Грех и дух - К. Ф. Брин

находишь намеки там, где их не было. Вытащить Полубога из его тела было ужасно рискованно с учетом твоего скудного опыта. Я даже не уверен, что ситуация того требовала.

– Ты все видел – и не помог?

– Ага. Я – тренер, а не подстраховка в реальной жизни.

Раздосадованная, я чуть не оттолкнула его, но страх удержал меня. Не хотелось мне застрять здесь – где бы это «здесь» ни было, – если это зависело от того, держит ли он меня. Пришлось довольствоваться хмурым взглядом, который, надеюсь, он ощутил.

– Так вот, – голос Хардинга звучал в моей голове тихо, как шепот, – ты ничего от меня не слышала, я тебе ничего этого не говорил, потому что я действительно не должен вмешиваться, если не хочу быть втянутым во все это вместе с тобой, но твой Полубог захочет отомстить за предательство, а этого ни в коем случае делать нельзя. Он и сам поймет, но если его потребуется подтолкнуть – подтолкни. Его сила – в игре с дальним прицелом. Как и его выживание. Как и твое – вместе с ним. Если ты не Полубог, ты беззащитен. Печально, но факт. А ты уязвима больше всего. Ищи убежище у него. Помогай ему, чтобы он мог помогать тебе.

Защищай его, чтобы он мог защитить тебя. Ты – его броня. Он – твое будущее.

Я выдохнула, только сейчас осознав, что задержала дыхание.

– А я-то надеялась на легкую болтовню и, может, массаж.

– Массаж – это можно. Ты уже придумала, какой области?

Я почувствовала, что уже меньше опираюсь на Хардинга. В сердце закрадывалось беспокойство. Мне нужно было убедиться, что с Кираном все в порядке, что его душа прочно сидит в теле, а тело исцеляется. Нужно было увериться, что Зорн не пострадал, что за Дейзи присматривают, а Бриа усмирила того типа.

Сама того не осознавая, я плыла по течению, уже чувствуя свое тело, позволяя ему притягивать меня естественным образом. Ощущение было слабым, почти ничтожным по сравнению с духовной связью, которую я не хотела дергать, боясь навредить Кирану. Потом я заметила тонкую серебряную нить, идущую от моей души. Нить ярко мерцала. Кажется, Бриа сказала, что я напоминаю ей стробоскоп?

Я потянула за нее и ощутила на том конце якорь. Дух мой поплыл быстрее, осознав, что эта ниточка – путь домой.

– Великолепно. – Хардинг летел за мной, предоставив мне лидерство. – Ты так естественна. Удивляюсь… что вообще помогает тебе выживать среди всего этого хаоса?

– Воспитание. У меня ничто и никогда не было нормальным. Приходилось приспосабливаться.

Глава 32

Киран

Киран сидел рядом с неподвижным телом Алексис, лежащим на диване. Кровь из ранки на ее голове больше не текла, а если в результате падения она и заработала сотрясение мозга, все уже, наверное, прошло – благодаря их кровной связи.

– По-прежнему ее чувствуешь?

Бриа сидела на подлокотнике дивана. Держатель валялся на полу у ее ног, без сознания. Она считала, что комфорта он не заслуживает, и Киран не мог с этим не согласиться. Если бы не информация, которую он хотел вытянуть из этого типа, тот давно бы уже был покойником.

– Да, – сказал Киран, когда Боман закончил зашивать рану на его шее. – В этот раз она полностью не исчезала. Почти. Какое-то время ее душа ощущалась как слабая струйка дыма, но я все равно ее чувствовал. Сейчас не так, как раньше.

Он не знал наверняка, да и Алексис, наверное, тоже, но подозревал, что чувствительность к духу после полного погружения в него обострилась.

– Ей надо в больницу.

Зорн стоял рядом с Дейзи, которая сидела на полу у дивана. Отекшие веки так плотно закрывали ее глаза, что Киран не понимал, как девочка еще не уснула. Боман соорудил ей перевязь для руки, но запястье, несомненно, было сломано. Дейзи нуждалась в профессиональном осмотре.

– Нет, пока Лекси не вернется. – Дейзи чуть приподняла голову. – Я хочу убедиться, что она вернулась.

Киран проверил телефон, увидел новое сообщение от Мордекая, интересующегося, как там Лекси, и передал мобильный Дейзи, чтобы та ответила.

Она держала эмоции в узде – до тех пор, пока не стало ясно, что опасность миновала. И тогда впервые на памяти Кирана он увидел Дейзи плачущей. Свернувшейся комочком и всхлипывающей. Но вскоре она взяла себя в руки и потребовала, чтобы ее отвезли к Мордекаю – сразу после возвращения Лекси.

После больницы.

Киран все острее ощущал присутствие Лекси. Ее дух приближался. Она почти вернулась и пульсировала ярче прежнего. Место, куда она уходила, взбодрило ее.

– Какие у нас планы на этого ублюдка? – Тан ткнул Держателя носком ботинка.

– Интересуешься, скоро ли мы сможем убить его? – ухмыльнулась Бриа.

– Ага. Готов добровольно взять на себя эту честь.

– Занимай очередь.

Донован, скрестив на груди руки, отвернулся от окна. Все парни были близки, но Джек разделял увлечение Донована стряпней. Так что они сблизились друг с другом чуть больше, чем с остальными.

Алексис открыла глаза и жадно хлебнула воздух. Ее грудь поднялась и опустилась, а потом взгляд остановился на Киране. Прекрасные губы на прекрасном лице сложились в улыбку:

– Ты сидишь прямо.

Дейзи дернулась, резко повернулась и сморщилась, ударившись коленом.

Улыбка Алексис сделалась шире:

– Привет. Как рука?

– Она не едет в больницу – из-за тебя, – пожаловался Зорн.

– Из-за тебя Киран едва не отправился в морг, так что ворчать можно было бы и поменьше, – парировала Дейзи.

Бриа фыркнула, забрызгав слюной край дивана.

– Срезала!

Зорн насупился. Он не стал говорить, что это была не его вина. Зная его, все понимали, что он все равно будет корить себя.

Алексис неловко села. Покрутила головой, поводила затекшими плечами. Потянулась, зевнула. Потом заметила Джека, уныло стоящего в дальнем углу, руки по швам. Киран тоже видел его, но не знал, что сказать. Как сделать лучше.

Алексис подобными сомнениями не терзалась:

– А ты что прячешься там, в углу?

Парни напряглись. Все уставились туда, куда смотрела она. С тоской. Всем им хотелось обладать даром Алексис, чтобы снова увидеть брата по оружию. Своего друга.

– Он, наверное, так привык вонять на весь дом, что забыл, что ему больше не нужно держаться от нас подальше, пока он не принял душ. – Глаза Бриа оставались печальны, но улыбка ее озарила комнату.

Тан хохотнул и покачал головой:

– Та вонь шла не из подмышек, а из задницы. Парень был смертельно опасен.

На лице Джека появилась кривая ухмылка.

– Потому что он любил все острое,