Я вам любви не обещаю (СИ) - Юлия Леонова

- Постой-ка! – окликнул он дворецкого, намеревавшегося закрыть двери.

Перешагивая через ступеньку, Бахметьев вновь поднялся на крыльцо.

- А барышня, барышня сюда не приезжала? Белокурая такая, голубоглазая? – заглядывая в лицо слуге, выспрашивал он.

- Не было барышни никакой. Ей Богу, барин. Да и откуда здесь барышням взяться, - отвёл он глаза в сторону.

- Не было, говоришь, - вздохнул Бахметьев.

- Вот вам крест, - перекрестился правой рукой дворецкий, спрятав левую за спину.

- Ну не было, так не было, - понуро развернулся граф и побрёл к ожидающим его саням.

Последняя ниточка, связывающая его с Верой, оборвалась. Где искать? У кого спросить?

- В Петербург, - забравшись в сани, буркнул Бахметьев, поплотнее запахнув меховую полость.

***

Особняк Епифановых по столичным меркам был невелик, и располагался довольно далеко от Дворцовой площади, в самом конце Пироговской набережной. Олеся скучала в музыкальном салоне, окна которого выходили на замёрзшую во льду реку. Наталья тихонько перебирала струны гитары, разучивая новую мелодию, и изредка поглядывала на сестру, погруженную в меланхолию.

Минул месяц с ужасных событий, стоивших жизни князю Уваровых. Правила хорошего тона не позволяли близким родственникам покойного принимать участия во всех увеселениях сезона. В прошлую седмицу девицы Епифановы вместе с генеральшей посетили литературный вечер у княгини Одоевской. Стареющая светская красавица окружала себя чересчур молодыми поклонниками, людьми искусства всякого рода, как то начинающие литераторы или художники.

По признанию самой Олеси она едва не умерла от скуки в тот вечер. Mademoiselle Епифанова строила весьма грандиозные планы на нынешний светский сезон, но из-за смерти дядюшки все они пошли прахом. Несомненно, её одиночество и вынужденное заточение могло бы скрасить общение с женихом, но граф Бахметьев, увы, даже не отвечал на её письма. Однажды она уже писала его матери, жалуясь на невнимание к ней наречённого, но прибегать во второй раз к тому же самому не стала. Графине она писала о жизни в столице, о тех немногочисленных раутах, куда удавалось попасть, не нарушая приличий, которые надобно было соблюдать в связи с трауром по князю Уварову, но ни словом не обмолвилась о том, что Георгий Алексеевич попросту её игнорирует.

Тоскливо выводя тонким пальчиком на стекле его инициалы, Олеся горестно вздыхала. Под окнами остановилась тройка и привлекла её внимание. Разглядев того, кто пожаловал с визитом, mademoiselle Епифанова оживилась.

- Никак его сиятельство, - усмехнулась Натали, обратив внимание на нервозность сестры и лихорадочные попытки привести себя в порядок перед большим зеркалом.

- Он самый, - весело сверкнула глазами Олеся.

- Я бы на твоём месте не спешила выказывать радости по сему поводу, - ядовито заметила Наталья, - а не то станет слишком очевидно, что причиной твоей меланхолии являлось именно его отсутствие.

- Надеюсь, у него есть оправдание тому, - поспешила вниз в гостиную Олеся. – А ты разве не спустишься?

Натали пожала округлым плечиком:

- Не хочется.

Пробежав верхний пролёт лестницы, Олеся замерла на площадке и перевела дыхание. Придав себе чинный благопристойный вид, девушка неспешно спустилась и неторопливо вошла в распахнутые двери красной гостиной.

- А вот и Олеся, - обрадованно возвестила Татьяна Михайловна, улыбаясь дорогому гостю.

- Mademoiselle, счастлив видеть вас, - склонился над её рукой Бахметьев.

- Что-то вы долго не навещали нас ваше сиятельство, - попеняла ему Олеся, позабыв о данном самой себе обещании не выказывать графу того, как сильно она скучала без его общества.

- Вынужден был оставить столицу по делам службы, - отозвался Бахметьев.

Упрёк, прозвучавший в словах невесты был совершенно справедлив, но Георгий не почувствовал себя виноватым, как то должно было быть, испытывай он к ней хоть малую толику чувства.

- Далеко уезжали? – поинтересовалась она изо всех сил, стараясь показать, насколько ей интересно все, что с ним связано.

- В Пятигорск, - не моргнув глазом солгал Бахметьев, вспомнив об инспекции, что должен был осуществлять в пехотном полку вместо Вершинина.

- О, - протянула Олеся. – Тогда вы быстро обернулись, Георгий Алексеевич.

- Желание видеть вас, несло меня, словно на крыльях, - отозвался Бахметьев в своей обычной манере записного повесы, привыкшего говорить дамам то, что они желали бы услышать.

Олеся зарделась от удовольствия.

- Без вас было невыносимо скучно. Из-за смерти дядюшки мы почти не выезжаем, - вздохнула она.

Татьяна Михайловна тихо кашлянула, призывая дочь вспомнить о хороших манерах и не сетовать на то, что из-за траура, она не может веселиться, как ей того бы хотелось.

- Печально, - согласился Бахметьев. – Представляю, сколь несладко нынче приходится Ольге Михайловна, - уколол он девушку, напомнив той о безутешной вдове Уварова.

Олеся сконфузилась. Её маменька и Натали частенько бывали с визитами на Литейном у тётушки Ольги, а вот она всегда находила предлог, дабы не ехать.

- Георгий Алексеевич, - указала глазами на нишу в глубине гостиной девушка, - мы могли бы поговорить о нас с вами?

- Как пожелаете, - предложил ей руку Бахметьев.

Проводив свою невесту до уединённого местечка, Георгий Алексеевич усадил её в кресло, а сам остался стоять, проигнорировав взгляд mademoiselle Епифановой, указывающий на соседнее кресло.

- Маменька полагает, что венчание надобно отложить до Красной горки, - печально вздохнула девушка.

- Я полностью согласен с вашей маменькой, Олеся Андревна, - отозвался Бахметьев.

Олеся нахмурилась:

- Я была уверена, что вы не пожелаете откладывать нашу свадьбу.

- Дело не в моем желании, - всё же присел подле неё Георгий Алексеевич. – Ещё два месяца продлится траур по князю Уварову, а после начнётся Великий пост. Получается, что Господь всё решил за нас с вами.

- Вы никогда не говорили мне о своих чувствах, - отчаянно краснея, чуть слышно произнесла девушка.

Георгий Алексеевич откинулся на спинку кресла. Пальцы принялись выбивать дробь по резному подлокотнику. Он, конечно же, полагал, что когда-нибудь Олеся заговорит о том, и даже собирался честно признаться ей, что отнюдь не страсть подтолкнула его к тому, чтобы просить её руки. Он вовсе не собирался говорить о том, что рассчитывал на протекцию её отца в продвижении по службе, или о том, что использовал интерес к ней, как предлог, дабы порвать с Ольгой. Ведь есть другие причины, не столь значимые, но куда более благозвучные для ушей девицы. Он мог бы сказать ей, что она очаровательна, что именно такой он желал бы видеть свою жену, а любовь не самое главное. Может быть, им повезёт и со временем чувства его к ней переменятся. Не зря же говорят: стерпится – слюбится. Но вслух произнёс другое: