Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

– Ёлочные шарики, – уверенно сказал Рон, когда они добрались до Полной Дамы. Дама была немного бледнее обычного и поморщилась от его громкого голоса.

– Нет, – сказала она.

– Что ещё за «нет»?

– Пароль сменился, – ответила Полная Дама. – И не кричи, пожалуйста.

– Но нас здесь не было, откуда же нам…

– Гарри! Джинни!

К ним торопливо приближалась раскрасневшаяся Гермиона, в плаще, шляпе и перчатках.

– Я уже часа два как вернулась, выходила навестить Хагрида и Клю… то есть Махаона, – переводя дыхание, сказала она. – Рождество хорошо провели?

– Да, – тут же ответил Рон, – столько всего случилось. Руфус Скрим…

– У меня для тебя кое-что есть, Гарри, – сказала Гермиона, не взглянув на Рона и словно даже не услышав его. – Да, постой-ка, пароль. Трезвенность.

– Вот именно, – отозвалась слабым голосом Полная Дама и повернулась, открыв дыру в портрете.

– Что это с ней? – спросил Гарри.

– Судя по виду перебрала на Рождество, – округлив глаза, ответила Гермиона и первой вошла в уже заполненную учениками общую гостиную. – Выхлебала со своей приятельницей Виолеттой всё вино, какое смогла найти на картине с пьянствующими монахами, той, что в коридоре Заклинаний. Как бы там ни было…

Она порылась в кармане и вытащила пергаментный свиток, надписанный рукой Дамблдора.

– Отлично, – сказал Гарри, быстро развернув его и обнаружив, что очередной урок Дамблдора назначен на следующий вечер. – У меня найдётся, что ему порассказать… и тебе тоже. Давай сядем…

Но тут раздался громкий вопль: «Бон-Бон!» – и выскочившая невесть откуда Лаванда Браун бросилась в объятия Рона. Кое-кто из наблюдавших эту сцену захихикал; Гермиона, звонко хохотнув, сказала:

– Вон там свободный стол… Ты с нами, Джинни?

– Нет, спасибо, я обещала Дина встретить, – ответила Джинни, и Гарри невольно отметил, что в её голосе нет особого энтузиазма. Оставив Рона с Лавандой в подобии вертикальной борцовской позиции, Гарри повёл Гермиону к никем пока не занятому столу.

– Как провела Рождество?

– Да неплохо. – Она пожала плечами. – Ничего особенного. А как всё прошло у Бон-Бона?

– Сейчас расскажу, – пообещал Гарри. – Послушай, Гермиона, ты не могла бы?..

– Нет, не могла бы, – отрезала она. – Даже и не проси.

– Я думал, может… ну, ты понимаешь, после Рождества…

– Это Полная Дама выдула бочку пятисотлетнего вина, Гарри, не я. Так какие важные новости ты мне хотел сообщить?

Она выглядела в эту минуту слишком разгневанной, чтобы препираться с ней, поэтому о Роне Гарри больше заговаривать не стал и пересказал ей подслушанный им разговор Малфоя со Снеггом.

Когда он закончил, Гермиона немного помолчала, размышляя, потом спросила:

– Ты не думаешь…

– Что, предлагая помощь, он притворялся, хотел обмануть Малфоя и выведать, чем тот занят?

– Ну в общем, да, – сказала Гермиона.

– Отец Рона и Люпин тоже так считают, – нехотя признал Гарри. – Но ведь из их разговора явно следует: Малфой что-то задумал, ты не можешь этого отрицать.

– Нет, не могу, – медленно отозвалась она.

– И действует он по приказу Волан-де-Морта, как я и говорил!

– М-м-м… а имя Волан-де-Морта кто-нибудь из них упоминал?

Гарри нахмурился, стараясь как следует всё припомнить.

– Не уверен… Но Снегг точно произнёс слова «твой хозяин», а кем ещё может быть этот «хозяин»?

– Не знаю, – покусывая губу, сказала Гермиона. – Скажем, отцом Драко?

Она смотрела в другой конец комнаты, явно уйдя в свои мысли и даже не замечая щекочущую Рона Лаванду.

– А как Люпин?

– Да не очень, – ответил Гарри и рассказал ей о работе Люпина среди оборотней и о трудностях, с которыми он столкнулся. – Ты когда-нибудь слышала об этом Фенрире Сивом?

– Ещё бы! – вскричала Гермиона, и в голосе её прозвучал испуг. – И ты тоже слышал, Гарри!

– Где, на уроках истории магии? Ты же знаешь, я редко прислушиваюсь…

– Нет, не на уроках – Малфой грозил им Горбину! – воскликнула Гермиона. – Помнишь, в Лютном переулке? Сказал, что Сивый – старый друг их семьи, что он будет следить за успехами Горбина!

Гарри, разинув рот, уставился на неё:

– Совсем забыл! Но ведь это доказывает, что Малфой – Пожиратель смерти, иначе как бы он мог связаться с Сивым, да ещё и командовать им?

