Русалии - Ирина Яш

по вычищенной дорожке, поднялся на крыльцо, громко, сильно постучал. У него над головой, в потолке крыльца зажёгся фонарь, потом открылась дверь. На пороге стоял Влад.

– Чего надо?

Макс смотрел на Покровского. На нём был спортивный костюм, расстёгнутая куртка на голое тело открывала волосатую рельефную грудь. Грязные волосы падали на лоб. Щёки были несколько дней небриты, а под глазами залегли сине-зелёные тени.

– Ну?! – гаркнул Влад.

– Владик… Где Эсфирь?

– Пошёл отсюда! – Влад попытался закрыть дверь, Макс успел просунуть в щель ногу в тяжёлом ботинке.

– Постой! Лёня пропустил два занятия, она исчезла, не предупредив! Мальчик волнуется…

Влад насмешливо выгнул шёлковые брови, передразнил противным тонким голосом:

– «Мальчик волнуется»! Хватит ребёнком прикрываться! И совать нос, туда, куда тебя не просят! Убирайся отсюда!

Влад не оставлял попыток закрыть дверь, Макс тянул за ручку.

– Нос совать, да?! Человек пропал! Я… я в полицию пойду! Ты за всё ответишь!

– Ты что плетёшь?

– Я знаю, что ты с ней не порвал! Вы встречались там, в доме француза, в спальне на втором этаже!

– Что? – оторопел Влад, Макс рванул за ручку, шагнул в прихожую.

Влад развернулся, схватил Макса за рукав куртки, дёрнул, затрещала ткань. Влад шипел:

– Пошёл на… отсюда!

Макс увернулся, тоже ухватил рукав противника, потянул Влада на себя и с силой оттолкнул. Влад полетел на завешенную зимней одеждой стойку, не удержался на ногах, упал на одно колено. Макс тем временем вбежал в тёмную гостиную, остановился, закрутил головой. Прибежал Покровский, зажёг верхний свет.

– Павлик, катись отсюда, пока я ментов не вызвал!

– Это я сейчас ментов вызову! Где дети? И где твоя жена? Ты их всех убил, да? Дорожку себе расчищаешь?

– Ты вконец свихнулся, придурок? – Влад постоял, глубоко дыша, потом усмехнулся, – Знаешь, Паша, давай-ка ты и, правда, сходи в полицию и поделись там своими тревогами. Они тебя в дурку заберут, где тебе и место, а я от души повеселюсь!

– Где девочки?

– В санатории, кретин. В двухместном номере люкс.

Макс кивнул:

– Проверим. А где Снежана?

– У себя наверху. У неё грипп.

– И ты думаешь, что я тебе поверю?!

– Больно нужно!

– Ну и где же Эсфирь, Владик?

Влад помрачнел:

– Я не знаю. Она уехала из деревни, никому ничего не сказав.

– Ладно. В полиции разберутся.

– Я был в полиции.

– Был? – оторопел Макс.

– Да. Они считают, что она сбежала. Ушла от ответственности. Она ведь оставалась под следствием. Я везде её искал…

Макс, молча, смотрел на Покровского. Влад вздохнул:

– Ты дурак, Паша. Таким родился, таким и помрёшь, тут уж ничего не поделаешь! Послушайся всё-таки моего совета – займись своей жизнью и не лезь в чужую. Иначе это плохо кончится.

– Ладно, что ж… – пробормотал Макс, – Я ухожу.

Он прошёл мимо Покровского, сделал два шага в сторону прихожей, резко развернулся, не сдерживая силы, ударил Влада в подбородок, тот упал на пол. Макс взмыл по лестнице, стал открывать одну за другой двери. В маленькой угловой комнатке, едва освещённой тусклым ночником, Макс нашёл Снежану.

Она лежала на кровати с закрытыми глазами, с руками, сложенными на груди. Её русые волосы были гладко зачёсаны назад, заплетены в тугую косу, коса змеилась по плечу, заползала под покрывало. Голубоватые губы, восковая кожа, нос заострился, Макс едва узнал её. Он перестал дышать и в ужасе смотрел на это мёртвое лицо.

