Федеральный наемник - Владимир Гурвич

— Я так полагаю, тут хватит и тебе и мне. Давай все, что найдем, поделим поровну. Затем нам убивать друг друга.

— Согласен. Кто первый встает?

Это был сложный вопрос; риск был велик как никогда, так как этот человек становился беззащитной мишенью.

— Разыграем. Кто попадет вон в те висящие на стене кастрюльки, тот поднимется вторым.

Как ни странно эта идея понравилась ему, о чем свидетельствовала его бодрая интонация.

— Давай попробуем. Предупреждаю: я в отряде считаюсь самым метким стрелком.

— Стреляй первым, — предложил я.

Прозвучал выстрел, я увидел, как малюсенькая кастрюлька была пробита на сквозь. Я тоже прицелился и выстрелил. Мой выстрел оказался ничуть не хуже.

— Еще. — Его явно увлекло наше соревнование по стрельбе.

— Хорошо.

Мы стали стрелять по разным предметом и с неизменным результатам.

— А ты хороший парень, классно стреляешь, — вдруг похвалил он меня. Ты кто, разведчик у федералов?

— Нет. Мне очень нужна еда.

— Слушай, — предложил он, — а давай поверим друг другу. Затем нам друг друга убивать. Я смотрел, здесь жратвы и тебе и мне хватит.

— Согласен. Я считаю: на три выходим.

Мы одновременно вышли из своих укрытий. Несколько секунд мы рассматривали друг друга. Это был молодой парень, явно местный, с приятным лицом.

— Показывай, где тут продукты, — сказал я.

Это был самый настоящий продуктовый Клондайк. В то время как жители города буквально умирали от голода, бандиты Газаева могли каждый день закатывать Вальтасаровы пиры. Здесь даже была красная икра, баночку которой я тут же засунул в карман.

Я пожалел, что не взял с собой Павла, вдвоем мы бы уволокли вдвое больше. Но я решил унести отсюда столько провизии, сколько смогу поднять.

Я нашел на складе большой холщовый мешок и стал набивать его продуктами. И чего тут только не было: мясные и рыбные консервы, сгущенное молоко, головки сыра, копченные колбасы, от забытого аромата которых начинала кружиться голова сильнее, чем от голода.

Мы дружно работали. Я положил в мешок столько всего, что поднял его с большим трудом. Последнее, что я засунул в него, были несколько буханок хлеба.

— Ты заправился? — спросил меня боевик.

— Кажись да, больше не поднять, — отозвался я.

— Пора сматывать удочки.

Я был солидарен с ним, тем более пара снарядов разорвались в опасной близости.

Мы помогли друг другу взвалить мешки на спины. Это был единственный способ дотащить их до места назначения. Внезапно внизу послышалось громкое топанье ног и гортанные крики. Затем шаги сразу многих пар ног раздались на лестнице.

Мы дружно бросили мешки на пол и отступили назад. Но нас заметили и открыли огонь. Мы едва успели укрыться в буфете.

Я лежал на полу и чертыхался. Если бы мы ушли на пять минут раньше, то разминулись бы с боевиками. Но при виде несметных съестных сокровищ меня обуяла такая жадность, что я никак не мог остановиться. А вот теперь в наказании принимай бой с превосходящими силами противника. Да еще с такими страшными. Это были газаевцы, скорей всего вернувшиеся из зоны сражений. Им хочется есть и они будут нас выковыривать отсюда любой ценой.

Я украдкой взглянул на своего нового знакомого. Кто его знает, как поведет он себя в этой ситуации, не предпочтет ли перейти на сторону бандитов. И поймал на себе его взгляд, по которому я понял, что его посещают схожие опасения.

— Будем сражаться? — спросил я.

— А что еще делать, не отдавать же им продукты. Где еще их здесь раздобудешь. — Он улыбнулся. — У нас преимущество, стреляют они уж точно хуже нас.

Какая-то мысль вертелась у меня в голове, но я никак не мог ее поймать. Тем более постоянно мешали голодные бандиты, они не давали нам покоя, пытаясь достать нас очередями и гранатами. Одному из них почти удалось ее бросить, но мы с моим напарником выстрелили одновременно. И, разумеется, оба попали в цель. Граната разорвалась в ногах у ее хозяина, осыпав осколками боевиков.

— Неплохо, — сказал мой напарник и показал мне поднятый вверх большой палец. И я вдруг поймал, словно бабочку в сачок, мысль.

— Слушай, ты помнишь, в кладовой была еще одна дверь. Как ты думаешь, куда она может вести?

— Ты полагаешь…

Я кивнул головой.

— Я попробую, — сказал я. — Следи за тем, что происходит. Как услышишь, что внизу творится что-то веселое, приходи сразу на помощь.

— Не беспокойся, приду.

