Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

Переходя с курса на курс, он собрал вокруг себя компанию преданных друзей. Я называю их так потому, что не могу подобрать более точного слова, хотя ни к кому из них Реддл не был особенно привязан. От этих учеников веяло каким-то мрачным обаянием. Компания была пёстрая – слабые мальчики, нуждавшиеся в защите, честолюбцы, стремившиеся к славе, и склонные к насилию люди, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощрённым формам жестокости. Иными словами, то были предшественники Пожирателей смерти и некоторые из них, покинув Хогвартс, как раз первыми Пожирателями смерти и стали.

Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведённых ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые, впрочем, надёжно связать с ними не удалось. Самым серьёзным стало открытие Тайной комнаты, приведшее к смерти девочки. Как ты знаешь, в этом преступлении ошибочно обвинили Хагрида.

Мне не удалось собрать большого количества воспоминаний о том, каким Реддл был во время учёбы в Хогвартсе, – продолжал Дамблдор, укладывая почерневшую ладонь на Омут памяти. – Лишь немногие из тех, кто знал его в ту пору, готовы были хоть что-то о нём рассказать, в большинстве своём они оказались слишком запуганными. Всё, что я знаю, было получено мной уже после того, как он покинул Хогвартс, и потребовало кропотливой работы: нужно было найти людей, которых можно разговорить хотя бы хитростью, отыскать старые документы, опросить свидетелей – и маглов, и волшебников.

Те, кого мне удалось склонить к беседе, рассказали, что Реддл был одержим своей родословной. Да оно и понятно – Реддл вырос в сиротском приюте и, естественно, стремился узнать, как он туда попал. Он тщетно пытался найти какие-либо следы Тома Реддла Старшего – на щитах Зала Славы, в списках прежних старост школы, даже в книгах по истории волшебства. В конце концов ему пришлось смириться с мыслью, что его отец никогда в Хогвартсе не учился. Думаю, тогда-то он и отказался от прежнего имени, выдумал лорда Волан-де-Морта и занялся исследованием материнской линии. Если ты помнишь, он считал, что его мать не могла быть волшебницей, поскольку она не устояла перед постыдной человеческой слабостью – перед смертью.

Реддл мог опереться на одно-единственное имя – Марволо. От приютского начальства он знал, что так звали отца его матери. После долгого изучения старых, посвящённых родословным волшебников книг он выяснил, что у рода Слизерина существуют потомки. В шестнадцатилетнем возрасте, летом, он оставил сиротский приют, в который всегда возвращался на каникулы, и отправился на поиски своих родственников, Мраксов. А теперь, Гарри, если ты встанешь…

Дамблдор поднялся, и Гарри снова увидел в его руке хрустальный флакончик, заполненный взвихрённой жемчужной жидкостью – субстанцией памяти.

– То, что мне удалось раздобыть этот экземпляр, большая удача, – сказал Дамблдор, выливая мерцающее содержимое флакончика в Омут памяти. – Ты и сам поймёшь это, когда мы его испробуем. Ну что же, начали?

Гарри подступил к каменной чаше и послушно нагнулся, окунув лицо в воспоминания; его охватило знакомое чувство падения в пустоту, затем в почти непроглядной темноте он опустился на каменный пол.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он, а тем временем и Дамблдор приземлился рядом с ним. В доме Мраксов было необычайно грязно – грязнее места Гарри ещё никогда не видел. Потолок покрывала плотная паутина, пол – глубоко въевшаяся сажа; на столе вперемешку с кучей немытых мисок и плошек валялись заплесневелые и гниющие объедки. Единственный свет давала оплывшая свеча, стоявшая у ног мужчины, чьи волосы и борода отросли до такой длины, что ни глаз его, ни рта Гарри различить не сумел. Мужчина сидел, обмякнув, в кресле у очага, и на миг Гарри почудилось, что он мёртв. Но тут кто-то громко постучал в дверь, мужчина дёрнулся, просыпаясь, и поднял правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и левую – с коротким ножом.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге, держа перед собой старомодный фонарь, стоял подросток, которого Гарри мгновенно узнал: высокий, бледный, темноволосый и красивый – юный Волан-де-Морт.

