Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

— Какой воробей? — спросил Вадик.

— Спасибо за лайбу. Ой, как пригодилась, — поблагодарил я одноклассника, и Вадик, получив свой велосипед, удалился во двор с мутным взглядом.

— Видал, как работает? Отвод глаз, а не Вадик, — спросил уставший от велогонки близнец.

— Видал.

* * *

Когда мы пришли к калитке бабы Нюры, я обессилено повалился на Америку, а дружок забежал на секундочку к хозяйке и пропал на… Навсегда.

Я подождал минут десять, потом ввалился с велосипедом в калитку, подошёл к хате и услышал их громкий шёпот. «Не утерпел. Ладно, пойду домой. Только лайбу и сандалии этому сплетнику оставлю. До встречи, одиннадцатый болтун».

Пристроил велосипед, метнул сандалии на крыльцо, и поплёлся в сарай. Так же устало, как и после утреннего озарения, открыл дверь, прошёл к лазу и спустился вниз. Уже в подвале, когда собрался благодарить маму Кармалию за приключения, неожиданно вспомнил, что забыл поблагодарить Татисий, поэтому заговорил с ней, крепко схватившись за лестницу руками.

— Извини, мама Кармалия, я забыл сказать Татисию спасибо. Передай ему благодарность, и пусть размагнитит одиннадцатого от отвода глаз.

Потом вздохнул с облегчением и только собрался вылезти в двенадцатый мир, как снова услышал голос.

— Всё ещё не веришь в меня? — прозвучало громогласно и раскатисто, как в первый раз, когда принял Кармалию за жабу.

— Никак не могу себя заставить… Не бояться.

— Тогда сегодня по-другому побеседуем, — совсем не раскатисто и не громко сказала мама миров.

— В Талантию закинете? — выдавил я из себя дрожавшим голосом.

— Можно и в неё. Но, так и быть, в лес приходи. Дорогу уже знаешь, — всё также мирно сказала Кармалия.

— Постараюсь быть готовым, — признался я, потому как не думал, что смогу к такому приготовиться.

— Живи и надейся, — напутствовала меня Кармалия.

— Живу и надеюсь, — откликнулся я точно, как Скефий, и воробушком вылетел из подвала прямо под ноги деду.

* * *

— А поворотись-ка, сынку! — заревел старикан, стоя у самого лаза и заревел с такой ненавистью, какой ещё никогда в нём не видел.

— Зачем так кричать? — огрызнулся я беззлобно.

— Почему пробежал в сарай и разрешение не спросил? Давно ухи не поджаривались, и задница не ошпаривалась? — напирал озлобленный американец.

— Откуда знаешь? Сорока на хвосте принесла?

— Откуда известность, дело не вашей честности. Узнал, и всё тут, — затопал дед ногами, будто тараканов давить начал.

— Меня никто не спрашивал, — решил я соврать. — Запущен был миром как Белка со Стрелкой прямо из дома. Видишь, я даже без сандалий. Из-под кровати вытащили, куда схоронился от твоих басен. Взяли за шкирку и заметнули.

— Врёшь. С какой надобности срочной тебя метать в другие миры? Ноги отсохли? Докладывай, как в сам деле было, и точка, — не захотел униматься дед, наоборот, ещё сильнее себя накручивал.

— Беда у нас в октябре намечается. Поэтому мне с Каликой встречу организовали. И не кто-нибудь, а сам Угодник. Выловил нас в будущем и допытался, где с одиннадцатым в этот день мотались, а как прознал, сразу Калику послал. Так что, не встретиться с врагом я не смог. Извиняй, но так получилось.

— Не врёшь? Хотя, такого ты бы не сочинил, — задумался на секунду Павел. — Ладно. Доложи, как дело было. И без полётов кобелиных обойдись.

Я вздохнул с облегчением, когда понял, что дед не подслушал мой разговор с Кармалией, и обо всём доложил.

Начал с переноса в мир Татисий, продолжил о пересказе дружку вчерашних дедовых новостей и разведывательном задании. Затем, как сговорился с ним найти дичку, а закончил тем, как нас подловил Калика.

— Пока всё ясно. Переходим к тому, что передал Угодник, — скомандовал дед.

— Передал, что беда в октябре грянет такая, что все богомольные бабки на Зимний штурмом пойдут из-за чудес невиданных: Второго Пришествия, — начал я расписывать всё, что понял со слов Калики.

— Стоп! Левая греби. Правая табань. Суши вёсла! Ты меня концом света не пугай. Говори дословно, чтобы не схлопотать условно. Навыдумывал Зимний.

— А я о чём толкую? Передали, чтобы обучил меня, как девчушку найти. Чтобы я мигом к ней смотался, и через неё вызвал Угодника на подмогу. Он будет мировую аварию ликвидировать и Богу поломанные ноги ремонтировать. Чтобы милиционеры не спрятали Иисуса в тюрьму или жёлтый дом. И силушку он проявит при этом неизмеримую.

— Так и сказал: «Пойдём Иисуса спасать»? Тьфу, на тебя раз. Тьфу, на тебя два. Тьфу, на тебя восемнадцать. Начинай проповедь сызнова, и чтоб на сей раз никакой самодеятельности. Слова вспомни те, которыми тебе сказку сказывали, а не те, что с перепугу пригрезились.

Я разобиделся на деда и засопел, вспоминая, что именно говорил Последнейший. Минуту повспоминал, потом не сдержался и выпалил:

— Домой мне пора. Завтра будем разбираться, где правда калечная, а где выдумка чистосердечная, — проорал и, пока дед вставлял, выпавшие от моей наглости, глаза обратно в глазницы, кинулся наутёк.

— Стой, ирод! Стрелять буду! Взбаламутил и тикать? Я тебе завтра сам из ушей косички сплету. Я же всю ночь спать не буду…

Я хоть и был босым, но деду за мной нипочём не угнаться.

«А если в подвал пускать откажется, у меня на этот случай козырь в лице мирового катапультиста имеется. Буду его просить или Павла вразумить, или запускать меня, куда понадобится. Только сандалии заранее обувать буду. А то вон, как мелкие камушки за пятки кусаются».

Глава 28. Бабулины миры

Лес. Ночь. Стужа.

«Хоть и готовился, а всё равно страшно. В прошлый раз не так боялся.

Знаю наверняка, что во сне-мороке, да по своему согласию, но захолонуло в груди, и всё тут. И захолонуло не от космической стужи, а от ужаса.

Лучше быть неразумным щенком, да бегать, да тявкать и по сторонам не смотреть, вилять себе хвостиком, радуясь всему подряд. А сейчас везде чей-то умысел проглядывает.

Вот и я уже не просто на лес глазею и