Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2 - Лев Гомолицкий

 К сонету XI. Алушта днем. – Алушта расположена на южной оконечности Крыма в 30 верстах к северо-востоку от Ялты. Она стоит на развалинах крепости Алустон, построенной Юстинианом I в VI в. В средние века крепостью владели генуэзцы, называвшие ее Люста или Алюста. До 1902 г. Алушта была промышленным поселком. Восточные выражения в сонете: намаз, халиф и балдахин (в оригинале бальдаким от Бальдек, старого названия Багдада, где выделывались ткани для балдахинов).

 Дословный перевод:

Уже гора с персей мглистые / отрясает халаты,Ранним шумит намазом / нива златокoлосая,Кланяется лес и сыплет / с майского волоса,Как с четок калифов, / рубин и гранаты.Луг в цветах, над лугом / летающие цветы,Мотыльки разноцветные, / точно радуги коса,Балдахином из бриллиантов / покрыли небо;Дальше саранча тянет / свой саван крылатый.А когда в воды скала / глядится лысая,Кипит море и, отброшено, / с новым штурмом стремится;В его шумах играет свет, / как в глазах тигра,Жесточайшую предвещая бурю / для земного края;А на глубине волна / легко колышетсяИ купаются в ней флоты / и стада лебедей.

 К сонету XII. Алушта ночью. – Алушта расположена в долине, окруженной четырьмя горами: Чатырдаг, Бабугон, Демерджи, Каробах. Со стороны Алушты солнце заходит за Чатырдагом, что объясняет образ сонета «на плечи Чатырдага падает лампа миров». Это образное описание заката Фолькерский считает прообразом захода солнца в первой части Пана Тадеуша: «Уж круг лучистый опускается на вершины бора… И бор чернел, подобный огромному зданию, солнце над ним багровое, как пожар на кровле» и т. д. Сонет заканчивается лирическим, стилизованным в духе восточной поэзии, отступлением:

Ты с одалискою Востока,О ночь восточная! сходна:Лаская нежно, и онаЛишь усыпит, но искрой окаОгонь любви опять зажжен,Опять бежит спокойный сон.

   (Козлов)

 Дословный перевод:

Резвятся ветры, дневная / спадает засуха;На плечи Чатырдага / падает лампа миров,Разбивается, разливает / потоки багрянцевИ тухнет. Заблудший пилигрим / озирается, слушает:Уж горы почернели, / в долинах ночь глухая,Источники ропщут, как сквозь сон / на ложе из васильков;Воздух, дышащий ароматом, / этой музыкой цветов,Говорит сердцу голосом, / тайным для уха.Засыпаю под крыльями тишины и темноты:Внезапно будят меня разящие метеора блески,Небо, землю и горы / залил потоп золотой!Ночь восточная! ты, подобно / восточной одалиске,Масками усыпляеш, / а когда ко сну близок,Ты искрой ока снова / будиш для ласки.

 К сонету XII. Чатырдаг. – Последняя вспышка экзотических выражений: муслимин (точная арабская транскрипция слова мусульманин, в первоначальном значении – повинующийся воле Всевышнего, переводилось обычно как правоверный), минарет, падишах, яньчары (янычары), турбан (тюрбан), гяур, дрогман (арабск. тарджаман – толмач). Сонет этот был переведен в 1826 г. на персидский Гафизом Топчи-Пашой (Быстржицкий). У Козлова:

От дальних скал за облакамиТы под небесными вратами,Как страж эдема Гавриил,Сидишь себе между светил,Ногами попираешь тучи……Стоишь, как драгоман созданья,И лишь тому даешь вниманье,Что говорит творенью Бог.

 Дословный перевод:

 МирзаДрожа, муслимин целует / стопы твоей скалы,Мачта крымского судна, / великий Чатырдаг!О минарет мира! / о гор падишах!Ты, выше скал уровня / бежав в облака,Сидишь себе под воротами / небес, как высокийГавриил, стерегущий / эдемское зданье;Темный лес твоим плащом, / а янычары страхаТвой тюрбан из туч вышивают / молний потоками.Нас солнце ли томит, / или мгла окрывает,Саранча ли посевы пожрет, / гяур ли жжет домы, –Чатырдаг, ты всегда / глухой, неподвижный,Между миром и небом, / как дрогман творенья,Подослав под ноги / земли, людей, громы,Слушаеш только, что говорит / Бог сущему.

 К сонету XIV. Пилигрим. – Тут в переводе сохранена ошибка Мицкевича: соловьи Байдара, вместо Байдар. Это один из трех сонетов, переведенных Козловым сонетною формой:

Роскошные поля кругом меня лежат;Играет надо мной луч радостной денницы;Любовью душат здесь пленительные лицы;Но думы далеко к минувшему летят и т. д.

