Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Костёр

Не горится коструНа сентябрьском ветру.Не поётся ему и не пляшется.Дым полизывает дровяную кору,И от дыма никак не прокашляться.

А охота коструПолыхать на ветруИ шуметь, и пошаливать искрами.Знать, красно и коструПогибать на миру,Отплясав языками лучистыми.

Куст

Александру Селюнину

Откатился от подлеска,Зацепился за бугор.Замахнулся веткой дерзкоНа ромашковый узор.

Неуступчивый, ершистый,Смотрит криво, словно тать…Разноцветья трав душистыхЗамутилась благодать.

Видно, дело тут не просто,Если ночью, без луны,Глаз звериных дикий фосфорВдруг блеснул из глубины.

И названия не знаю,И не видел, чтобы цвёл…Он в свою попал бы стаю —Точно б шороху навёл…

Что ни ягода — то волчья,Что ни встреча — то к ножу…Оттого и днём и ночьюЭто место обхожу.

С ним вязаться нету толку,И на кой он сдался ляд?!Но затылком, как двустволку,Долго чувствую тот взгляд.

Вот такой кустяра выросУ излучины тропы…Что сорвёте там — на выброс!И особенно — грибы.

Старая проза

Старая русская проза…Ставни расшиты резьбой.Дверь отворят без опроса,Хлеб свой разделят с тобой.

Путнику в ливень кромешныйКрыша она и ночлег.Праведный ты или грешный —Лишь бы живой человек…

Кедровый стланик

Не перелесок, не лесок —Стоит невзрослый, как подлесок,Как к лесу маленький довесок,Что коренаст и невысок.

И тихо наполняет грудьОдно желанье — не нарушить,Гнездо лесное не разрушить,Не потревожить. Не вспугнуть.

Так ниточка доверья вдругПротянется, невесть откуда,И возникает в мире чудо —Синицы посвист, дятла стук…

Кого мне здесь благодаритьЗа чувство трепетное это,За хвойный дух на склоне лета,За эту тоненькую нить?

На маленьком аэродроме,Где зелень чиста и свежа,Есть время подумать о доме,Отделавшись от багажа.

Об отчем пороге и кровле,О тёмных и светлых углах,О тёплом морщинистом поле,Где полдень полынью пропах.

О струях молочного дыма,Речную туманящих гладь.О всём, что с высот обозримо,О Родине, проще сказать…

Об этом, о чём ещё кромеВот так размышлять, не спеша,На маленьком аэродроме,Отделавшись от багажа.

Тропка

Перед глазами сопка,И за спиною сопка.Над головою туча —Вот островной мой юг,

Но из распадка робкоТайная моя тропкаТянется к перевалу,Ломит тугой бамбук.

Солнечен, дик и светелНа перевале ветер.Небо впадает в море,Страшен в просторе путь!

Только на целом светеНет ни другой, ни третьейИ никакой дороги,В сторону чтоб свернуть.

Лель

Подводя черту под многоснежностью,Лужами взрывается апрель.И такой повеяло вдруг свежестью!Это — Лель.

Стрелы мечет Лель свои лилейные,Соблазняет вешней новизной.Лелем были сны твои взлелеяныЗа морозной ставенкой резной.

Горлинкой, ручьём, барашком облачнымОн явился, и сквозь вербный пухСолнечным по небу катит обручем…Это — Лель, любви бессонный дух!

Нет, не прячься ты за занавесками!Ветер солон и сладка капель.И не будут наши вёсны преснымиДо тех пор, пока живёт в нихЛель!

В месяц високосНародился пёс.Не от порченой, не от бешеной…Сам себе подрос — чистый дикорос,Все породы в нём перемешаны.

Лапой ловит мух.Есть и нюх, и слух.А глазищи у пса — умнющие.Хоть в болото с ним — на перо и пух,На медведя хоть — красться пущами.

Народился пёс.Будто вихрь унёсИ отца, и мать, и хозяина.У дверей глухих, у больших колёс —Много снегу боками оттаяно.

Народился пёс.А в глазах — вопрос.Чушь собачья — его явление.Он слоняется да вздыхает в нос —Надоело до околения.

С умным и живым —Пошутили с ним.У природы своя ирония.На большой земле — больше псом одним.Вот и вся собачья история.

ДиН стихи

Александр Цыганков

Северное сияние

Прогулки с классиком

Следуй преданью, поэт…

И цвет на полотне, и солнце за окном,И на дворе апрель! И вдруг — печаль такая,Что смотришь битый час, как в небе голубомКружится ястребок, крыла не поднимая.Парит себе и всё. Эпиграфом к весне!И вновь со мной всё те ж — тревога и волненье!Как много лет назад — в распахнутом окнеКруженье ястребка и — головокруженье!

И голых лип весной пахучая кора!И в парке с классиком гуляет Мельпомена.Неизданных стихов — прекрасная пора!Бульварные цветы. Поклонницы Верлена.Не их Автомедонт — на памяти моей,А Блок и Аннинский — в мистическом тумане!Да в поле бубенцы Серёгиных коней…Гляди, как режут снег — есенинские сани!

Всё это ближе мне. Печальнее. Светлей!Слышней, чем реквием какой-то странной эры.Цитирую: горит звезда моих полей!И вдруг издалека — ахейские галеры —И море, и любовь! И — как перед войной —Прогулки с Пушкиным. Прелюдия распада.Как будто это всё случилось не со мной!И ястреб улетел. Закрыта «Илиада»…Не говори. Диктуй! Что дальше, сын Лаэрта?

Северное сияние

Алексею Буховскому

Ты помнишь, как ярко светили огни с небосклона,Мы шли с гауптвахты, и ротного матерный крикРазрезал пространство до рудников КаларгонаИ вдруг обернулся песнею про материк.Ты помнишь, Алёша,как строем ходили и пелиПо белым дорогам и грудью вдыхали пургу?Мы даже об этом слагали стихи, как умели,Но строчки забыли в глубоком Таймырском снегу.

Мы даже не знали — куда прилетели с гражданки.Надели шинели! И каждому стало теплей,Когда, как виденье, под звуки «Прощанья славянки»Вдруг вспыхнуло в небе сиянье магнитных полей!Пусть кто-то не помнит метелей нестройное пенье,Казармы под снегом и ротного крики вдали,Но высветит память полярное это свеченьеНад белой дорогой — у самого края земли.

Грани

Виктору Липатову

И днесь в тех зеркалах — сапфиры, серафимы…Архангелы поют, как наяву, не зримы.Чистилище миров, рождение Вселенных,И знаки всех времён в тех зеркалах нетленных.

Молчит апостол Марк, но Гёте, словно Вертер,Покажется на миг и крикнет: Это ветер!В полотнищах зерцал, которые уносятТуда, где никого по имени не спросят,А просто нарекут Платоном или Марком.В тех зеркалах война не кончится Ремарком,Как не узнать о том Шекспирам и Гомерам,О чём шумел камыш обкуренным шумерам.

И днесь в тех зеркалах жрецы вдыхают ладан.И мир, как лабиринт, доселе не разгадан.Там сотворён квадрат, но выставлен без рамы,Как вечное Ничто под слоем амальгамы.

Живопись