«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего - Вадим Полищук

— Если добровольцев нет, останется сержант Вощило. Это приказ. — Сергей успел предотвратить возражения, готовые сорваться с языка сержанта: — Задача ясна?

— Так точно. Только кто мне поверит?

— А ты постарайся, чтобы поверили. И за танками присматривай.

Вместе с фельдфебелем оставили еще и Аббасова, как лучшего инструктора по обучению вождению танков. Хотели еще и Рябова, но тот отбился, решительно заявив:

— У меня к немцам свой счет. С сынков взыскать не успел, так пусть их папаши расплачиваются.

Дальнейший разговор был прерван появлением самого комбата. Кондратьев сразу понял, что никакой проверкой здесь и не пахнет, народ совещается. Выйдя перед собравшимися, подполковник огласил окончательный приговор:

— Завтра выступаем, отправление первого эшелона — пятнадцать ноль-ноль. Эти танки приказано оставить здесь.

В отличие от остальных танкистов батальона собравшиеся хорошо знали, что их ожидает, потому слова комбата породили гробовую тишину. Сергей провел рукой по шершавой броне ближайшей «тридцатьчетверки».

— Ну что же, может, оно и к лучшему. Не дай бог, хоть один к немцам попадет. Все, собрание закончено, надо собираться.

Как всегда, в последний момент обнаружилась масса важных, срочных и никак неотложных дел и забот. Домой Сергей вернулся затемно. Жена встретила его в прихожей, привычно подставила для поцелуя щечку.

— Ужинать будете?

Она так и не научилась говорить мужу «ты». Чужая женщина, совсем чужая. И холодная. Сергей в очередной раз осознал эту истину. Тем не менее от осознания скорого расставания с ней защемило сердце.

— Мы завтра выступаем, мне надо собраться.

— Надолго?

— Как получится. Это война, загадывать бесполезно.

Настя застыла, осознав вдруг, что может потерять мужа навсегда. Пусть и нелюбимого, но любящего. Надолго, а может, навсегда ей предстоит остаться одной.

— Я помогу.

— Спасибо, но лучше я сам.

Как ни коротки были сборы, а закончились все равно за полночь. Жена уже легла, когда Сергей добрался до широкой супружеской кровати и осторожно, чтобы не разбудить ее, лег. Они уже давно спали под разными одеялами. Неожиданно он почувствовал прикосновение, теплая Настина рука легла ему на плечо. Пару секунд он не мог поверить в происходящее, потом повернулся к жене. Впервые за два с лишним года супружеской жизни Настя была без обычной длинной и плотной ночной сорочки. И впервые предлагала себя сама.

Утром Настя держалась как обычно. Привычно накормила мужа завтраком, но дух расставания, незримый и неумолимый, витал над супругами.

— Давай простимся здесь, не хочу, чтобы ты приходила на станцию.

Прощальный поцелуй Настя выдержала, и только когда дверь за мужем закрылась, она безвольной куклой осела на крашеные доски пола прихожей. И зарыдала.

На погрузке один из танков заглох, механикам потребовался час, чтобы опять завести двигатель, второй неудачно сманеврировал и едва не свалился с платформы.

— Танкисты, мать их! Еще до немцев доехать не успели, а танк чуть не угробили, — прокомментировал действия коллеги Ерофеев.

— Не ругайся, Иваныч, люди понимают, что не к теще на блины едут, вот и нервничают.

Тем не менее у большинства собравшихся настроение было приподнятое, почти праздничное. За время своего пребывания в городе рота, а потом батальон корнями вросли в местное общество, породнились, обзавелись бесчисленными связями. И сейчас, казалось, все эти «связи» и родственники пришли на проводы. Даже батюшка присутствовал и городской духовой оркестр.

Перед отправлением эшелона устроили митинг. Сначала на импровизированную трибуну взобрался кто-то из городского начальства, потом ответную речь толкал Кондратьев. Сергею захотелось, чтобы все это закончилось как можно быстрее, и вот наконец над собравшимися пронеслось:

— По вагонам!

Короткая команда в одно мгновение разделила людей на тех, кто уезжает на войну, и тех, кто остается. Хотя некоторые никак не могли расстаться. Сергей с трудом оторвал Иваныча от рыдающей Матрены. Заглушая прощальные возгласы, оркестр грянул «Тоску по Родине».

Уже в вагоне под перестук колесных пар Сергей заметил:

— Чужие мы здесь, никому не нужные.

— Это на тебя так прощание с Анастасией Порфирьевной подействовало? — поинтересовался Ерофеев.

— Нет, я давно это заметил.

В открытой двери теплушки проплывали предгорья Южного Урала.