 В дословном переводе:

У стоп моих край / обилья и красы,Над головой небо ясное, / возле прекрасные лица;Что же отсюда стремится / сердце в местаДалекие – увы! / еще отдаленнейшее время?Литва! Пели мне приятней / твои шумящие леса,Чем соловьи Байдара, / Салгира девицы,И веселее я топтал / твои трясины,Чем рубиновые туты, / золотые ананасы.Столь далекий! столь иное / привлекает меня очарование;Что ж, рассеян, / вздыхаю без усталиПо той, которую я любил / в дни моего утра?Она в милой отчизне, / которая у меня отнята,Где ей всё о верном / говорит возлюбленном,Топча свежие мои следы, / о мне помнит ли?

 К сонету XV. Дорога над пропастью в Чуфут-кале. – Чуфут-кале древняя крепость, обратившаяся в руины. Тут был поселок караимов, о котором и пишет Мицкевич в своих примечаниях. Этому же поселку посвящено XIV-е стихотворение в цикле А. К. Толстого «Крымские очерки». Влияние этого сонета Мицкевича также явно в стихотворении Бенедиктова «Между скал», IV-м в цикле «Путевые заметки и впечатления (по Крыму)». Единственный здесь восточный образ: колодез Аль-Кагира (т. е. Каира, колодез Иосифа, глубиною в 88 м., высеченный в горе Джебель Мокоттам по приказанию султана Саладина (Быстржицкий)). Дословный перевод:

 Мирза и Пилигрим.

  Мирза:Сотвори молитву, брось поводья, / отверни в сторону лицо:Тут ездок конским ногам / разум свой вверяет.Дельный конь! смотри, как остановился, / глубь оком размеряет,Преклонился, край зарослей / копытом хватает,И повис! – Туда не смотри! / туда павший зрак,Как в колодце Аль-Кагира, / о дно не ударит;И рукой туда не указуй – / нет у рук оперенья;И мысли туда не спускай, / ибо мысль, как якорь,С лодки малой брошен, / в безмерность глубиПеруном падет, моря / дна не пронзитИ лодку с собой увлечет / в бездну хаоса.  Пилигрим:Мирза, а я взглянул! / Сквозь мира ущельяТам я видел… что видел, / скажу – после смерти,Ибо на живущих языке / нет на то звука.

 К сонету XVI. Гора Кикинеиз. – Поселок Кикинеиз расположен в 3 км. на восток от Байдар (Быстржицкий). Прф. Ст. Виндакевич обращает внимание на приподнятый патетический стиль Крымских: «Мицкевича занимают во время этого путешествия лишь величественные явления, грандиозные развалины; он ищет исключительно возвышенных мыслей; все слишком личные и менее общие воспоминания он исключает из Сонетов» (Пшегл. Польск. 1896).

 В конце сонета трагическое предчувствие: «едем и первый с конем – я кинусь»…

Челма ли заблещет на той стороне,Но если не узришь ее пред собой,Знай: людям не ехать дорогою той.

     (Козлов)

 Дословный перевод:

Посмотри в пропасть. – Небеса, / лежащие внизу,Это море; – средь волн / кажется, что птах-гора,Перуном поражена, / свои гигантские перьяРаспустила крýгом, широчайшим / чем радуги полукруг,И островом снега накрыла / голубое вод поле.Этот остров, плавающий / в бездне, – это туча!С ее груди на полмира / падает ночь мрачная;Видишь ли пламенистую / ленту на ее челе?Это молния! – Но стой! / пропасть под ногою;Мы должны ущелье перескочить / на всем коня лёте;Я скачу, ты с готовым / бичом и шпорой,Когда исчезну из глаз, смотри / в те скал края:Если там перо блеснет, / это мой колпак будет;Если нет, уже людям / не ехать той дорогой.

 В альбоме П. Мошинского сохранился черновой вариант этого сонета. Вот перевод его второй редакции:

КИКИНЕИЗ, ДОРОГА НАД ПРОПАСТЬЮ

          Пилигрим и Мирза

П: Меж расщелин сверкает синевы виденье?М: Это море. – П: А в волнах пятна снега эти?М: То облака, мы сверху видим их в полете.П: А мхи вон там вдоль брега? – М: Мхи? – чинар скопленье.П: Камни путь завалили. – М: Тут были селенья,Буря их сокрушила; обломки мечетей,Насыпаны деревья – торчат сучьев плети;А над ними, ты мыслишь, мошкары движенье?То орлы!.. Но стой – пропасть: под ногой опорыНет; отъедем: скачу я лётом горной лани;Ты ж с уздою короткой, с готовою шпоройСледи, когда исчезну: меж утесов гранейПеро не промелькнет ли на моем тюрбане;Если нет – уже людям здесь не ехать в горы.

 К сонету XVII. Руины замка в Балаклаве. – Балаклава город на южном берегу Крыма в 14 верстах от Севастополя. Был основан скифами. Затем принадлежал грекам под названием Символон. В XIV им завладели генуэзцы, переименовав в Чембало. Настоящее название дано турками и значит «гнездо рыб». Тут еще сохранились развалины башен и стен со времен греческих и генуэзских. Это единственный сонет, в котором Мицкевич обращает внимание на античные развалины. Пятая строка начинается глаголом Трембецкого szczeblować – подыматься по ступеням. В восьмой неточность (провинциализм?) obwiniony в смысле обвитый. В последней строке архаизм baszta.