Взгляд Волан-де-Морта медленно прошёлся по лачуге и остановился на сидевшем в кресле мужчине. Несколько секунд они вглядывались друг в друга, затем мужчина, покачиваясь, поднялся на ноги, отчего по полу с дребезгом и звоном покатились стоявшие у кресла пустые бутылки.

– ТЫ! – взревел мужчина. – ТЫ!

И он, взмахнув ножом и волшебной палочкой, бросился на Реддла.

– Стой!

Реддл произнёс это на змеином языке. Мужчина затормозил и врезался в стол – на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Повисло долгое молчание, гость и хозяин разглядывали друг друга. Нарушил молчание хозяин:

– Ты говоришь на нём?

– Да, я на нём говорю, – ответил Реддл. Он вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним. Гарри невольно восхитился – страха Реддл решительно не ведал. Лицо его выражало лишь отвращение и разочарование.

– Где Марволо? – спросил он.

– Помер, – ответил хозяин дома. – Помер много годков назад, а то как же?

Реддл нахмурился.

– Кто же тогда ты?

– Морфин, кто же ещё?

– Сын Марволо?

– Ясное дело, сын, а…

Морфин отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в Реддла, и Гарри увидел на пальце его правой руки кольцо с чёрным камнем.

– А я тебя за магла принял, – прошептал Морфин. – Здорово ты на того магла смахиваешь.

– Какого магла? – резко спросил Реддл.

– Магла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живёт, – сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. – Ты на него здорово похож. На Реддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться…

Вид у Морфина был слегка пьяноватый, его пошатывало, чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола.

– Он, понимаешь, вернулся, – глупо прибавил Морфин.

Волан-де-Морт пристально глядел на Морфина, словно пытаясь оценить, на что тот способен. Затем он придвинулся поближе к Морфину и спросил:

– Значит, Реддл вернулся?

– Ага, бросил её, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! – сказал Морфин и снова плюнул на пол. – Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он?

Волан-де-Морт не ответил. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:

– Осрамила нас, потаскушка! А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Всё уж кончилось, нет, что ли?.. Всё кончилось…

Он глянул в сторону, покачнулся, Волан-де-Морт шагнул вперёд. И едва он это сделал, как наступила неестественная тьма, поглотившая и фонарь Волан-де-Морта, и свечу Морфина, поглотившая всё…

Пальцы Дамблдора крепко стиснули локоть Гарри, и оба снова всплыли в настоящее. После непроглядного мрака мягкий, золотистый свет Дамблдорова кабинета показался Гарри ослепительным.

– И это всё? – быстро спросил Гарри. – Почему стало темно, что случилось?

– Потому что начиная с этого мгновения Морфин ничего больше не помнил, – ответил Дамблдор, жестом предлагая Гарри вернуться в кресло. – Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что валяется на полу, совсем один. А перстень Марволо исчез.

Тем временем по главной улице деревушки Литтл-Хэнглтон уже бежала служанка, крича, что в гостиной большого дома лежат три трупа: Том Реддл Старший, его мать и отец.

Власти маглов недоумевали. Насколько мне известно, они и до сих пор не знают, от чего умерли Реддлы, – заклятие Авада Кедавра, как правило, никаких следов не оставляет… Исключение сидит передо мной, – прибавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. – С другой стороны, в Министерстве мгновенно поняли, что убийство совершено волшебником. Кроме того, там знали, что всего через Долину от дома Реддлов проживает заклятый враг маглов, уже сидевший однажды в тюрьме за нападение на одного из убитых.

И потому Министерство вызвало Морфина. Допрашивать его, применять сыворотку правды или легилименцию не было никакой необходимости. Он сразу с гордостью признался в убийстве, сообщив подробности, которые мог знать лишь виновник этого преступления. Он рад, сказал Морфин, что перебил этих маглов, он много лет дожидался такой возможности. Морфин сдал свою волшебную палочку, и сразу стало ясно, что Реддлы убиты с её помощью. Затем он, не оказав сопротивления, позволил отправить себя в Азкабан. Только одно его и беспокоило – пропавший перстень отца. «Он убьёт меня, – снова и снова повторял своим тюремщикам Морфин. – Убьёт за то, что я потерял кольцо». Судя по всему, ничего другого он так никогда и не сказал. Морфин провёл остаток дней в Азкабане, оплакивая утрату последнего наследия Марволо, и был похоронен вблизи тюрьмы, рядом с другими скончавшимися в её стенах несчастными.