Орловский и ВЧК - Владимир Черкасов-Георгиевский

Резидент наполнил до краев вином большой фужер, поставил его перед Борисом:

— Выпейте, пожалуйста. Может быть, вам удастся заснуть, чтобы сбросить напряжение… На днях удалось пройти морем в Гельсингфорс и обратно петроградскому курьеру с моими донесениями, так что я не прошу вас брать с собой шифровок. Но, возможно, вы привезли из Москвы что-то важное?

Ревский осушил фужер, закурил папиросу, выпустил дым и сказал:

— Нет. Впрочем, есть некоторые сведения по линии Петерса, который вами там столь интересовался. Среди чекистов не прекращаются разговоры об удачно спровоцированном и разгромленном «заговоре послов». Успех этого безоговорочно приписывается Петерсу как хорошему агентурщику. Поговаривают, что и в вербовке дамочек он специалист не намного хуже Сиднея Рейли. Упоминалась даже графиня Мура Бенкендорф, но ведь она была любовницей самого Локкарта…

— Что, что, Борис? — воскликнул Орловский. — Да важнее этой информации для меня, быть может, сегодня и нет. Ну-ка, подробнее, пожалуйста.

Борис Михайлович потер лоб, вспоминая.

— Однажды при выпивке в служебном кабинете Бутырки болтал об этом один чекистишка. Что-то связанное с поездкой графини этим летом к детям в Эстляндию.

— Так, так, я вам напомню. В июле госпожа Бенкендорф заявила Локкарту, что ей надо срочно отправиться в Ревель, навестить своих сына и дочку, о которых она не имела вестей с осени 1917 года. Сообщения с Эстляндией как сегодня, так и тогда из совдепии не было, но графиня уехала. Через две недели она вернулась в Москву и, как мне сообщал один курьер от Бойса, ничего Локкарту не стала рассказывать на этот счет. Она лишь бросила несколько слов, что сумела перейти границу в Эстляндию и обратно, повидав детей.

Как всегда, оживившийся разговором о дамах Борис подлил себе еще вина и заметил:

— Слишком виртуозно даже для этой «железной» графини.

— Мура сейчас в Петрограде, у меня с ней некоторые взаимоотношения. Поэтому я внимательно изучаю все, что ее касается, в том числе хотел бы знать точно и об этой истории. Она насторожила англичан, потому что графиня тогда внезапно исчезла из их поля зрения на внушительный срок. Причем, действительно, маловероятно, чтобы графинюшка сумела нелегально перейти эстонскую границу туда и обратно. Это непросто и обстрелянным курьерам.

— Тот чекист в Бутырке намекал, что Мура из Москвы и не уезжала, а спала с Петерсом. Ха-ха, углубляла и таким образом подготовку его агентки.

Словно полфлакона одеколона плеснули резиденту в разрез на сердце… Сбился с толку он и потому что совсем недавно безапелляционно «записал» «бенкендорфиху» немецкой шпионкой.

Однако Орловский сумел даже поразмышлять вслух:

— В Москве при общении Петерса с арестованным Локкартом постоянно фигурировала Мура. В кремлевской «камере» она была подстилкой Локкарта, — не удержался он все же от раздражения, — попав туда скоропалительно освобожденной из-под стражи тем же Петерсом. Весьма похоже, что они опекали там Локкарта эдакой агентурной парочкой.

Орловский вспомнил сейчас и недавнее замечание капитана Знеменского, что «заговор джентльменов» провалился во многом якобы и из-за какой-то дамы.

Резидент подумал, что после случившегося с Ревским в Москве чекистская охота на Орлинского-Орловского должна оживиться теперь и из столицы, если Петерса не отвлекут какие-то неотложные дела. Ведь заместитель Дзержинского не мог забыть, что именно с предателем-чекистом Ревским комиссар Орлинский дружно работал по попрыгунчикам у него под носом. Опять белому агентурщику требовались немедленные контрразведывательные действия.

