Рожденные ползать - Александр Анянов

Кроха инстинктивно отшатнулся, оправдываясь:

— Это, нафталин, наверное. Из шкафа.

— А я, что говорю. Ее любимый запах еще с институтских времен. Как бывало, надушится, так моль по всей общаге дохнет.

— Подлюка! — заверещала Светка. — Что ты городишь? Специально этот спектакль устроила? Хочешь опять сухой из воды выйти? Не выйдет!

— Это я то, подлюка? Я — честная женщина! Я по балконам не прячусь и на чужих мужей не вешаюсь.

— Ну, сейчас ты у меня получишь! — Светка кинулась на Жанну, та — на нее.

Кроха с Кульманом бросилась разнимать дерущихся соседок. Дело шло тяжело, женщины извивались в их руках, как дикие кошки, пытаясь дотянуться друг до друга. Мужики уже успели получить несколько кровавых царапин, на руках и лице, когда раздался чей-то смущенный голос:

— Прощения просим, позвольте пройти.

От неожиданности, супруги перестали выяснять отношения и замерли. Перед ними стоял невысокий мужичок в кепочке, с потертым портфельчиком, похожий на сантехника.

— Кто тут хозяева будут? Все в порядке у вас, отопление фунициклирует нормально. Я проверил, — сказал он.

— Спасибо, — отозвался Кроха и машинально полез в карман.

Вынув оттуда мятую рублевую бумажку, он молча протянул ее незнакомцу.

— И вам, спасибочко! — тот слегка приподнял кепку. — Если что, звоните прямо в ЖЭК.

Едва дверь за ним захлопнулась, Жанна повернулась к Сергею и недовольно поинтересовалась:

— Ты зачем дал ему деньги? Богатый, что ли? Он же не сделал ничего, проверил только. И, вообще, я его не вызывала. Какое отопление может быть в июне месяце?

— А кто вызывал? — спросил Кроха.

— Не могу понять, — Михаил Аркадьевич, наконец, приобрел дар речи. — Как же этот мужик мимо нас проскользнул, что мы даже не видели, когда он вошел?

— Так он не со стороны коридора появился, — Света, скривившись от боли, растирала запястья рук. — Он — со стороны спальни.

— Как, из спальни? — встрепенулась Жанна. — Что же ты раньше не сказала?

— А я откуда знаю, сколько у тебя еще народу в квартире. Может быть, он очереди ждал на твоем конвейере. Многостаночница, ты наша — героиня секс-труда.

— А-а-а! — одновременно заорали супруги Крохоборцевы и, отталкивая друг друга, кинулись в спальню.

В небольшом помещении царил дух разорения. Ящики зеркального трюмо были выдвинуты. Вещи, сброшенные с вешалок, валялись прямо на полу. Беглый осмотр показал пропажу двух золотых кулончиков, жемчужных сережек, женских импортных часиков и шестидесяти рублей, отложенных на новый телевизор.

«Лучше бы уж мне изменила жена», — тоскливо подумал Кроха.

В гарнизон Сергей вернулся мрачнее тучи. Однако оказалось, что неприятности только начинаются. Через несколько дней, вечером после службы, он, в возбужденном состоянии ворвался в комнату и сказал, что хочет обсудить одну очень важную тему. Я, Алик и Юра (мой сосед Ваня отсутствовал в очередной командировке) собрались за столом во главе с организатором.

— Господа, — начал Кроха знаменитой гоголевской фразой. — Я хочу сообщить вам принеприятнейшее известие.

— Не тяни кота за хвост, — не выдержал Алик. — Говори прямо, что случилось?

— Меня сегодня вызывал к себе комэска и такого фитиля вставил… Лучше даже и не вспоминать!

— За что же это? — поинтересовался я.

— Да, в общем, было за что. Только я сейчас не об этом. Дело в том, что он порол меня за вещи, которые мог знать лишь я один.

— Как это? А, поконкретнее? — вступил в разговор Юра.

— Были кое-какие работы на самолете, которые необходимо выполнить, а я поленился. Помните, я вам на прошлой неделе рассказывал? Повторяться не хочу. Но как комэска узнал об этом?

— Это кто-то из кадровых видел и заложил. Ты же знаешь, не любят они нашего брата, — предположил Гусько.

— Сомнительно, — покачал головой Кроха. — Я один был в это время в укрытии.

— Ну, может, не заметил, как за тобой подглядывали? — продолжал настаивать Юра.

— Может быть…, — задумчиво произнес Сергей. — Но тут еще один случай. Командир знает, что в выходные я, несмотря на его запрет, ездил в Ригу. Вот это уже совершенно необъяснимо.

— Вот это, как раз легче легкого, — Гусько снял очки и начал их протирать, что обычно говорило о его сильном волнении. — Когда ты садился в автобус возле КПП, тебя могла видеть куча народу.

