Удачная охота - Павел Кузнецов

— Если я стерва, то кто тогда Виктория!? Ты что, серьёзно полагаешь, что все альты такие мягкие и пушистые, как Алисия? Ну, ты даёшь! — женщина даже не разозлилась на мою реплику, а несказанно ей удивилась. Удивился и я.

— Значит, Виктория до встречи со мной вела себя несколько иначе? — я аккуратно начал зондировать почву, не спеша задавать вопрос в лоб.

— Я не знаю, как она ведёт себя с тобой, но наша связующая имеет очень, ОЧЕНЬ сильный характер, ей палец в рот не клади. Иначе она уже давно была бы мертва, а, скорее, вообще не стала бы связующей.

— Кто такая связующая?

— Этот вопрос задашь Виктории, — фыркнула дама, — она тебе ответит в мельчайших подробностях. Ладно, хорош валятся на мостовой, мы тут с тобой уже целую толпу наблюдателей собрали. — С этими словами синеволосая резко вскочила с меня и, хватаясь за мечи, рыкнула на действительно собравшихся в отдалении зрителей. Они тут же ретировались, не желая иметь дело с разъярённой фурией, которая только что на их глазах изнасиловала матёрого воина.

— Проводишь меня к Виктории? — поинтересовался я, когда мы отошли от площади на приличное расстояние.

— Как будешь просить, — игриво повела плечиком женщина.

— Что-то ты сегодня разыгралась не на шутку. Во время нашей прошлой встречи ты показалась мне женщиной гораздо более сдержанной.

— Это когда я хотела выгнать взашей магов? — невинно полюбопытствовала дама.

— Как же с альтами тяжело! Так и норовите поддеть, надавить и затащить в постель. Может поэтому у вас такие проблемы с мужиками? — я не собирался оставаться в долгу.

Дама промолчала, и я пожалел, что затронул такой щекотливый вопрос. Она пристроилась рядом, взяла меня под руку и тихо сказала.

— Не надо больше так шутить, ты делаешь мне больно, — её боль и в самом деле ощущалась даже при моих слабых ментальных способностях. Я тут же зарёкся впредь так шутить, и вынужден был попросить у женщины прощения, чтобы хоть немного её успокоить. Пожалуй, это самый больной вопрос для этих потрясающих созданий и моя неуклюжая шутка попала в слишком удобренную почву её потаённых переживаний. — «Никакая она не стерва. Просто слишком сильная и немного извращённая натура. Нужно срочно выходить из этой неудобной ситуации».

— Прости меня за стерву, Стася. Ты просто… очень необычная женщина, и мне крайне тяжело привыкнуть к этому. У меня просто никогда раньше не было любовниц из числа воительниц, в Империи их почти не встретишь.

— А как же варвары? Ты же служил на севере, — альта вмиг переключилась на новый предмет, почти забыв о своих переживаниях.

— Так я же с ними воевал, а не политесы разводил.

— Ну… Неужели не хотелось попробовать? — в глазах женщины светилось ничем незамутнённое наивное любопытство.

— Ты ещё орков вспомни! Нет, не хотелось. Они нас убивали, мы убивали их, никаких иных общих тем в наших отношениях не существовало, — теперь уже я расстроился, вспомнив погибших от рук варварских воителей и воительниц товарищей. — «Что-то я становлюсь излишне сентиментальным. Раньше такие воспоминания будили во мне лишь злость и решимость, а теперь какие-то сопли норовят выступить».

Так, незаметно, за разговором, мы дошли до поместья синеволосой. Она, ни слова не говоря, просто провела меня внутрь, в хорошо знакомый мне зал на третьем этаже. Здесь под непрерывный звон мечей рубились две альты, одна из которых была моей возлюбленной, а вторая оказалась совершенно мне незнакома. По пепельным волосам я сначала подумал, что это Алисия, но дама была гораздо крупнее неё в кости, да и общее впечатление от неё оставалось иным. В ней ощущалась сила, какая-то молодецкая удаль или игривость, точнее сказать было сложно. Она чем-то напомнила мне мою Викторию, хотя были и существенные отличия. Но сейчас меня заботила не она, я как зачарованный наблюдал за движениями своей избранницы, совершенно выпав из реальности.

Картина боя двух альт больше всего походила на стремительное вращение смерча. Самих нюансов движений или ударов видно не было, все они сливались в единый сверкающий серо-чёрной сталью вихрь. Звон непрерывно соприкасающихся мечей также утратил привычное звучание боя, больше походя на гул всё того же смерча, разве что его истинную природу выдавали отчётливо различимые металлические нотки. Вместе с тем, стремительных перемещений, как тогда, когда Виктория сражалась с орками, почти не было, дамы сражались, перемещаясь по некому заранее заданному кругу. Но эти их перемещения были столь стремительны, что дополняли собой общую картину именно смерча: воительницы перемещались по кругу почти непрерывно, хотя удары следовали всё же значительно чаще перемещений. Об этом говорило то, что перемещения тел фиксировались взглядом, а вот вереницы ударов и блоков от взгляда ускользали, размываясь, и отражаясь в восприятии лишь молочной чёрно-серой дымкой, которую то и дело пронзали блики света на клинках. Поразмыслив, я пришёл к выводу о полной логичности такого положения вещей: альты в буквальном смысле слова связали друг друга боем, не давая друг другу времени на увороты и картинные отступления, да и на картинные атаки его тоже не оставалось.

Сила ударов, которыми обменивались воительницы, также была запредельной. Несколько раз отведённый клинок на моих глазах входил в пол почти по рукоять, а это означало, что он пробивал не только покрытие пола, но и мощные брёвна перекрытия. Один раз клинок с лязгом отлетел к стене, выбитый из рук беловолосой чудовищным ударом, и на две трети вошёл в камень. Будучи хорошим лучником, я прекрасно знал, что та же стрела с каждым метром теряет начальную скорость полёта, так что отлетевший метров на семь клинок из-за большего, чем у стрелы веса и менее приспособленной к полёту формы, должен был растерять значительную часть начальной скорости.

Для меня было очевидным и то, что простая человеческая сталь просто не выдержит таких чудовищных нагрузок, которым подвергали клинки воительницы. Мои мечи давно бы выщербились от регулярного попадания острой кромки на плоскую часть клинков во время блоков, погнулись бы от чудовищной силы ударов во время жёстких блоков; даже сама жёсткая структура стали при таких нагрузках запросто могла дать трещину, да и прикреплённая к клинку рукоять в месте их соединения должна была дать слабину. Гномская сталь была для альт единственным возможным гарантом эффективной тренировки и боя.

Моя женщина в этом бое была великолепна. Я то и дело фиксировал мягкие перетекания её тела из стойки в стойку, намётанным взглядом отмечал начало и завершение некоторых известных мне связок, видел некоторые красивые увороты, когда тело альты буквально прогибалось назад или красиво подавалось вперёд. Она при этом была не только красива как воительница за работой, но и чрезвычайно притягательна как женщина. Её движения воспринимались моим одурманенным любовью мозгом не только как стремительные броски хищницы, но и как танец, имеющий некий эротический подтекст. Думаю, я мог оценить эту часть её движений столь абстрактно, так как сам являлся мастером мечного боя и, как воин, видел и умел ценить красоту, изящность движений во время боя. Сейчас я как никогда раньше понял, насколько же мы с ней похожи, и именно поэтому можем по-настоящему понимать друг друга.