Спустя две недели после убытия батальона на границу с Восточной Пруссией фельдфебель учебной роты Вощило был разбужен криками: «Пожар! Пожар!» В одном исподнем он выскочил из казармы и замер — склад, где стояли «тридцатьчетверки», пылал… Такие же белые в свете пожара фигуры беспорядочно метались по двору. Никого из офицеров в роте не оказалось, солдаты сами начали выстраивать живую цепь, чтобы передавать ведра с водой от ближайшей колонки, когда вмешался фельдфебель:

— Назад! Назад, я сказал! Сейчас боезапас рванет!

Словно подтверждая его слова, внутри глухо бухнул взрыв. Горящие угли взметнулись над занимавшейся огнем крышей склада.

— Назад!

На этот раз никого уговаривать не пришлось, люди отхлынули от горящего здания.

— Поливайте крыши, не давайте огню распространиться!

Буквально две минуты спустя сильнейший взрыв разметал крышу, ударная волна выбила стекла, как тряпичных кукол разбросала людей. Позже выяснилось, что обошлось без тяжелораненых, но тогда было не до этого, горящие обломки крыши разбросало по расположению роты. Сорванную со старой «тридцатьчетверки» башню потом нашли за складом, метрах в двадцати от танка. Казармы, мастерские и второй гараж с трудом, но отстояли. Склад с танками выгорел полностью. Время от времени в глубине пожара бухали отдельные взрывы, но общей детонации больше не было.

Расследование так и не установило причину пожара. Стоявший при складе часовой клялся и божился, что загорелось изнутри, сначала через щели повалил дым, а крыша загорелась уже потом. В конце концов все списали на недавно смонтированную в ангаре электрическую проводку. На этом дело и затихло. Всю зиму почерневшие обугленные танки простояли в развалинах склада. Только толстый слой снега скрывал это позорище от людей. Весной заводу потребовался металл, и с танков сняли башни, а летом и сами корпуса отволокли на завод, где они и закончили свое существование.

К августу пятнадцатого года завод вышел на производство двух танков Т-1 в неделю.

ЭПИЛОГ

Рапорт командира 1-го отдельного бронетанкового батальона подполковника Кондратьева командиру 15-го армейского корпуса генералу Мартосу.

«23 августа было получено донесение о выдвижении колонны противника с артиллерией и пулеметами со стороны Орлау. Моим приказом за линию передовых позиций была выдвинута 1-я танковая рота под командованием штабс-капитана Иванова. Замаскировавшись в кустарнике, рота пропустила передовое охранение и открыла огонь по основной колонне противника с расстояния менее ста саженей. Не ожидавшая появления танков пехота противника была рассеяна и обращена в бегство. Танки, ведя огонь, выдвинулись к дороге с целью окончательного разгрома неприятеля. У дороги рота попала под фланговый огонь немецкого полевого орудия, следовавшего в составе колонны. Танк командира роты вступил в поединок с противником, третьим выстрелом заставил замолчать орудие, а пятым добился прямого попадания, полностью уничтожив его. В ходе боя танк получил незначительные повреждения и после ремонта, выполненного силами экипажа, своим ходом вернулся на исходные позиции. Остальные танки роты повреждений не имели. Потери противника составили до 200 человек убитыми и ранеными, 18 пленными.

27 августа 1-я танковая рота была направлена для поддержки наступления 22-го пехотного полка на сильно укрепленные позиции противника у деревни Мюлен. Выдвинувшись к передней линии траншей впереди пехоты, танки начали уничтожать огневые точки противника орудийным и пулеметным огнем. Особенно отличились в этом экипажи командира роты штабс-капитана Иванова и старшего унтер-офицера Рябова. Пройдя сквозь ряды заграждений, танки ворвались на позиции вражеской пехоты, чем вызвали панику и ее беспорядочное бегство, тем самым способствовали занятию позиций неприятеля пехотой. Преследуя противника, танк штабс-капитана Иванова первым ворвался в Мюлен и вышел к мосту через реку Древниц. Заняв позицию у моста, танк своим огнем не давал противнику возможности использовать его для переброски подкреплений обороняющимся.

Воспользовавшись ограниченным обзором из танка, немецкие саперы сумели подорвать заряд, перебивший левую гусеницу. Экипаж танка продолжил вести огонь из орудия, пулемета и пистолета-пулемета. Увидев, что противник выкатывает на прямую наводку орудие, механик-водитель унтер-офицер Ерофеев сумел развернуть поврежденную машину, приведя противника в сектор действия орудия танка. В ходе поединка один из снарядов пробил броню, унтер-офицер Ерофеев был убит, остальной экипаж получил ранения и контузии, но сумел ответным огнем уничтожить орудие и его прислугу.