Я прошел в кладовку, дернул дверь. Она оказалась запертой. Я выстрелил в замок. Этот способ отпирания сработал. Я прошел вперед и увидел то, что искал; лестницу. Это был черный ход.

Я спустился вниз, прошел через всю туже мраморную анфиладу и оказался возле главного зала, в котором толпились боевики. Их было человек десять. Двое из них в луже крови лежали на полу; это был результат разрыва гранаты.

Боевики готовились к штурму второго этажа. Насколько я понял из их слов, задерживало их то, они никак не могли решить, кто должен идти в первых рядах. Я понимал важность этого вопроса: первые наверняка окажутся убитыми.

Я достал гранату. Только бы не подвел меня мой напарник. Я стоял, спрятавшись за толстой колонной, и ждал, когда эти ребята подойдут друг к другу поближе. Это заметно увеличит убойную силы моего снаряда. Бандиты наконец выстроились в два ряда и стали подниматься по беломраморной лестнице. Я вышел из своего укрытия и бросил гранату прямо в середину. И пока она летела, снова укрылся за колонной.

Все же взрывная волна вместе с осколками достигла и меня, несколько зазубренных металлических пластинок шлепнулись совсем рядом. Раздался второй взрыв — это уже разорвалась граната моего напарника.

Я вновь вышел из своего укрытия. Половина нападавших были выведено из строя. Вторая половина находилась в шоке. Я стал вести по ним прицельный огонь, сверху тоже самое делал мой напарник.

Через две минуты все было закончено. Я шагал между телами. Двое были еще живы. Я выстрелил им в голову.

— Здорово сработано, — сказал мой боевой напарник. — Где ты так научился воевать? Ты не федерал, они так не умеют.

— Нам надо срочно взять продукты, а то еще кто-нибудь пожалует, — сказал я.

— Это верно, — согласился он.

Мы снова проделали с мешками ту же операцию. На этот раз выйти из Дворца Культуры нам никто не помешал.

— Спасибо за помощь, — сказал я ему.

— Тебе тоже спасибо. Все было классно сработано, — улыбнулся он.

— Хоть сегодня нажрусь. — В его голосе звучала откровенная радость животного, захватившего богатую добычу.

Я посмотрел ему в след. Хотя мешок был тяжелый, нес он его легко, почти не сгибаясь. Я подумал, что так и не спросил, как его зовут. И не исключено, что встретившись при других обстоятельствах, как знает к чему привело бы это знакомство. Может, один из нас убил бы другого, а может, он стал бы меня истязать.

Я спустился в бомбоубежище. Народу там еще прибавилось. С большим трудом я присел рядом с Вандой. И сразу же стал доставать из мешка продукты.

Она ела, засовывая большие куски в рот. Вдруг Ванда остановилась, смущенно посмотрела на меня и стала есть как едят обычно, не торопясь, добросовестно пережевывая пищу. Я улыбнулся про себя, она не догадывается, что когда она жадно заглатывала пищу, то приносила тем самым мне несказанную радость; значит я не зря рисковал, добывая эту провизию.

Ванда, утолив первый прилив голода, отодвинула банку тушенки от себя и поцеловала меня в губы. Я понимал: то было высшее проявление благодарности, которое она могла засвидетельствовать мне в данных условиях.

Внезапно у меня возникло ощущение, как что-то изменилось вокруг. Я сконцентрировал внимание и все же не сразу догадался; в бомбоубежище царила непривычная тишина. Я поднял голову и увидел, что все смотрят на нас. Даже в царящей полутьме здесь я заметил голодный блеск десятка глаз, настолько он был силен.

— У нас есть немножко продуктов, подходите, кое-что дадим, — громко сказал я.

И в ту же секунду на нас двинулась могучая людская волна, едва не опрокинувшая нас. Мы с большим трудом устояли на ногах, в противном случае нас могли просто затоптать. Десятки рук потянулись к нам.

Раздачу продуктов взял на себя отец Борис. Было видно, что в этом деле он имеет опыт. Ему даже удалось образовать нечто вроде очереди. Но большой мешок, который я дотащил с таким трудом, истощился за считанные минуты. Не все получили бесплатный продовольственный паек и выражали сильное недовольство. Я даже подумал: не сходить ли еще раз по известному мне адресу. Но в это время федералы перенесли обстрел как раз в район бомбоубежища и вылезать из него было равносильно самоубийству.

Мы сидели в бомбоубежище, прислушивались к тому, что происходит наверху. Ванда мне рассказывала о своих злоключениях. Ее изнасиловали всего лишь раз и всего лишь пятеро, но потом Газаев запретил ее трогать, решив приберечь для себя. Но не успел, так как бандиты срочно снялись с места и направились в Столицу. Газаев взял ее с собой; в штабе ее приковали к трубе, и она просидела так двое суток. Ее отвязывали лишь для того, чтобы она сходила по нужде. Не кормили, лишь иногда давали воды.