— В этом то и есть главная несостыковка, — взволнованно заговорил Сергей. — Я не садился возле КПП. Предвидя такой вариант, я перелез через колючую проволоку гарнизона, прошел пару километров по лесу и сел в автобус на таллинской трассе. Автобус был почти пустой и никого из гарнизона я там не видел.

— Так ты думаешь…, — я начал догадываться, к чему Крохоборцев начал этот разговор.

— Да, — твердо сказал Сергей. — Я долго анализировал, сопоставлял факты. Конечно, могли быть случайности. Но если рассматривать все в совокупности, то этому нет никакого логического объяснения. Кроме одного — кто-то стучит на нас. И этот «кто-то», из нашего ближайшего окружения.

— Не может быть! — изумился Алик. — Такая падла среди нас? Я не верю! Одну пайку едим, в одной грязи ковыряемся. Зачем это кому-то нужно?

Все молчали. Я гонял по столу большую хлебную крошку, обдумывая сложившуюся ситуацию. Обвинения были слишком серьезными, чтобы бросаться словами. Юра, то снимал, то опять надевал очки, нервно дергая шеей. Кроха мрачно смотрел на Алика, словно бы ожидая, что тот сам и ответит на собственный вопрос. Бармин, в это время переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Наконец, Сергей прервал молчание:

— А, я верю. Я уверен. Я даже наверняка знаю, кто это.

— Чуваки, я забыл. Мне же сейчас в наряд — начальником караула, — вскочил со стула Гусько. — Я побежал.

— Куда ты? — удивился я. — Тебе же до наряда еще почти четыре часа. Говори, Сергей.

Мы с Аликом уставились на Кроху. Юра застыл в дверях комнаты, весь, обратившись в слух.

— Это Ваня! — решительно произнес организатор собрания.

— Что?! — выдохнул Бармин.

— Почему ты так думаешь? — удивился я.

— Все сходится! — в возбуждении замахал руками Кроха. — Смотрите сами. Ваня — не наш, но он все время с нами. Вместе чаи гоняем, вместе в карты играем, вместе анекдоты травим. Он слышит почти все наши разговоры. Ведь этот друг был тогда в комнате, когда я сказал, что уезжаю домой без разрешения. Ведь был?

— Все равно, не пойму, зачем ему это надо, — упорно отказывался верить Алик. — Он же даже из другого полка. Не могу представить, что Ваня бегает к нашему комэске стучать на тебя. Это же полный бред!

— Точно! — Гусько, забыв о наряде, тут же вернулся за стол. — Молодец, Сергей! Ловко ты его раскусил. Я теперь вспомнил. Он пару раз мне давал мои письма, якобы они по ошибке к нему попали. А письма то явно вскрытые, потом заклеенные кое-как. И еще. Я заметил, что он часто что-то записывает после разговоров с нами.

— Вот видишь, Алик. К сожалению, это не бред. Это — правда! — Крохоборцев кивнул головой в Юрину сторону, в подтверждение свей правоты. — А стучит он на нас, потому что, к солдатскому клубу, как впрочем, и к братскому полку не имеет никакого отношения. Это — сексот! Поэтому, ему к комэске бегать не нужно. Того уже совсем по другим каналам оповещают.

— Вот же сволочь! На своей теплой груди гадюку пригрели! — Гусько возмущенно хлопнул ладонью по столу.

— И все-таки, странно это, — продолжал сомневаться Бармин.

— Алик, не будь ребенком, — уже с твердым убеждением произнес Кроха. — Какой-то там старлей, а в его распоряжении личная машина. Якобы, ему, как начальнику клуба по должности положено. Это — раз. Когда на службу выходить, а когда нет, сам себе определяет — два. Постоянные разъезды — это уже три. Еще нужны доказательства? Да эта же его должность — идеальное прикрытие для комитетчика. Лучше просто и быть не может.

— Во дела, — я развел руками. — А мы с ним, как со своим. Идиоты! Анекдоты про партию рассказываем. Что же теперь делать?

— Прежде всего, когда Ваня с нами — рот на замок, — подвел итог разговора Сергей. — Во-вторых, нужно постараться, чтобы он съехал из нашей комнаты. Сделаем его жизнь здесь невыносимой.

А что, одного Юриного присутствия для этого еще недостаточно? — грустно спросил Алик.

— Ну, вот, а ты расстраивался, что после того случая нас по разным эскадрам раскидали. А иначе, как бы мы сегодня вместе в наряд попали? — Рядовой Помидоров хлопнул по плечу своего лучшего друга и поправил автомат, висевший за спиной.

— Что с того? — вяло, отозвался Полупушистый. — Ты будешь в своей зоне, а я в своей.

Солдаты неторопливо покуривали возле входа в казарму в ожидании дежурного тягача. Через час они заступали в наряд охранять стоянки своих эскадрилий: Помидоров — второй, а Полупушистый, незадолго до этого переведенный в другое подразделение — первой. Рядом с ними дремал, привалившись к стене, часовой от третьей эскадрильи — ефрейтор Ибрагимов.