Глядя на уронившего голову на грудь, задремавшего Бориса, резидент стал перебирать в уме их возможные комбинации.

* * *

Утром Ревский с отлично подделанным паспортом на чужое имя беспрепятственно миновал советско-финскую границу. А Орловский встретился с Мо-гелем-Ванбергом и поручил ему разузнать все, что сможет, у Вальтера Бартелса о Муре Бенкендорф. Он разрешил ему идти с немцем на любые ухищрения во имя качества этих сведений.

Вечером агент Могель, известный как Ванберг резиденту германской разведки Бартелсу, сидел с тем в ресторации и ужинал за его счет. Он слушал вежливые рассуждения Вальтера на отвлеченные темы, сноровисто действуя ножом и вилкой, пока не ощутил себя достаточно «экипированным», чтобы начать атаку.

— Бывают, герр Бартелс, случайности, от которых напрямую зависит судьба человека, — проговорил агент. — Особенно коварно это для людей, ведущих двойную жизнь. Тут ни для кого нет различия, даже для ослепительных красавиц, титулованных особ. Возьмем, например, такую знаменитость, как графиня Мура Бенкендорф.

Он умышленно замолчал, неторопливо поглощая ликер из рюмки. Вальтер, не выдавая интереса, небрежно провел пальцами по шишкам редковолосого черепа, похлопал белесыми ресницами, рассеянно заметив:

— Бенкендорф — известнейшая в России германская фамилия.

— Муру — Марию Ипполитовну Бенкендорф — вы должны знать, потому что она жила перед Великой войной в Берлине со своим мужем, дипломатом русского посольства.

Бывший сотрудник министерства иностранных дел Германии Бартелс предпочел демонстрировать дальнейшую забывчивость:

— Ее мужа я, наверное, имел удовольствие видеть на приемах, но запомнить всех жен русских берлинцев, даже красавиц, увы, герр Ванберг, был не в состоянии.

Могель уставился на него веселыми глазами со вздрагивающими антрацитовыми зрачками:

— Однако именно с Мурой Бенкендорф я видел вас на прошлой неделе в Александро-Невской лавре.

Не растерялся немец и теперь:

— Неужели? Я католик, мне нечего делать в русской церкви. Ну, разве что заглянул случайно, дабы полюбоваться на несравненные древние иконы. Ген-нау, я вспоминаю, так и было.

Как мальчишка, Могель тряхнул «проволочной» головой, потирая толстые ладони.

— Я же и говорил: случайности нашей подпольной жизни, дорогой Вальтер! Вы стояли с графиней Бенкендорф в лавре рядом и разговаривали, — попытался обмануть его агент, видевший в церкви лишь почти неуловимые движения рук Муры и Бартелса в передаче-приеме конверта, безусловно, с донесениями.

Бартелс иронически посмотрел на него:

— О, герр Ванберг! У вас, как и у той фрау, немецкая фамилия, но вы имеете русский фантазиш, — сбился-таки он на акцент.

Могель учтиво поклонился, подлил себе ликера, отхлебнул его и взялся за дело с другой стороны:

— Впрочем, навести справки об этой весьма интересующей меня даме можно по-разному. Но если я и ошибся в вашем знакомстве с нею, то все равно вам не должно быть безразлично, что Мура, оказавшаяся рядом с вами в почти пустой церкви, агентка чрезвычайки. Человека из иностранного консульства такое должно насторожить в любом случае.

Вальтер внимательно глядел на него, щуря водянистые глаза.

— Геннау. И вы имеете точные сведения о работе этой Бенкендорф на ЧеКу?

— В том и неувязка, что не имею доказательств, но почти уверен в своем утверждении. Мне об этом сообщили знакомые из Москвы. Я пекусь о вас, вашем окружении, герр Бартелс, так как являюсь вашим компаньоном в очень интересных