Федеральный наемник - Владимир Гурвич

Павел посмотрел на меня, но больше ничего не сказал, вместо этого вышел из комнаты.

Весь день я готовился к походу, разбирал и чистил оружие, делал укрепляющую гимнастику. Наступила ночь, как и положено в горах, дневная жара сменилась прохладой. Я вышел за пределы лагеря, нашел большой камень сел на него, стал смотреть на звезды.

Внезапно кто-то примостился рядом со мной. Я не смотрел на своего соседа, так как уже шестым чувством понял, кто он.

— Говорят, что каждая звезда — чья-то душа, — проговорил Умар. — Если это так, сколько же душ прибавилось там за эту войну.

— Интересно, если бы я уже погиб, в какой стороне была бы моя душа-звезда? — сказал я.

— Никому это не дано знать, — задумчиво отозвался Умар. — Я в школе хотел стать астрономом, книжки про звезды читал.

— Тогда зачем все это?

— Я тебя объяснял.

— А я не верю, не верю во все эти порывы. Нам просто хочется убивать; это заложено в каждом человеке. А все остальное мы придумываем ради самооправдания. Человек — самый хищный зверь из всех существующих на земле — вот собственно и весь сказ про него.

— Ты обвиняешь мой народ в том, что в нем еще осталась первобытная жестокость, а сам проповедуешь эти же мысли.

— Но по крайней мере большинство из нас научились контролировать свою жестокость, защищаться от нее культурой. А у вас она лезет в первобытном виде. Прости меня за мои слова, но если вас не остановить, вы перережете весь мир. Напиток под названием «кровь» имеет одно опасное потребительское свойство: чем больше его пьешь, чем больше его хочется пить. Разве ты этого не знаешь?

— Знаю, — как мне показалось не охотно произнес Умар. — Я только что получил информацию, — вдруг произнес он, — там, где еще недавно была твоя женщина, теперь ее нет.

— А где она? — растерянно спросил я.

— Газаев отвез ее в Столицу.

— И ты знаешь куда?

Умар кивнул головой.

— В чем проблема, — постарался как можно спокойней произнести я, — поеду в Столицу.

— Туда сложно попасть, федералы готовятся к штурму и окружили город со всех сторон. Ты не пройдешь.

— А с твоей помощью?

— С моей помощью пройдешь.

— Ты мне поможешь?

— Зря ты это затеял. Ты не представляешь, что там вот-вот начнется. Те, кто находятся в городе, получили приказ: биться за каждый дом.

— Я все понимаю. Но ты не ответил на мой вопрос: ты поможешь мне проникнуть в город?

— Помогу, — коротко ответил Умар. Он поднялся, и не пожелав мне «спокойной ночи», бесшумно, словно привидение, растворился в темноте.

Судя по всему мое упрямство обидело его. Утром мы так и не увиделись. Вместо себя он прислал молодого парня, который представился Булатом. Он сказал, что будет сопровождать нас до Столицы, а когда там окажемся, сразу расстанемся. Я не возражал против такого сценария, так как опасался, что обида возьмет у Султанова вверх, и он не выполнит своего обещания.

Обвешенные оружием, как новогодние елки игрушками, мы покинули лагерь. Причем в самый последний момент к нам присоединился Павел. Признаться я почувствовал некоторое облегчение; без его присутствия мне было бы трудней. Хотя с ним тоже непросто.

Мы спустились вниз к дороге. Там нас ждал еще один сюрприз Умара: армейский газик. Я слышал, что боевики из его отряда говорили между собой, что захватили машину в качестве боевого трофея. Видимо ее и презентовал нам их предводитель.

Я полагал, что ехать по дороге на машине было чистое безумие, так как наше движение в любой момент могут прервать федералы, которых тут было как муравьев в муравейнике. Но вскоре выяснилось, что Булат обладал бумагой, которая пропускала наш автомобиль через любые кордоны. Я попросил его показать этот волшебный документ. Тот неохотно протянул мне его.

Документ оказался одновременно удостоверением личности и пропуском. В нем было указано, что наш проводник является начальником районного отделения милиции в чине капитана и ему разрешается проезд по всей территории республики. Как и положено, документ был скреплен печатью и подписью. Подписан он был комендантом района подполковником Майоровым.

— Ничего не пойму, что за милиция? — спросил я.

— Наша милиция, районная. Создана совсем недавно из местных жителей. Меня назначили ее начальником.

— И за какие заслуги? Почему вас?

Булат посмотрел на меня.

