Красный свет - Максим Кантор

– Тушинский, что ли, вас на Кремль поведет? Гачев поведет!

Вышел вперед один, крепкий, отчаянный:

– Нас тут достаточно, чтобы идти на Кремль!

– Даешь!

И зашевелились ряды, разбрызгивая снежную серую кашу: на Кремль!

И даже испугались иные москвичи: все же на демонстрацию договорились идти, а не на штурм. Уж не провокация ли это?

Возможно, кампанию, начатую против России генералами фон Боком, Гудерианом, Брауховицем и фон Клейстом, – теперь продолжают Пиганов и Ройтман? Такой слух плавал во городу. Сумасшедшие анчоусы, охранители режима, шептались: есть, мол, в стране пятая колонна – разрушает державу изнутри. Шелестели: американский Государственный департамент платит оппозиции за развал страны. Соображение это вызывало в рядах оппозиции смех.

Поведешь очами окрест и невольно спросишь: неужто за развал еще и платят? Все само валится. Вон, крыша у стадиона рухнула – это что, Госдеп заплатил за обрушение? Или, допустим, лифт оборвался в новостройке. Это что, шпионы американские гадят? А если платит Госдеп за развал, то где доли участников развала? – так говорил всякий фрондер. И выворачивал карманы, показывая, что долларов американских в карманах нет.

Правда, случались неловкости. Так, эстрадный актер Коконов, давая протестный концерт в Театре эстрады, шутливо спросил у зрителей, где же его доля американских денег, – и показательно вывернул карманы. К удивлению публики, из карманов его вывалились пачки зеленых долларов, бриллиантовый кулон, мобильный телефон со стразами, золотая табакерка и чековая книжка. Зал ахнул: вот они – деньги Госдепа! Что же побудило актера сознаться? Сцена напомнила открытые судебные процессы тридцать седьмого, когда затравленные обвиняемые признавались в шпионаже. В отличие от сломленного Бухарина, эстрадный актер Коконов признаний не делал, но немедленно объяснил, что доллары поступили отнюдь не от Госдепа, а произошли они от бизнесмена Балабоса. Оказывается, актер был одарен пачками денег за исполнение протестных частушек на корпоративном вечере в Барвихе. И зрители успокоились: слава богу, Госдеп тут ни при чем – просто Балабос обанкротил автомобильную промышленность, построил в цехах заводов казино, деньги хранит в американской валюте в банке Манхэттена. Какой же тут Госдеп? Все честно.

Говорили так: вы что, за теорию заговора? Ха-ха! Тут уж любой понимал, что история – вещь объективная, какие тут заговоры. Разве есть дело Государственному департаменту Америки до России? Что им, заняться нечем? Наверняка существуют поважнее дела: игра в теннис, барбекю, разгадывание кроссвордов. Зачем заниматься проблемами страны с ядерным оружием – несерьезно! Теория заговора – это курам на смех.

И лишь у отдельных граждан возникала мысль: когда тигр ест зайца, это соответствует теории заговора тигров? Или просто так устроено?

– Дорогу дайте, хлопцы!

Бендеровцы потеснились, патриоты подались назад, эсеры расступились – на площади появилась новая колонна, то пришли чпоковцы. Мультимиллиардер, надежда русской демократии Алекс Чпок пожелал возглавить протест против коррупции и произвола. Внимание, вот он сам – рослый, статный, учредитель литературных премий и хозяин русской рудной промышленности! Вот он – демократ и либерал!

Некий педант задал вопрос из задних рядов: мол, как быть с теми директорами предприятий, перешедших в собственность героя, которых находили утопленными по канавам, – это ли не произвол и коррупция? – но злопыхателя зашикали. Какие такие канавы? Какие такие директора? И что, мы будем поминать прошлое? Кто поминает космонавту, что герой в детстве писал в штаны? Ну да, писался – а теперь в космос летает!

Выглядел новый лидер демократов как жестокий садист, но сторонники говорили, что бетонное лицо – лишь маска, за которой скрыт очаровательный человек. Возникал вопрос: а почему именно эту маску выбрал благородный кандидат, отчего не обзавестись маской Альберта Швейцера? Ах, что вы, говорили сторонники, вы не понимаете, он должен таким монстром представляться партнерам по бизнесу, там свои законы. А в жизни он – неисправимый романтик. Так девочки пятиклассницы аттестуют знакомого хулигана: не смотрите, что он кошек вешает, он очень ранимый мальчик.

У фронды появился долгожданный герцог Бофор: интеллигенция льнула к новому лидеру Чпоку – этот воровать не станет! Он все что можно спер. Герцога демократии попросили сказать несколько слов.

Неисправимый романтик с лицом садиста сказал кратко:

– Я не из тех, кто лежит на диване и думает о смысле жизни!

