Федеральный наемник - Владимир Гурвич

У нас не было времени спрятаться и за происходящим мы наблюдали, затаившись за углом дома. Я понимал, что боевики начнут сейчас прочесывать окрестности и сразу же наткнуться на нас. Нужно было их опередить, тем более собравшись в кучу вокруг тела, они представляли идеальную мишень.

— Слушай меня, — прошептал я Павлу. — Ползем метров десять, затем одновременно встаем, бросаем по гранате, угощаем их свинцом из автоматов и быстро убегаем вон в том направлении, — показал я маршрут отступления. — Отец Борис, ждите нас там.

Мы ползли незамеченными, пользуясь тем, что боевики стояли к нам спиной. Один из них обернулся и сразу тут же заметил нас.

— Давай, Паша! — скомандовал я.

Одновременно мы вскочили на ноги, и две гранаты, словно два мяча, синхронно полетели в боевиков. Два прогремевших в самом центре их скопления взрыва имели жуткие для них последствия, буквально все были изрешечены осколками. Ну а что не сделали осколки, доделывали за них очереди из наших автоматов.

Меньше чем за минуту был уничтожен целый отряд боевиков. Но зато шум мы наделали большой, и я не сомневался, что через несколько минут здесь соберется целая толпа вооруженных людей.

Нам удалось пробежать не больше квартала. Короткий бой вызвал среди боевиков настоящую панику, они явно подумали, что в город прорвался большой отряд федералов. Даже не десятки, а сотни их высыпали из многочисленных укрытий и нор. Многие из них палили по любой тени, принимая ее за противника.

Мы заскочили в какой-то подъезд. Поднялись на последний пятый этаж. Я подошел к разбитому окну и осторожно выглянул из него. Рядом с нами на улице собрались десятка два доблестных защитников города, они так громко кричали, что я мог различать многие слова. Я сделал вывод, что они по-прежнему не понимают, что случилось, кто перебил целый отряд боевиков.

Внезапно старший отдал приказ, который я не расслышал, но суть которого мне стало ясно буквально через десять секунд. Приказ был самый простой, полностью вытекающий из данной ситуации: осмотреть рядом расположенные дома.

Я видел как в подъезд вошли двое боевиков и медленно стали подниматься вверх.

Я придвинул губы к уху Павла.

— Их надо убить ножами, без шума, — прошептал я. — Достань кинжал.

Я почувствовал, как парень вздрогнул. Я понимал; если нет подобного навыка, то очень трудно убить человека ножом, по сути дела находясь вплотную к нему.

Я извлек из ножен подаренный мне Умаром кинжал местной работы. Квартиры в доме находились не непосредственно на лестничной площадке, а были спрятаны в отсеке. Такое их расположение облегчало нашу задачу.

Я показал жестом Павлу, где нужно занять место. Он спрятался за дверью, ведущей в отсек. Рядом с ним расположился и отец Борис. Я встал с другой стороны.

Послышались шаги боевиков. Я видел их через дверную цель. Молодые высокие и сильные парни с типично кавказской внешностью. В руках у каждого из них автомат.

Я напрягся, мысленно проиграл все свои действия. Одно неверное движение — и нам уже ничего не поможет. Боевики двинулись к отсеку.

Почему-то они шли очень медленно, словно предчувствуя свою участь.

Они вошли в отсек почти одновременно. Я сделал шаг вперед и погрузил кинжал в грудь боевика. Я ощутил, как проник он в его тело. Боевик вскрикнул и стал оседать.

Удар Павла оказался не столь точным, второй боевик был только ранен. Он ударил Павла ногой и стал поднимать автомат. Внезапно мощный удар на него обрушил отец Борис, выбив оружие из его рук. Я подскочил к нему и что есть силы по рукоять вонзил кинжал в живот противника. Но боевик был еще жив и мне пришлось перерезать ему горло. Я отвык от подобных дел и чувствовал себя муторно. Я посмотрел в окно; на улице никого не было. Для безопасности следовало бы подождать хотя бы пару минут. Но мне так хотелось поскорей покинуть это место, что я пренебрег ею. Мы спустились вниз и что есть силы помчались по улице.

Внезапно впереди нас мы увидели большое скопление вооруженных мужчин. Они кричали, стреляли в темноту, словно она имела плоть и ее можно было убить. Паника явно была в самом разгаре, она подогревалась тем, что никто не видел противника, но никто не сомневался, что он находится совсем рядом.