Вбежал Влад. Бормоча какие-то проклятья, схватил Макс за плечи, стал тащить из комнаты. Макс не отрывал глаз от Снежаны.

– Ты всё-таки убил её.

– Идиот… – хрипел Влад.

Снежа открыла глаза, села на постели, непонимающе уставилась на мужчин:

– Владик… Паша… Что происходит?

Макса закачало, ноги стали ватными, он стоял, и слова вымолвить не мог. Влад пытался вытолкать его из комнаты.

– Убирайся отсюда! – он посмотрел через плечо на жену, рявкнул, – Не вздумай встать!

Влад выволок Макса в холл, потащил к лестнице, Макс сопротивлялся:

– Дай мне с ней поговорить!

– Нет! Я же сказал – она больна!

– Я не уйду!

– Посмотрим!

Влад толкал его перед собой вниз по лестнице, Макс хватался за балясины, потом нога соскользнула со ступеньки, в долю секунды на Макса, крутясь, налетел пол первого этажа. Заныл висок. Сзади его рвануло вверх. Хрустнуло ребро. Во рту заскрипело, наполнилось солёным. Огнём зажглось в животе. Раздался высокий женский крик:

– Владик, пусти, пусти его!

Макса швырнуло на пол. Отпустило. Он открыл глаза, прищурился, в туманной дымке он различил Влада, с белым от ненависти лицом, и Снежу, которая висела у него на руке. Влад выругался, стряхнул с руки жену, повернулся к ним спиной. Снежа подскочила к Максу, стала тянуть, заставила подняться, быстро зашептала:

– Уходи, Пашенька, уходи скорее. И больше никогда сюда не возвращайся.

Очнулся Макс возле своих ворот. Как он уходил от Покровских, как прошёл пол посёлка по глубокому свежему снегу, он не помнил. Он пробрёл через двор, зашёл в дом, пошёл на голоса в гостиной и ничком упал на пороге.

Глава 5

– Давай ещё ложечку, – ласково сказала Алекс.

Макс мотал головой:

– Наелся.

– Паша, не капризничай! Это детская тарелочка! Нужно есть, иначе не поправишься!

– Я здоров, как бык, а вы меня в постели держите!

– Доктор так сказал.

– Много он понимает!

– Понимает, – она нахмурилась, собрала ложкой со дна фарфоровой мисочки остатки пюре, поднесла ко рту Макса, тот нехотя съел. Она вытерла ему губы салфеткой, вздохнула, – Понимает. И больше, чем ты себе воображаешь! Не думай, что он поверил, будто бы ты поскользнулся и укатился в овраг.

– Я укатился.

– Как бы не так! Ты нас всех за дурачков держишь?! Даже Лёнька догадался, что тебя избил Покровский!

– Нет.

– Да.

– А даже если и так? Я не обязан давать показания! Это личное! У мужчин могут быть дела, которые только их одних касаются!

Она насмешливо улыбнулась:

– Что это за особенные мужские дела?

– Мужские. Когда двое мужиков решают свои вопросы без посторонних. Особенно без женщин.

Алекс фыркнула:

– Это же шовинизм, милый!

– Я говорю то, что думаю. Как ты меня и просила когда-то.

Она вздохнула:

– Хорошо…

– Я хочу завтра встать.

– Паша, у тебя рёбра сломаны! Неправильно заживут и будут беспокоить всю жизнь!

– Мне уже гораздо лучше, детка! Потихоньку-то я могу из дома выбираться… К собакам схожу, я тоскую без этих обормотов! И рука почти не болит – ушиб и вывих, это ведь не перелом!

– Тебе нужно лежать.

– Ты как будто не хочешь выпускать меня из этой комнаты!

Она посмотрела ему в глаза:

– Да. Не хочу. Каждый раз, когда