— Я же не спрашиваю, зачем вы едете в Столицу, весь обвешенный гранатами.

Я вспомнил их старый тезис о необходимости проникать в создаваемые федералами новые органы власти, особенно в силовые структуры. Для Умара такая практика очень подходит, она позволяет выиграть будущие битвы, не вступая в бой. Я и раньше предполагал, что он не только сражается на поле брани, но и занимается более тонкими делами, создает плацдармы для грядущей борьбы за власть.

К Столице федералов согнали столько, что приходилось стоять в пробках, почти как в Москве. Ехать дальше на машине становилось все опасней, так как строгость контроля возрастала едва ли не с каждым километром, и удостоверение Булата уже не казалось таким всемогущим.

Мы бросили вездеход на обочине дороги, сами же перелеском двинулись к Столице. Пока мы ехали, я насколько мог оценивал приготовления армии к предстоящим событиям. Я видел, что федералы хорошо понимают, с каким сопротивлением им придеться столкнуться, и концентрируют войска на главных направлениях. Это было единственно правильное решение; только превосходство в силе позволит одержать относительно быструю победу. Невольно я вспомнил предыдущий штурм, когда мы почти без всякой поддержки со стороны артиллерии и танков бросались на приступ яростно огрызающихся пулеметным и минометным огнем домов.

Мы шли за Булатом, не спрашивая, куда он нас ведет. Он же шел уверенно, без всякого сомнения он хорошо ориентировался на местности.

Булат пояснил, что надо ждать ночи. Мы спрятались в лесу, прикончили все взятые из лагеря продукты. Я подумал, что неизвестно, когда в следующий раз удастся вот так замечательно поесть. Как ни странно, этот поход укрепил мое тело, я ощущал его почти столь же здоровым, как и до того, как побывал в руках Газаева.

Стемнело. Мы стали пробираться по опушке леса, не выходя на дорогу. По шоссе, несмотря на поздний час, шли колонны машин с войсками. Уж не этой ли ночью начнут? В таком случае нужно попасть в город как можно скорей. В прямом смысле дорога каждая минута.

Булат привел нас к какому-то месту.

— Дальше вы пойдете одни, — сказал он, — у меня полно других дел. Здесь начинается подземный ход, о нем почти никто не знает, даже наши. Это старый водопровод, давно здесь поблизости протекала река и был водозабор. Затем река обмелела настолько, что больше не могла поить город. Так как это было много лет назад давно, все забыли об этом пути. Вы можете по нему уйти назад. — Он вдруг замолчал. — Вы должны знать, что это очень секретный ход, я бы ни за что не рассказал вам о нем, если бы не приказал Султанова. Он настоял на этом.

Ага, сказал я, значит между ними было столкновение. Что ж, спасибо еще раз, тебе Умар.

Ход был тщательно замаскирован, покрыт дерном с травой. Булат убрал его.

— Я заровняю тут все после вас, — пояснил он.

Наш путь занял не меньше двух часов. Ходом действительно пользовались мало, так как в некоторых местах произошли обвалы. Приходилось разгребать их. Но самым трудным в этом подземном путешествии было то, что подземный коллектор был очень длинным, мы все шли и шли, а он никак не кончался. Казалось, что он проложен в бесконечность.

Первым как обычно запаниковал Павел. Он стал причитать, что мы никогда не выйдем из этой преисподней и что это не коллектор, а наш общий склеп. Я приказал ему заткнуться, но его терпения хватило не надолго. Впрочем, тревожные чувства владели и мной. В узком колодце время текло иначе, чем на поверхности, оно тянулось гораздо медленней и было каким-то неопределенным. Казалось, что прошли полчаса, а на самом деле — не больше десяти минут.

Внезапно я налетел на какой-то предмет. Я зажег зажигалку и увидел, что это лестница. Я полез вверх, моя голова уперлась в люк. Я попытался сдвинуть крышку, это мне удалось. Я сделал последнее усилие и оказался на поверхности.

Я огляделся. Я находился посреди улицы, вокруг не было ни души. Но я понимал, что в любое мгновение могут появиться боевики.

Я помог выбраться Павлу и отцу Борису. И в этот момент откуда-то из-за угла показался боевик. Он увидел нас и сразу понял, что мы не свои. Но нацелить на нас свой автомат он не успел, пущенная мною очередь перерезала его напополам. Он сложился вдвое и упал.

— Бежим! — крикнул я.

Это было сделано более чем своевременно, так как на выстрелы примчалась целая свора боевиков. Увидев труп своего товарища, они стали обсуждать ситуацию.