Ко мне пришла простая мысль: направляясь в город, мы замаскировались под боевиков. Умар снабдил нас всем необходимым для этого реквизитом. Даже отец Борис по категорическому моему требованию сбросил с себя рясу православного священника и превратился в солдата Аллаха. Почему бы нам вместо того, чтобы бегать и скрываться от наших врагов, не слиться с ними.

Я сказал об этой своей задумке. Возражений не последовало, да и не могло последовать, так как Павел и отец Борис все еще пребывали в шоке после того, как мы зарезали двух боевиков.

Мы миновали несколько кварталов. За это время несколько раз мне казалось, что нас вот-вот схватят, такие подозрительные взгляды бросали на нас боевики. Если мы не найдем прямо сейчас прибежище, это прогулка кончится для нас плохо.

Внезапно я даже приостановился. Ну как я сразу не подумал о Джахаре. Иначе, как склерозом такую забывчивость назвать нельзя. Надо добраться до его дома, как можно быстрей.

Я огляделся, пытаясь определить наше местонахождение. Этот район мне был знаком, во время первого штурма тут шли бои. Я правда в них не участвовал, мой участок был в другом месте. Но я ходил сюда к знакомым ребятам. Взглядом я даже нашел тот дом, где мы сидели и глушили чистый спирт, найденный на местном ликеро-водочным заводе. Несколько попавших в него снарядов и мин тогда сильно повредили строение. С тех пор оно так и осталось полуразрушенным.

Самое удивительное, что до дома Джахара было всего ничего. Я решил больше не искушать судьбу и пробираться закоулками. Я мог гордиться своей зрительной памятью, так как через десять минут мы вышли к его особняку. Он стоял темный, в окнах не было ни одного лучика света.

Вполне возможно, что, понимая, что тут скоро начнется ад, решил, что нет смысла оказаться там раньше, чем ему определено Богом, и решил уехать.

Я постучал в калитку. Никто не открывал, но мне показалось, что из дома донеся едва различимый шум. Я удвоил свои усилия.

Внезапно дверь отворилась, и на крыльце появилась фигура. Я сразу узнал Джахара.

— Кто там? — спросил я.

— От Сулеймана, — ответил я.

Джахар как-то странно застыл на месте, вся его фигура обозначала вопросительный знак.

— Отрывай, Джахар, ты что не узнал меня?

Вопросительный знак разогнулся и направился к забору.

— Это в самом деле ты, Константин? — спросил он, словно не веря своим глазам.

— Я и мои друзья, ты знаешь их. Открывай скорей, здесь слишком опасно.

Джахар повиновался и стал открывать. Его движения были каким-то замедленными. Может, он болеет или спросонья, мысленно предположил я.

— Ну как ты тут? — спросил я, когда калитка отворилась. — Я думал, ты уехал.

Джахар ничего не ответил, вместо слов одарил меня странным взглядом. Впрочем, я вполне мог понять его удивление, в такое время, при каких обстоятельствах в гости приходят только очень странные люди.

Вслед за ним мы вошли в дом. Внезапно на меня обрушился град ударов, чьи-то сильные руки рванули из моих рук автомат.

Меня втолкнули в комнату, в которой царила кромешная тьма. Лишь по доносившимся до меня звукам я мог понять, что здесь кто-то есть еще.

Зажегся свет, и я увидел прямо перед собой сидящего на стуле Сулеймана. Он, прищурившись, разглядывал меня.

— Какая неожиданная, а от того особенно приятная встреча. А мы совсем недавно вспоминали о тебе. Гадали, где ты находишься? Шамиль совсем с ног сбился, разыскивая тебя.

Только сейчас я заметил Шамиля, который скромно сидел в уголке и не слишком любезно смотрел на меня.

— Решил навестить нашего общего друга Джахара? — продолжил свой монолог Сулейман. — Очень похвально с твоей стороны. Хотя если подумать, в такое время просто так в гости не ходят. Чего тебя занесло в этот город, от которого вскоре не останется абсолютно ничего, кроме развалин. И этого замечательного дома тоже не будет. Верно, Джахар?

Я повернулся и увидел, что за моей спиной понуро стоит хозяин пока еще существующего дома.

— Верно говоришь, Сулейман, что останется от этого дома. Федералы действует не так, как раньше, сперва они все разрушают своими пушками и танками, а затем бросают вперед солдат. Ты прав, все здесь будет разрушено.

В его голосе звучало столько неподдельной грусти, что мне даже стало жалко и Джахара и его уютного дома.

— Брось жалеть о каком-то несчастном доме, если уцелеешь, построишь другой. Сейчас не о доме надо думать, а о том, как выжить в этой мясорубке. Правильно я говорю, Командир?

Этот вопрос был явно адресован уже мне.