– Да, очень подозрительно, – почти прошептала Гермиона. – Если только…

– Да брось ты, – раздражённо сказал Гарри, – уж этого-то ты никак объяснить не сможешь!

– Ну… не исключено, что его слова были всего лишь пустой угрозой.

– Знаешь, ты просто невероятна, – покачивая головой, сказал Гарри. – Ладно, потом увидим, кто из нас прав… Тебе ещё придётся извиниться за свои слова, Гермиона, точь-в-точь как Министерству. Ах да, я, кроме всего прочего, и с Руфусом Скримджером поссорился…

Остаток вечера они провели, дружно костеря министра магии, ибо Гермиона, как и Рон, считала, что после всего пережитого Гарри в прошлом году по вине Министерства просить у него помощи – просто наглость с их стороны.

Новый семестр начался на следующее утро с приятного для шестикурсников сюрприза – кто-то приколол ночью к доске объявлений в гостиной большой лист, на котором значилось:

УРОКИ ТРАНСГРЕССИИ

Если вам уже исполнилось семнадцать лет или исполнится до 31 августа, вы вправе пройти двенадцатинедельный курс обучения трансгрессии, который будет вести назначенный Министерством магии инструктор.

Желающих принять участие просим расписаться ниже.

Плата за обучение: 12 галеонов.

Гарри с Роном присоединились к небольшой кучке тех, кто собрался у доски объявлений и поочерёдно расписывался внизу листа. Рон как раз вынимал перо, чтобы поставить своё имя под именем Гермионы, когда подобравшаяся к нему сзади Лаванда закрыла Рону глаза ладонями и взвизгнула:

– Угадай кто, Бон-Бон!

Гарри, отвернувшись от них, увидел уходившую Гермиону и присоединился к ней, не желая оставаться рядом с Роном и Лавандой, но, к его удивлению, Рон нагнал их сразу за портретным проёмом – уши его горели, лицо было сердитым. Гермиона, не произнеся ни слова, ускорила шаг и присоединилась к Невиллу.

– Так, значит, трансгрессия, – сказал Рон, и по тону его было совершенно ясно, что Гарри лучше о случившемся не упоминать. – Наверное, весело будет, а?

– Не знаю, – ответил Гарри. – Может, делая это сам, чувствуешь себя и получше, но когда меня брал с собой Дамблдор, я никакого удовольствия не получал.

– Да, я и забыл, ты же уже трансгрессировал. Хорошо бы пройти испытания с первого раза. – На лице у Рона появилось озабоченное выражение. – У Фреда с Джорджем это получилось.

– Зато Чарли провалился, верно?

– Чарли крупнее меня, – Рон свесил руки вдоль тела, совсем как горилла, – так что Фред с Джорджем на его счёт особенно не прокатывались… Во всяком случае, при нём.

– А когда мы сможем пройти настоящие испытания?

– Когда нам стукнет семнадцать. Мне осталось только марта дождаться!

– Но в замке ты всё равно трансгрессировать не сможешь.

– Ну и пусть. Зато все будут знать, что я могу трансгрессировать, если захочу.

Будущие занятия трансгрессией взволновали не только Рона. Все разговоры в этот день вращались вокруг предстоящих уроков, на возможность исчезать и появляться по собственному желанию возлагались большие надежды.

– Вот будет клёво, когда мы сможем просто… – Симус прищёлкнул пальцами, изображая исчезновение. – Мой кузен Фергюс делает это, просто чтобы позлить меня, но ничего, он у меня дождётся, я ему минуты покоя не дам!

Картины счастливого будущего так его увлекли, что он с излишним воодушевлением взмахнул волшебной палочкой и, вместо того чтобы соорудить фонтанчик чистой воды – такое задание получили они в тот день на уроке заклинаний, – создал струю, которая, как из брандспойта, ударила в потолок и окатила профессора Флитвика.

– А Гарри уже трансгрессировал, – сказал Рон сконфуженному Симусу после того, как профессор Флитвик одним взмахом собственной палочки осушил себя и заставил Симуса несколько раз написать: «Я волшебник, а не бабуин с волшебной палочкой». – Дам… э-э… один человек брал его с собой. Ну, знаешь, парная трансгрессия.

– Ух ты! – прошептал Симус и вместе с Дином и Невиллом склонился к Гарри, чтобы услышать от него, что ощущает трансгрессирующий человек.

Шестикурсники до самого вечера приставали к Гарри с расспросами. Все они, похоже, испытывали скорее благоговейный восторг, чем страх, услышав, какие при этом ощущаешь неудобства. Когда часы показали без десяти восемь, Гарри всё ещё продолжал отвечать на дотошные вопросы и, чтобы поспеть на урок к Дамблдору, вынужден был наврать, будто ему нужно вернуть книгу в библиотеку.