилась женщина, которую я полюбил больше самой жизни. А, Агне?

– Ты это заслужил.

– Ещё