Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

в его картотеку и проверить файлы лордов, которых мы навещали. Обычно там появлялись записи чуть отличавшимися по цвету свежими чернилами. Кто-то подозревался в употреблении запрещенных препаратов, кто-то наживался на импорте людей с архипелага. Официально рабство было запрещено, и работники любого цвета кожи были обязаны, помимо крова и пищи, получать зарплату и выходные, но на деле это соблюдалось далеко не всегда. Особенно когда лорд владел мастерскими: швейными или кружевными, например, или земельными участками, на которых что-то выращивалось. На таких нарушителей налагались штрафы, не особо строгие, вроде отъема производства, но вполне чувствительные, так что больше лорды старались не попадаться. Раньше они просто запугивали работников, чтобы при следующей проверке лучше врали, теперь же алойцы с нетерпением дожидались конца контрактов, чтобы перебраться на одно из наших с Бароном предприятий. В казино нужно было все больше обслуживающего персонала, затеянные с Денизой парники тоже неожиданно пошли в гору. Ее отец сам догадался и принялся подбирать подходящий для каучуковых деревьев климат. А кто лучше в этом разбирается, чем живущие по соседству аборигены? Так что из бесправных и бессловесных почти рабов алойцы потихоньку превращались в ценных сотрудников.

Я этими переменами особенно гордилась. Уже начали поговаривать о том, что нужно официальное представительство Алоа в столице, а то непорядок: посольство Провенса есть, а такой ценный архипелаг никак не представлен. В глазах обывателей странные черные дикари потихоньку из цирковых обезьянок превращались в таких же, как и они, людей, только с другим цветом кожи. До переворота сознания и общего равноправия, понятное дело, было как до Луны пешком, но первые зерна сомнений были уже посеяны, и на безжалостную эксплуатацию труда смотрели весьма косо.

Потихоньку начали возмущаться и работники фабрик, а также соседствующие с производствами кварталы. То есть, считай, весь левый берег. Королю все чаще поступали донесения о забастовках – каюсь, я подсказала, что если все работники разом не выйдут к станкам, то хозяин волей-неволей прислушается к выдвигаемым требованиям.

Терпящих убытки лордов мне было не жаль совершенно. Я даже помогла Мерти, Балку и нескольким другим представителям трудовых коллективов составить текст прошения к лордам. Отличались они только подписями и некоторыми специфическими техническими деталями, которые прорабатывали сами мастера. А вот основу, вроде восьмичасового рабочего дня, отпусков, организации столовых и прочих взятых из моего родного мира принципов труда, я писала общую.

Еще на ура было встречено мое предложение перенести все производства за город. Авто с выращиванием домашнего, своего, каучука станут дешевле, а там и до автобусов недалеко. Мерти уже работал над прототипами. Собирать рабочих утром, развозить вечером. А на каждую фабрику поставить по несколько воздушников – тех самых, что сейчас портят климат, гоняя воздух с правого на левый берег для очистки выхлопов. Пусть разработают специальные заклинания, спонсируют теоретиков. Пока и так можно, без очистки, если дым выводить прямо в стратосферу, но там и до парникового эффекта недалеко.

Объяснить местным трудягам, почему нельзя просто остановиться на переносе фабрик за город, я не смогла, но мне теперь уже просто верили на слово.

Из главы мафии и ужаса всех горожан Левый Барон за компанию со мной постепенно превращался в светоч и надежду мирной революции.

Помня о заговорщиках, я торопилась решить вопросы по возможности тихо и без крови. Затянем с реформами – получим вождя на броневике. А кому это нужно? Даже самим горожанам ни к чему гражданская война, а без нее не обойдется, если очередное покушение на королевскую семью увенчается успехом.

Лето подкралось незаметно. Ночи становились все теплее и душнее, полетел первый белый пух с деревьев, дежурные воздушники на берегу из сил выбивались, отгоняя смог: по жаре он становился совершенно неуправляем.

– Ситуация не самая благоприятная для бала. – Барон встряхнул газету и сложил пополам, откладывая в сторону. – Бунтовщики явно что-то затевают. Я перехватил уже три поставки гриекского огня под видом вина, два корабля среди прочего груза везли провенские пистоли, а еще четыре – патроны. Причем в описи они значились как гвозди. Сумасшедший дом!

Приемный отец с силой потер лицо ладонями. Я только сейчас заметила, насколько он на самом деле устал. Под глазами залегли тени, у носа проявились складки, кожа как-то посерела.

Надо бы ему еще отвара приготовить. Ну и что, что он для зимы? Иногда можно и летом, просто не горячий, а со льдом.

– А чего вообще хотят эти бунтовщики? – уточнила я.

Вспомнился подслушанный случайно разговор на автомобильной фабрике. Огонь задерживается. Мало ли, вдруг речь шла не о плавильной печи? По моей просьбе тогда Суон проверил Мерти и вообще всех рабочих фабрики, на всякий случай вдоль и поперек, но ничего подозрительного не обнаружил. То ли бунтовщики оказались умнее и хитрее профессионального безопасника, то ли и в самом деле мне тогда померещилось.

Кстати, потайной ход из кабинета Мерти барон таки нашел. Вел он недалеко: на первый этаж, в подсобное помещение со швабрами. Никаких подземных лабиринтов и складов, полных взрывчатки, лорд Суон не обнаружил, к огромному своему сожалению. Он уже явно успел настроиться на массовые аресты.

– Свергнуть короля? А смысл? Поставить своего человека они вряд ли смогут, аристократы примут только мага, а где они найдут мага, который благоволит простым смертным? Бред какой-то.

Суон кинул на меня весьма странный взгляд.

– Они рассчитывают на вторую принцессу, – медленно, словно раздумывая, какую долю информации мне выдать, ответил Барон.

– А это не такой уж и бред, – задумчиво произнесла я. – Насколько им известно, магии у Катраоны нет, значит, она такая же смертная, как и они, но из правящей семьи. Умно.

– Насколько им известно? – уцепился за мою фразу лорд Суон.

Я только пожала плечами.

– Вопрос в том, как они ее найдут? Или уже нашли?

– Пока не нашли. Они рассчитывают, что, в случае гибели королевской семьи, она сама найдется. Как последняя в роду.

– Хм… – Я задумалась. – А если бы ее убили еще раньше, к кому бы перешла корона и клятва?

– К дальним родственникам, но в данный момент они тоже под клятвой и замышлять ничего дурного не могут.

– Могут не замышлять, но и не мешать делать дурное кому-то другому. Мне ли вас учить? И что там за родственники?

Барон открыл было рот, чтобы ответить, когда на пороге гостиной возник дворецкий Берк с неизменно постным выражением лица. Я сразу поняла, что новости у него для меня. К хозяину особняка он обращался с любезной, хоть и дежурной улыбкой. Суровая мина была зарезервирована исключительно для леди.

– К вам посетитель, леди