Взволнованные интеллигенты повторяли эти величественные слова. Он не из тех, кто думает о смысле жизни – ему некогда, он деньги зарабатывает! Созидатель он! И интеллигенция, коей по штату положено думать о смысле жизни, радостно приветствовала нового вожака, который сообщил, что думать не желает. Герцог демократии простер над головами руку и крикнул: «Не забудем! Не простим!» И фронда подхватила: «Не забудем!»

Колонны патриотов, националистов и демократов слились в единое море голов. «Не забудем!» Что именно толпа собиралась помнить, было не ясно, – поскольку всегда предпочитала забывать.

Так уже было: те же взволнованные лица и смелые слова. В девяносто третьем, когда пьяный президент Ельцин решил расстрелять непослушный парламент, та же толпа гудела на стогнах. Людям мерещилось, что от них прячут демократию – закрывают варенье в недоступный шкаф. Что делать с демократией, не ведали, но ключи от шкафа требовали. Жирный экономист Гайдар кричал бушующей толпе: «Фашизм не пройдет!» – имея в виду не гитлеровские войска, но парламент, который не поддержал приватизацию народной собственности. Почему нежелание поделить страну на корпорации называется «фашизмом», тогда никто не спросил. Если рассуждать логически, то именно фашисты и хотели разделить Россию на несколько управляемых государств (так говорил Гиммлер) – а значит, нежелание делить страну на корпорации не совпадает с фашистской доктриной. Однако в тонкости терминологические в тот вечер не вдавались. Казалось, бронетехника Гудериана рвется на Красную площадь, а над Кутафьей башней вот-вот водрузят орла со свастикой. Орды дикарей надо проучить – вот что думали москвичи, не подозревая, что дикари – это они сами. Толпа ревела: «Фашизм не пройдет!» – и суровые лица москвичей, не раз являвших мужество в ополчении, преданно обратились к жирному экономисту. Фашизм в тот вечер не прошел. И Гудериана остановили, и парламент расстреляли из танков, а страну Россию поделили и распродали.

«Фашизм не пройдет!» – в упоении кричал жирный человек с балкона мэрии, имея в виду, что частная собственность лучше, нежели собственность коллективная. И толпа москвичей, у которых эту коллективную собственность изымали, вторила своему герою: «Фашизм не пройдет!»

В девяносто третьем насмерть стояли, как в сорок первом на Волоколамском шоссе.

Сегодня, стоя на Болотной площади, Фалдин почувствовал, что фронт сопротивления создан вновь. Он нашел на площади друзей, стократно стиснул в рукопожатии ладонь единомышленника. Встретил Аркадия Аладьева, приехавшего из Лондона. Аладьев сообщил, что в Британии ведутся серьезные переговоры на самом верху: Пиганов выступал в парламенте, Ройтман пишет интереснейший политический памфлет, подключили к борьбе опальных олигархов. Одним словом, будильник истории заведен – следует готовиться к финальному бою.

Аладьев кстати показал фотографию, где он был в роли арестованного внутри милицейской машины.

– Потрясающее фото. А вот – вид из моего номера в Венеции! – Художник-концептуалист Бастрыкин, случившийся рядом, показал открытку с видом на Гранд-канал. – Недурно, правда? Там сейчас тепло, пятнадцать градусов. Хотя с лагуны и дует.

– Пятнадцать градусов? – И ненависть к режиму с новой силой стиснула сердца.

– Поэт! Поэт! – кричала толпа, и через минуту все смеялись стихам мальчишки, забравшегося на трибуну.

– Русь, ты прогнала Наполеона!Прогони советского шпиона!Чтобы жилось вольготнее тебе,Прогони агента КГБ! —

кричал юноша в московский сумрак, и демонстранты гудели.

– Это для разогрева, – пояснил концептуалист Бастрыкин, – потом посерьезней будет. Ройтмана сегодня нет, приходится давать частушки.

Среди слушателей было много молодежи; юные думали, будто чекист тайно пробрался на трон. Те, кто постарше, помнили, что сами демократы посадили на княжение чекиста. Пригласили на время, на в России удачливые правители правили подолгу, вот и президент-полковник захотел остаться у власти. Успех сопутствовал президенту-полковнику во всем: вчера никто и помыслить не мог о расколе русского общества. Однако случилось так, что государство стало мешать обществу.

Причиной (так считали ретрограды и националисты) был заговор враждебных России стран. Дескать, сидели по ту сторону планеты бжезинские и киссинджеры, они, мол, и замутили. Но возникал вопрос: а где враги России были раньше? Почему дали править полковнику целых двенадцать лет, прежде чем взбунтовать публику? Если глядеть непредвзятым оком, выглядело так, словно заслуженный артист на сцене дал петуха и в него полетели помидоры.